Известному поэту Виктору Гину исполнилось 80 лет. Он автор таких известных песен, как: «Поговори со мною, мама!», «Дарите женщинам цветы!», «Зорька алая» и многих других. До репатриации в Израиль в 1990 году жил и творил в Ленинграде. В настоящее время обосновался в Иерусалиме.
— Виктор Борисович, в 1990 году евреев из СССР принимали не только в Израиле, но также в Америке и Германии. Чем обусловлен ваш выбор?
— Тут несколько составляющих. Прежде всего, генетическая память:
Под Гомелем где-то, невинно убита,
Лежит моя бабка по имени Гита,
Немного подальше - в растоптанной Польше
Расстрелянный дед мой по имени Мойше.
А пишущий эти нехитрые строки
Живёт-поживает на Ближнем Востоке
За дедушку Мойше, за бабушку Гиту.
«Никто не забыт, и ничто не забыто».
Важно было также, что мы воссоединялись с моей родной тётей, которая уже давно жила в городе Кфар-Саба, где и мы поселились. Я вообще боялся, чтобы эмиграция не стала для нас пустыней, в том числе и в профессиональном плане, поскольку я связан с русским словом. А в Израиле, как сказал Высоцкий, «почти на четверть бывший наш народ».
Одиноко, молчаливо я иду по Тель-Авиву,
Зажигаются повсюду огоньки.
Мне кварталы незнакомы,
Но я знаю — в каждом доме,
В каждом доме проживают земляки.
В Монреале и Бостоне эмигранты наши стонут
Оттого, что одинокие совсем,
А в Израиле нас много,
Много нас — и слава Богу,
Или, ка здесь говорят, Барух а-Шем.
— В какой степени на ваше решение покинуть страну повлиял фактор антисемитизма?
С антисемитизмом мне пришлось столкнуться, как говорится, с младых ногтей. Когда готовилась первая публикация моих стихов в журнале «Нева», редактор предложил сократить мою фамилию Гинзбурский или взять псевдоним. С тех пор я и стал Гином. Но, думаю, и это звучит недостаточно нейтрально. Когда я ушёл в песню, и первая же из них, «Поговори со мною, мама!», стала настолько известной и любимой, что была включена в телепередачу «Песня-74», редактор сказала автору музыки Володе Мигуле, что фамилия поэта их натолкнула на мысль, что она еврейская, а этого очень не любил председатель Госкомитета по телевидению и радиовещанию Лапин, и она была очень рада, что хоть композитор русский. На ленинградском радио заступивший на пост главного музыкального редактора (бывший инструктор обкома партии) Коннов, первым делом, приступив к работе, решил вычистить всех авторов-евреев из эфира. С композитором Яковом Дубравиным мы написали цикл из четырёх песен под названием «Сибирский край». Коннов отдал их на рецензию кому-то из своих приближённых и счёл нужным ознакомить с этим отзывом меня. Поразил не только пещерный уровень этой критики, но и беспардонное употребление нецензурной брани по отношению к моим стихам. Я сказал в лицо Коннову, что, в свою очередь, найду, кого ещё ознакомить с этой рецензией. Он за это пообещал меня «закрыть», что и было сделано. Семь лет песни с моими стихами не звучали на ленинградском радио. Потом за меня заступился Иосиф Кобзон, который вышел с моей проблемой на заведующего отделом ЦК партии Тяжельникова, и только тогда «эмбарго» на мои песни было снято.
В 1990 году в стране, на волне гласности, стал открытым и антисемитизм. Фашистское общество «Память» устраивало митинги с лозунгами вроде «Жиды, убирайтесь вон!», рассылало по почте угрожающие письма. В Ленинграде на 5-е мая готовился погром. Разумеется, это не поощрялось властями. Но официальной борьбы с погромщиками не велось, хотя тогдашний первый секретарь ленинградского обкома партии Гидаспов был достаточно прогрессивен. Выступая по радио, он сказал, что погрома, конечно, не допустит, но советует евреям в этот день не выходить из дома. У младшей дочери в школе бесноватый учитель истории читал на уроках манифест «Памяти», ставил девочке одни двойки и призывал своих учеников не дружить с ней, так как за ней стоит, якобы, мощная сионистская организация. Вот тогда мы с женой и подали заявление на отъезд в Израиль, и — слава Богу — нам не препятствовали.
— Юбилей предполагает перелистывание страниц творческой биографии. Может быть, не будем нарушать эту традицию?
— Меня всегда тянуло к песне. Сочиняя стихи, я имел обыкновение распевать их на какой-то свой мотив, благо у меня хороший музыкальный слух. В начале 70-х стал ходить на заседания песенной секции при ленинградском Союзе композиторов и писать с молодыми коллегами свои первые песни. Студент второго курса консерватории Владимир Мигуля предложил мне написать стихи к его мелодии. Так родилась песня «Поговори со мною, мама», которая понравилась и «легла на голос» восходящей эстрадной певицы Валентины Толкуновой. В том же году песня попала в финальную телепередачу «Песня-74». С этого момента я начал работать со многими известными композиторами и написал около 500 песен, некоторые из них стали популярными, вышли на 80-ти пластинках, были напечатаны в нотных изданиях. В 1989 году издательство "Музыка" выпустила сборник "Песни на стихи Виктора Гина".
— Ваши надежды быть востребованным в Израиле - сбылись?
— Эмиграция далась нелегко. Два года мы с женой работали на "чёрных" работах: я — сторожем, жена убирала квартиры. Но вскоре мне муниципалитет предложил редактировать местную газету на русском языке, а жена, микробиолог, получила должность в лаборатории местной больницы. Дочки закончили Иерусалимский университет. Старшая выиграла грант на учёбу в Кембридже, где защитила диссертацию и стала доктором философии, младшая стала программистом. После 13 лет работы мы с женой вышли на пенсию и, благодаря компенсации из Германии (как пострадавшему от нацизма: два года мы с мамой и братом были в оккупации), сумели купить в Иерусалиме небольшую квартирку. За годы жизни в Израиле я издал 4 книжки стихов и сборник "Пьесы, либретто", за которую получил литературную премию им. Давида Самойлова. Много выступал со своими концертными программами (стихи, песни, воспоминания) в Израиле, США, Германии, Англии. С местными композиторами написал около 100 песен. Я - член Союза писателей Израиля. Занимаюсь и общественной деятельностью: я - заместитель председателя иерусалимского комитета узников концлагерей и гетто. Обе мои дочери профессионально пишут стихи, о чём может свидетельствовать изданная книга "Семейный альбом". Младшая дочь Инна с 13-ти лет публиковалась в России. Её стихи оценили знатоки поэзии: Елена Камбурова, Олег Басилашвили (выпустил диск с её стихами), Сергей Юрский сказал, что в стихах Инны есть всё, чего мы ждём от современной поэзии. В 2005 году она стала лауреатом Царскосельской премии по литературе. В состав комитета, присуждавшего эту премию, входили такие корифеи искусства, как Рязанов и Сокуров. Она издала две персональные книжки стихов, принята в Союз писателей Израиля. Инна тоже печатается под псевдонимом, но просто потому, что ей почему-то никогда не нравилось её имя. В школе подруги называли её Рэна, она к этому привыкла и поэтому именно так подписывает свои стихи.
— А помнят ли вас и ваши произведения в России?
- Я продолжаю быть членом Союза профессиональных литераторов России. В репертуаре многих русских театров мой детский мюзикл "Брысь, или истории кота Филофея". В Волгоградском музыкальном театре была поставлена опера "Амок" композитора Бориса Синкина по моему либретто. В этом году я был приглашён в Санкт-Петербург, в качестве почётного гостя на Мировой конкурс детских хоров, так как несколько моих песен поют многие детские хоры России. Мне было предложено встретиться со зрителями в концертном зале Александро-Невской Лавры и рассказать о своём творчестве. Но, к сожалению, я не нашёл спонсора на организацию своих юбилейных концертов по России. На радио и телевидении сейчас больше «поют и танцуют деньги». Практически исчезли композиторы-мелодисты и профессиональные поэты-песенники, а те, кто ещё жив, считаются «неформатами». Однако в Израиле мой юбилейный концерт прошёл с большим успехом. Так что жизнь продолжается, и надо ей радоваться даже в 80 лет.
