Обнаружив в списке лучших фильмов 2017 года франко-бельгийскую мелодраму «Он и она», я решил посмотреть: как выглядит европейская культура сегодня. Выяснилось, что я обратился по верному адресу. Фильм притчей отвечает именно на этот вопрос.
Повествование начинается похоронами знаменитого французского писателя. Вдова покойного рассказывает биографу о совместной их жизни — французского писателя Виктора и его еврейской жены Сары. Постепенно становится ясным, что мы видим притчу о любовных отношениях, со всеми их перепадами, европейской культуры в её французском варианте, и евреев.
Понятно, почему сторону евреев представляет женщина. Одним из истоков европейских духовных исканий ХХ века была книга молодого венского еврея Отто Вейнингера — «Пол и характер». Автор доказывал, что характер евреев — чувственный и безнравственный, сродни женскому. Не вынеся этого открытия, Вейнингер покончил с собой в 23 года.
Сара, лишь увидев, влюбилась в Виктора немедленно и бесповоротно. Он пытался избегать назойливой влюблённой, но она оказалась неизбежной. Сара то появилась в доме Виктора с его лучшим другом, то в доме их родителей — с его братом. У Виктора не осталось другого выхода, как влюбиться. Сара искусно отвадила Виктора от других его женщин.
О динамике своего отношения к Саре Виктор рассказывает на сеансах психоанализа лысому аналитику. Фрейдизм — это другой еврейский искус начала ХХ века, определивший путь европейской культуры. Аналитик сообщает Виктору, уже глубоко влюблённому в Сару, что отпущенные им усы — это, по Фрейду, символ женской интимной растительности, которую герой стремится иметь всегда доступной своему языку.
Кокаин, которым на определённом этапе увлеклась Сара — это тоже влияние на европейскую культуру Фрейда, какое-то время пропагандировавшего широкое использование этого наркотика.
Но главное поле еврейского влияния на европейскую культуру — это литература, и Виктор — символ её. Он добьётся успеха только тогда, когда Сара, доктор литературоведения из Сорбонны, станет решительно редактировать, а то и переписывать его рукописи. После публикации романа, который Виктор написал о своей матери, та убивает любимую собаку и выбрасывается из окна. Таким кардинальным образом Виктор, сближаясь с Сарой, удаляется от своих корней.
Сара представляет Виктора своей семье, и отец Сары объясняет тому, что лучшие писатели, обладающие мудростью, иронией, юмором — это евреи. Отец предлагает французу почитать хранимые в его доме книги Исаака Башевиса-Зингера, Сола Беллоу, Бернарда Маламуда, Филипа Рота. Эти американские евреи определили пути мировой литературы ХХ века, и если ты хочешь быть в её русле — пиши как они.
Ночью Виктор будит Сару. Он сделал открытие — он еврей. Виктор берёт себе фамилию Сары и начинает писать романы на еврейские темы. Оглушительный успех настигает его. По ходу дела поминаются выдающиеся французские писатели-евреи: один из отцов современного романа Марсель Пруст, Ромен Гари, единственный дважды лауреат Гонкуровской премии. Вообще-то премию эту по правилам могли присудить писателю только раз, но вторую премию Гари (это тоже псевдоним) получил, напечатавшись под именем Эмиля Ажара. Во второй половине ХХ века европейская литература постепенно оказалась подавленной литературой еврейско-американской.
У Сары и Виктора рождаются двое детей. Старший — тупой и злобный. Он, очевидно, символизирует фашизм. Конечно, фашизм немыслим без евреев. Когда парень с извращённой эротической сферой, с детства — геронтофил, умирает, мать плачет. «Ты его любила»? — спрашивает Виктор. «Нет» — отвечает мать. У евреев есть повод плакать после смерти фашизма.
Второй их ребёнок — дочь — абсолютно нормальная. Свою мать она называет: «шлюха». Эта дочь — символ постмодернизма, современного французского общества с его движением BDS, про-палестинскими демонстрациями, антисемитизмом, общества, которое активно покидают евреи.
Впрочем, Сара действительно остыла к «французскому классику». С годами классик полысел, сник. Лишь усы бодро топорщатся над его губой. Сара же, напротив, становится всё краше. Если эротичность Виктора иссякла, то секс-апил Сары только растёт. Каждый вечер она куда-то уходит: «урок вокала», «урок живописи». Виктор психует, и сам приводит ей «южноамериканского любовника». Во второй половине ХХ века сочная южноамериканская литература затёрла увядающую европейскую. Неясно только, насколько она еврейская. Самый глубокий южноамериканский писатель со звучащей по-еврейски фамилией Хорхе Луис Борхес написал эссе, доказывающее, что он не еврей, а потомок переселенца из Португалии. Только почему такой переселенец не может быть из марранов? Впрочем, Виктор сам изгоняет от своей жены южноамериканца.
Сара бросает Виктора, символ усыхающей европейской культуры, ради компьютерного гуру. Она там, где будущее.
Проходят годы. Виктор пишет анти-женские романы, и все они проваливаются — ведь читают их женщины. Здесь тоже видится символизм Вейнигера: женщины — они как евреи. Наконец Сара возвращается к Виктору и вручает тому его новый роман. Виктор удивлён, но роман печатает, и снова большой успех.
Деградация романиста продолжается. Эрекция и память у него пропали одновременно — замечает Сара. Она ведёт Виктора на край обрыва, где они играют в любимую в их юности игру. Они завязывают друг другу глаза, и командуют: куда идти. Сара направляет Виктора в пропасть — 150 метров вниз на острые камни.
В конце фильма происходит «разоблачение» — как в варьете Воланда. Оказывается, это Сара сама когда-то решила сделать из своего мужа еврея. Тот удивлялся, что отныне будет носить еврейскую фамилию. Сара признаётся биографу, да тот уже и сам догадался, что лучшие романы Виктору Сара написала сама. Мы, оказывается, в обстоятельствах лучшего романа Мопассана «Милый друг», в котором литературный талант Мадлены сделал знаменитыми двух журналистов — её мужа и её любовника. Откуда же произрасти современному французскому роману, как не из Мопассана?
Фильм звучит упрёком евреям: оплодотворили европейскую культуру — Вейнингером, Фрейдом, участвовали в создании великой литературы, прошли с культурой через невзгоды ХХ века — фашизм, социализм (Виктор — социалист); породили современный постмодернизм, и сейчас, когда некогда могучая культура иссякла, бросили её и готовы столкнуть в пропасть. Евреи ушли из европейской культуры, Они покидают Европу, видя своё продолжение за океаном в Америке, или в своём новом старом доме в Израиле.
Но мы-то живы, и нас ждут новые свершения.
Источник: Мастерская
