Когда идишский поэт Авром Суцкевер говорил, что «обязан поэзии жизнью», он ничуть не преувеличивал. В 1944 году Суцкеверу и его жене Фрейдке пришлось идти через минное поле к самолету, который должен был доставить их на «Большую землю». Для того чтобы не угодить на мины, они шагали в ритме стихотворного метра.
Случилось это тогда, когда стихи Суцкевера о Холокосте в Литве и его роль в спасении бесценных еврейских текстов от нацистов побудили советские власти (поговаривали, что не обошлось без личного участия самого Сталина) направить не одну, а целых две спасательные миссии в оккупированную гитлеровцами Литву, чтобы вывезти Суцкеверов в Москву. А два года спустя с целью привлечения к ответственности нацистских преступников Суцкеверу было поручено давать показания от имени Советского Союза на Нюрнбергском процессе.
Почти через десятилетие после смерти Аврома Суцкевера в Израиле, удивительная история его жизни впервые была рассказана в отмеченном наградами документальном фильме, сопродюсером которого выступила внучка поэта Хадас Кальдерон-Суцкевер. В финансировании ленты приняла участие Конференция по еврейским материальным искам к Германии (Claims Conference).
«Жизнь Аврома Суцкевера от начала до конца – впечатляющий до глубины души путеводитель по самым драматическим моментам еврейской истории XX века», - говорит идишист Рут Виссе в фильме «Черный мед: жизнь и стихи Аврома Суцкевера». В прошлом году эта кинолента награду Иерусалимского кинофестиваля как «лучший фильм о Холокосте».
Заметки и наброски Суцкевера из Вильнюсского гетто, которые он писал в стихах, стали самыми необычными и яркими свидетельствами Холокоста в Литве – сущего ада на Земле, где из 40 тысяч узников гетто выжил только 1%.
Так, в одном из своих стихотворений «Учитель Мира» Суцкевер рассказывает историю школьной учительницы Миры Бернштейн, заботившейся об осиротевших детях (позже он назовет в ее честь одну из своих дочерей), в другом повествует об изготовлении евреями-партизанами оружия и боеприпасов из свинцовых типографских матриц , в третьем – описывает, как эсэсовец Бруно Киттель расстреливал свою жертву, одной рукой наигрывая в это время на пианино.
Суцкевер стал летописцем гетто, скрупулезно описывая каждый день ужасов, хотя сочинять стихи ежедневно ранее было ему не свойственно. Да и тематически перед войной писал он совершенно на другие темы, воспевая красоту природы родной для него с детства Сибири, что сильно выделяло его среди других персонажей идишской литературной сцены Вильнюса с ее социальной и политической тематикой.
В гетто стихи Суцкевер стали мрачными, прочувствованными и личными – среди прочего ему довелось написать и о том, как остывало у него на руках безжизненное тело первенца, родившегося у Фрейдке уже в гетто. Появившись на свет, новорожденный по приказу гитлеровцев сразу был отравлен - оккупационными властями рожать евреям в гетто воспрещалось. Убитую нацистами мать поэту тоже пришлось оплакивать в своих стихах. Однажды Авром Суцкевер сказал, что его стихи делают его неуязвимым для нацистов. Пожалуй, именно эта посттравматическая иллюзия объясняла его необычайную готовность рисковать собственной жизнью.
Как писателю, в 1943 году в гетто Суцкеверу было поручено сортировать и каталогизировать избранные еврейские произведения, которые нацисты хотели сохранить для своих архивов уничтожения европейского еврейства. Однако Суцкевер и горстка других участников так называемой «бумажной бригады», рискуя своими жизнями, контрабандой выносили и прятать сотни бесценных писаний. Благодаря им, сегодня эти книги находятся в Израиле.
Тогда же, в 1943-м Суцкевер и его жена сбежали из гетто. Однако после комендантского часа на темных улицах они нос к носу столкнулись с немецким часовым, вспоминал поэт. Ситуация была критическая, однако он, вместо того, чтобы бежать или молить о пощаде, открыто подошел к нему и сказал «Я рад, что встретил вас. Вы знаете, куда мне пойти, где нет немцев? Часовой дал ему уйти, а потом поэта, пока он не ушел к партизанам, прятала в своем погребе местная жительница – не еврейка.
Из партизанского отряда стихи Суцкевера и некоторые спасенные им документы дошли до Москвы, став первыми доказательствами геноцида нацистами евреев Литвы. Представители московского литературного круга узнали о стихах Суцкевера. Среди них был и еврей Илья Эренбург – один из немногих интеллектуалов, которым доверял Сталин.
В 1944 году за Суцкевером и его женой, которая была медсестрой в партизанском отряде, послали самолет ВВС РККА, который был сбит немецкими зенитчиками, немного не дотянув. Спустя две недели советское командование отправило за ними второй самолет. К месту его посадки Аврому и Фрейдке пришлось пробираться через минное поле.
«Местами я шел анапестом, потом амфибрахием. Фрейдке шла за мной след в след. Я полностью погрузился в ритм стихов и так мы прошли целый километр с минами», - писал позже Суцкевер.
Уже через два года после этой спасательной операции, о которой писала на первой полосе газета «Правда», Авром Суцкевер давал показания на судебном процессе в Нюрнберге. Выступая, он хотел говорить на идише, однако руководство советской делегации настояло на том, чтобы он говорил по-русски.
В 1947 году руководство СССР позволило Суцкеверу эмигрировать. Однако, несмотря на манящие объятия литературной идиш-сцены Нью-Йорка, Суцкеверы выбрали израненный войной Израиль, где идиш в то время был маргинализирован правительством, как «уродливый рудимент жизни евреев в диаспоре».
Тем не менее, Суцкевер основал в Израиле еженедельник на идиш Di Goldene Keyt («Золотая цепь»), который успешно выходил в свет в течение 46 лет вплоть до закрытия в 1995 году.
После репатриации в Израиль Суцкевер получил признание как один из великих поэтов, писавших на идиш, а один из ведущих литературных критиков Дан Мирон даже называл его «королем идишской прозы второй половины XX века». Здесь им была написана одна из самых длинных и сложных поэм о Войне за независимость Израиля «Духовная земля».
При всем при этом, после смерти Аврома Суцкевера в 2010 году в возрасте 96 лет израильские читатели его подзабыли, несмотря на то, что в 1985-м он был удостоен высшей литературной награды страны – Премии Израиля.
При жизни Авром Суцкевер категорически не давал своего согласия на съемки биографического фильма о нем, однако спустя несколько лет после его смерти фильм «Черный мед» познакомил зрителей с судьбой и творчеством выдающегося идишского литератора. Премьера документального фильма при содействии организации «Лиммуд» состоялась в мае в Минске. 15 сентября картину покажут в кампусе Jewish Claims Conference в Миннеаполисе (США).
