На протяжении десятилетий Европа гордо называла себя колыбелью либеральной демократии, прав человека и секулярного государства. Однако сегодня некоторые части той же Европы борются за защиту своих либеральных ценностей перед лицом растущего, напористого и зачастую радикального присутствия исламистов. Это не просто вопрос иммиграции или мультикультурализма. Речь идет о том, смогут ли европейские общества придерживаться принципов, которые определили их современную идентичность, перед лицом идеологий, которые в корне отвергают эти принципы.
Демографический и идеологический сдвиг
Согласно данным исследовательского центра Pew, мусульманское население Европы выросло с 19,5 миллионов в 2010 году примерно до 25,8 миллионов в 2025 году, что составляет примерно 7,5% от общей численности населения ЕС. В таких странах, как Франция (9,1%), Швеция (8,4%), Бельгия (7,6%) и Германия (7%), мусульмане составляют значительную и быстро растущую демографическую группу.
Во многих городах этот рост совпал с появлением «параллельных обществ». Например:
В брюссельском районе Моленбек, прозванный «джихадистской столицей Европы», проживали нескольких лиц, совершивших теракты в Париже в 2015 году и взрывы в Брюсселе в 2016 году. Бельгийские службы безопасности назвали этот район «запретной зоной» для интеграции, поскольку радикальные исламистские сети проникли в тамошние мечети и социальные учреждения.
В Швеции в таких районах, как Ринкебю (Стокгольм) и Розенгард (Мальмё), наблюдается всплеск влияния исламистов и активности уличных банд. В отчетах шведской полиции за 2023 год было выявлено более 60 «уязвимых зон», где государственные учреждения борются за сохранение власти.
По данным Министерства внутренних дел Франции, в стране более 150 «городских зон повышенной опасности» были помечены как опасные с точки зрения исламистской радикализации.
Европейские правительства изначально рассматривали радикализацию как юридическую, а не идеологическую проблему. Но молодежь второго и третьего поколений иммигрантов, отчужденная как от своих предков, так и от европейского общества, стала главной целью для исламистских проповедников, которые отвергают секуляризм и отстаивают социальные нормы, основанные на шариате.
Отступление либеральной Европы
Реакция либеральной Европы часто была нерешительной и фрагментарной. Под влиянием чувства вины за колониальное прошлое, противодействия отчуждению меньшинств и угрозы быть заклейменными как «исламофобы», многие правительства недостаточно строго придерживались принципов секуляризма.
Франция, после обезглавливания в 2020 году школьного учителя Самуэля Пати за показ карикатур из журнала Charlie Hebdo, вновь подтвердила свою приверженность принципу лаицизма (секуляризма). Однако исламистские угрозы продолжаются: в 2024 году французские власти закрыли 7 мечетей и 19 ассоциаций, связанных с радикальными сетями.
Федеральное ведомство по охране Конституции Германии сообщило в 2023 году, что под наблюдением находились более 1450 исламистских мечетей и ассоциаций. Несмотря на это, несколько экстремистских групп продолжают открыто действовать под видом религиозных благотворительных организаций.
Швеция, долгое время считавшаяся моральным компасом Европы, сейчас борется с рекордным уровнем насилия. Только в 2022 году произошло 388 случаев криминального применения огнестрельного оружия с 62 смертельными случаями, многие из которых были связаны с радикализированными бандитскими сетями, исповедующими исламистскую идеологию. Несколько политиков публично признали, что политика интеграции «провалилась».
Государственные учреждения, включая школы и университеты, часто избегают противостояния давлению исламистов. Например, в Великобритании скандал с «троянским конем» в Бирмингеме выявил систематические попытки исламистских активистов взять под контроль государственные школы и навязать религиозные нормы, включая гендерную сегрегацию и изменения в учебных программах.
Глобальные последствия: новый геополитический блок
Внутренние конфликты в Европе имеют далеко идущие глобальные последствия:
Усиление исламистских движений. Радикальные группы на Ближнем Востоке и в Северной Африке все чаще рассматривают Европу не как врага-«крестоносца», а как легкую мишень для идеологической экспансии. Европейские исламистские сети часто поддерживают связи с такими движениями, как «Братья-мусульмане», «Хизб ут-Тахрир» и салафитскими проповедниками, вещающими через социальные сети.
Смена альянсов. Возникновение популистско-националистических правительств привело к сближению части Европы с консервативными правительствами США, Израиля и Восточной Европы, создав новый блок, ориентированный на культурную идентичность и защиту цивилизации, а не на либеральный универсализм. Лидеры, такие как Виктор Орбан из Венгрии и Джорджия Мелони из Италии, открыто называют исламизм экзистенциальной угрозой цивилизации.
Свобода слова под угрозой. От массового убийства в редакции Charlie Hebdo (2015) до обезглавливания Самуэля Пати (2020) и неоднократных угроз смерти в адрес деятелей искусства — неспособность Европы защитить свободу слова от исламистского запугивания охладила публичную дискуссию. В 2024 году Дания и Швеция ограничили публичные сожжения Корана после дипломатического давления и угроз внутренней безопасности — это стало символическим отступлением от абсолютизма свободы слова.
Демографический и политический рост мусульманских общин в Европе начал менять приоритеты европейской внешней политики, особенно в отношении Израиля и израильско-палестинского конфликта. Этот сдвиг обусловлен сочетанием электоральных расчетов, политического давления на улицах и идеологических ориентаций, которые отличаются от традиционной произраильской позиции Европы во время холодной войны.
Избирательное давление и внутренняя политика
В таких странах, как Франция, Бельгия, Германия и Нидерланды, мусульманские общины составляют от 7 до 10 % населения и обычно сосредоточены в крупных городских центрах, таких как Париж, Брюссель, Берлин и Роттердам. Эти общины становятся все более организованными в политическом плане, и их электоральный вес заставляет мейнстримные партии с осторожностью подходить к вопросу об Израиле и Палестине.
Во Франции и Эммануэль Макрон, и Марин Ле Пен смягчили свои открыто произраильские заявления, чтобы не оттолкнуть от себя многочисленных мусульманских избирателей в Марселе и Сена-Сен-Дени. Правительство Макрона балансирует между осуждением ХАМАСа и критикой политики Израиля в Газе, особенно во время конфликта 2024–2025 годов.
В Бельгии партии зеленых и социалистов, в значительной степени зависящие от мусульманских избирателей, заняли резко критическую позицию по отношению к Израилю, что привело к нескольким дипломатическим столкновениям с Иерусалимом. В 2024 году Брюссель отозвал своего посла после того, как Израиль осудил заявления бельгийских министров, обвинявших его в «систематическом апартеиде».
В Германии, где память о Холокосте когда-то обеспечивала неизменную поддержку Израилю, растущие мусульманские общины и молодое поколение с более слабыми историческими связями изменили общественную дискуссию. Берлин столкнулся с интенсивными пропалестинскими протестами, что привело к более осторожной дипломатической риторике.
Уличная политика и проблемы безопасности
Крупномасштабные пропалестинские и прохамасовские демонстрации стали обычным явлением в европейских столицах. В октябре 2023 года и снова в мае 2025 года сотни тысяч людей вышли на улицы Лондона, Парижа, Берлина и Амстердама. Европейские правительства, обеспокоенные внутренними беспорядками, часто смягчают свою внешнюю политику, чтобы снизить внутреннюю напряженность:
Лейбористская партия Великобритании, вернувшись к власти в 2024 году, отложила укрепление отношений с Израилем, сославшись на «соображения внутренней сплоченности». Швеция, признавшая «Палестину» в 2014 году, стала играть все более активную роль на уровне ЕС, настаивая на введении санкций против израильских поселений в 2025 году — шаг, который широко рассматривается как попытка привлечь на свою сторону мусульманских избирателей в Мальмё и Стокгольме.
Институциональные изменения на уровне ЕС. В Европейском парламенте наблюдается рост числа депутатов от зеленых, социалистических и крайне левых партий, поддерживающих мусульманских избирателей. Этот блок сыграл важную роль в поддержке резолюций ЕС, осуждающих операции Израиля в Газе и призывающих к эмбарго на продажу Израилю вооружений. Хотя Европейская комиссия по-прежнему разделена, совокупное давление со стороны соображений внутренней политики и транснациональных альянсов склоняет ЕС к более конфронтационной позиции по отношению к Израилю.
Появление параллельной дипломатии
Исламистские движения в Европе часто действуют как де-факто участники внешней политики, организуя кампании с целью повлиять на муниципальные и национальные решения. В таких городах, как Барселона, Осло и Брюссель, местные советы приняли резолюции, призывающие к бойкоту или приостановке отношений с Израилем. Эти меры, хотя и не являются обязательными, сигнализируют о глубоких культурных и политических изменениях, которые европейские правительства не могут игнорировать.
Так куда же движется Европа?
Европа должна сделать вывод, как рост влияния ислама сказывается на ее внутренней и внешней политике. Мусульманские общины теперь обладают значительной электоральной силой, особенно в городских центрах, что побуждает политиков, например, смягчать или пересматривать произраильские позиции. Массовые пропалестинские протесты, институциональные изменения в Европейском парламенте и резолюции местных органов власти подталкивают ЕС к более критической позиции в отношении Израиля, особенно в вопросах Газы и политики поселений.
Европа стоит перед историческим выбором: подтвердить свои либерально-демократические ценности или позволить этим ценностям разрушиться под двойным давлением исламского радикализма и популистской реакции. Результат этого выбора определит не только идентичность Европы, но и глобальные политические тенденции на десятилетия вперед.
Times of Israel, перевод Ларисы Узвалк
