Сегодня Израиль стоит на пороге той военной операции в Газе, которая, по сути, должна была начаться ещё полтора года назад. Однако тогда западные союзники — прежде всего американская администрация и европейские правительства — не позволили нам действовать решительно. Они буквально связали нам руки, сдерживая Израиль в момент, когда нужно было проявить силу.
Мы терпели, мы выжидали, мы ограничивались точечными ударами, насколько позволяли обстоятельства. И даже в этих условиях израильская армия сумела уничтожить верхушку ХАМАСа и нанести серьёзный урон его инфраструктуре. Но террористическая угроза не исчезла. Более того — она трансформировалась, приняла новую форму и продолжает угрожать нашей стране.
Я живу в Ришоне-ле-Ционе — это всего в десяти минутах от Тель-Авива. Это центральная часть Израиля, казалось бы, самое защищённое место. Но и здесь звучат сирены. Только за последние дни нам пришлось несколько раз спускаться в бомбоубежища. Это и есть реальность, в которой мы живём. Террор не прекратился, он лишь сменил географию.
Главный вопрос, который волнует всех израильтян — возвращение заложников. Мы не согласны с тем, что этот вопрос может обсуждаться «позже». Мы не можем и не будем откладывать его решение. Израиль обязан вернуть каждого своего гражданина — живым. До тех пор, пока последний заложник не будет освобождён, операция не должна прекращаться. Это — не политическая прихоть. Это — принцип. Это — моральный императив.
Сегодня Израиль, наконец, получил свободу действий. Администрация Байдена больше не накладывает жестких ограничений, у нас появилась возможность довести начатое до конца. Это уже не кампания. Это — война. И она будет продолжаться, пока не будет устранена последняя террористическая ячейка.
В этой войне есть ещё один важный гуманитарный аспект. Многие арабские страны до последнего момента отказывались принимать у себя беженцев из Газы. Хотя, откровенно говоря, большинство из этих людей — выходцы из тех самых стран. Но благодаря благородной инициативе таких стран, как Италия и Венгрия, дело сдвинулось с мертвой точки. Несмотря на географическую удалённость, они согласились принять (пусть и ограниченное количество) жителей Газы. Это достойно уважения.
Следом Египет и Иордания также выразили готовность принять часть населения Газы. Это внушает надежду. Я искренне надеюсь, что и другие арабские страны откроют свои двери для женщин и детей. Забота о них — это в первую очередь обязанность арабского мира. Если вы называете их своими братьями и сёстрами — помогите им. Предоставьте им временное убежище. Это не только акт гуманности, но и вклад в деэскалацию. Это позволит нам действовать более эффективно, не рискуя жизнями невинных.
Ведь всем известно, как действуют террористы: они прячутся за женщинами и детьми, используют их как живой щит. Именно поэтому так важно эвакуировать гражданское население из зоны боевых действий. Это спасёт жизни. Это позволит избежать ненужных жертв. Это — единственно верное решение.
Что будет с Газой после войны — вопрос открытый. Возможно, туда вернутся арабы. Возможно, кто-то предложит новую форму управления. В истории Газы были разные периоды. Ещё до появления арабов там жили пелиштим — предки современных палестинцев, пришедшие с островов Средиземного моря. Евреи жили там тоже — и в древности, и в новейшее время. До одностороннего выхода при Ариэле Шароне в Газе существовали еврейские поселения.
Так почему бы не подумать о будущем иначе? Почему бы не создать там особую экономическую зону — как, например, в некоторых районах Юго-Восточной Азии? Почему бы не превратить Газу в регион с туристическим и сельскохозяйственным потенциалом, с новым стартом? Такая возможность есть. Но пока это лишь мечта.
Сначала нужно освободить заложников. Эвакуировать женщин и детей. Провести масштабную операцию по уничтожению террористов и всей их инфраструктуры. Как предупреждает наш новый министр обороны, на это уйдёт весь 2025 год — и это в лучшем случае. После этого начнётся этап восстановления, расчистки, демонтажа туннелей и устранения последствий войны. Только после этого появится шанс на разговор о будущем.
Но чтобы это будущее наступило, Израиль должен завершить начатое. И в этот раз — до конца.
