Недавно, мне в руки попали новые страшные свидетельства Холокоста от пережившего ужасы румынской оккупации, бывшего тульчинца Исаака Евсеевича Говшиевича, с которым мы смогли поговорить лично. А записи о лагере смерти которые оставила супруга Сима, недавно покинувшая этот мир, наш герой отдал мне, сохранёнными на листах бумаги. Сегодня вместе со своими близкими, он живёт в американском г.Портленд, штат Орегон, стараясь наслаждаться каждым прожитым днём. Но ни на секунду не забывает о том, что произошло с ним много лет назад, и как он чудом сумел уцелеть. Предлагаем вам ознакомиться с воспоминаниями Исаака и его жены Симы, переданными от первого лица. Надо отметить, что все истории выживших узников «Мёртвой петли» — чем-то похожи, но в тоже время, они — очень разные, со своими извилистыми линиями и витиеватыми зигзагами судьбы. Объединяет героев этих тяжёлейших рассказов одно — все они — случайно выжившие.
Исаак Говшиевич с женой Симой. Тульчин
Из воспоминаний Исаака Говшиевича: Я – бывший малолетний узник Печёрского концентрационного лагеря «Мёртвая петля» Тульчинского района Винницкой области. Родился в 1931-м году, в большой, дружной еврейской семье ремесленников. Все Говшиевичи были прекрасными шапочниками. До Великой Отечественной войны, я успел окончить два класса украинской школы № 2. В сорок первом году, когда немцы напали на нашу страну, мне было 10 лет.
Исаак Говшиевич в советской армии
Оккупировав Тульчин и соседние местечки, пособники нацистов румыны, как и украинские полицаи - сразу начали издеваться над еврейским населением. Их задача была полностью уничтожить еврейский народ. В 1941 году, в декабре, нас выгнали из дома и направили толпой в лагерь «Мёртвая петля» в селе Печёра, в сопровождении полицейских и собак, через Тульчин – Копиовка – Торков – Печёра. Много пожилых, обессиленных людей, которые уже сами не могли идти, падали, и их по дороге расстреливали. Они так и остались лежать в этих канавах. Нас охраняли румыны и полицаи из украинского населения. После тяжелейшей дороги, нас поселили в здании бывшего туберкулезного санатория, задний двор которого смотрел на реку Южный Буг.
В комнатах, где мы находились, было очень скученно, мы спали на холодном цементном полу, по 30-40 человек – нас ожидали абсолютно нечеловеческие условия, нацеленные на то, чтобы мы поскорее умерли тяжёлой, мучительной смертью! Нас морили голодом, не давали еды и воды, я ломал сухие ветки, меняя их на похлёбку, чтобы выжить. Старший брат с отцом ходили и меняли вещи, просили еду. Трудно сказать, сколько евреев пыталось перебраться на другую сторону высокого каменного забора этого адского, злосчастного санатория, чтобы принести хоть какие-то объедки своим несчастным родным! Узники прозвали лагерь «Мёртвая петля» как раз из-за этого высокого забора, не дающего оттуда выбраться, как бы постепенно «затягивая верёвку» на наших шеях. Многие "непослушания", такие, как например — отправиться через забор за крохами пропитания для себя и своих родных — карались расстрелом, смертельными избиениями. Везде находились полицаи. Люди умирали каждый день в огромном количестве, от холода, голода, грязи, тифа, кошмарных условий.
В нашей комнате нельзя было просто прилечь и расслабиться. Если кто-то выходил из неё – его место сразу занимали другие. Этот высокий каменный забор, не выходящий из головы, до сих пор напоминает всем нам, что пережили евреи моего времени. На свой страх и риск родители, старшие братья и сёстры, движимые голодом, все-таки перебирались через эту немыслимую преграду и шли в близлежащие села, добывать еду, по дороге они были избиты, замерзали и не все из них возвращались назад, обрекая своих немощных родственников, оставшихся в Печёре, на голодную смерть. Иногда, некоторые жители соседних сел перебрасывали что-то съестное ночью через забор, чтобы чуть поддержать несчастных "скелетов". Кто из узников первым это словил, тот и съел. С соседями, «чужими» евреями, редко, кто делился. Многие, даже дети, отправлялись румынами на принудительные работы – нацисты никого не жалели. Днём мы были рабами, а ночью – охотниками за едой.
Хона Говшиевич, старшая сестра Исаака, безжалостно расстрелянная полицаями в селе Бортники
Как-то раз, моя сестра Хона убежала в соседнее село Бортники, чтобы добыть что-то съестное для своих голодающих в Печёре детей. Позже мы узнали, что она была поймана и расстреляна полицаями. В 1942 году моя мать Рейза умерла в лагере от голода и тифа. Летом 1942-го года, многие были забраны на работы. Никто не вернулся. Нас, из огромной семьи, в лагере уже осталось всего трое – отец, брат Яша и я. Этим же летом 1942-го года немцы заставили местное население копать большие ямы. Они предназначались для оставшихся в лагере «Мёртвая петля». После того, как оккупанты нас чуть не расстреляли, мы с отцом и старшим братом Яшей, в сопровождении проводника Ромы Ланда, совершили ночной побег из лагеря, передвигаясь по местности практически в ночное время, чтобы нас не встретили румыны и полицаи. Бежали, куда глаза глядят, лишь бы подальше от «Мёртвой петли».
Из большой еврейской семьи Говшиевичей, после войны осталось всего шестеро. Слева направо, братья и сёстры: Яков, фронтовик Лев, Исаак, сестры Клара и Татьяна, отец семьи Евсей Говшиевич. Клара (слева, в нижнем ряду) — в период войны находилась в Иркутске. Она — единственная, кто пытается улыбнуться на этом фото
В селе Клебань нас поймали, привели в комендатуру и заставили убрать территорию, а на второй день - повели в Тульчин. В Тульчине над нами издевались, как могли, старшим велели танцевать, а нам, детям — петь песни. Мы побыли там два дня, убрали территорию, и нас погнали обратно в Печёру, через Брацлав и Вышковцы. В селе Вышковцы полицай отпустил нас, чтобы мы далее сами добирались в «Мёртвую петлю». Но мы, естественно, туда не пошли, а завернули через Бортники и так добрались до гетто Альгополя в Чечельницком районе Винницкой области. Там уже находилась на работах наша сестра. В Альгополь прислали 1000 евреев из разных государств: Румынии, Венгрии, Чехословакии. Там же остались работать мой отец, мой друг, с которым мы бежали из Печёры — Рома и мой старший брат Яша. Я тоже вынужден был трудиться на пособников нацистов, чтобы выжить, например пас корову у одной хозяйки. Рядом со мной находились мальчики, которые пасли скот вместе со мной. Как-то раз, они начали кричать в мой адрес — «жид», «жид»! Хозяйка испугалась , что придут румыны и убьют ее. И я пошел к другой женщине, ухаживать за больным мужем в этой семье. Прошло 3-4 месяца, мой подопечный умер, и я стал уже не нужен этим «хозяевам».
Супруги Говшиевичи
Сима Говшиевич (Кабацкая)
Тогда, чтобы выжить, я принялся вкалывать на всех черновых работах у другого человека, который держал буфет, находящийся напротив комендатуры: помогал ему резать свиней, делал колбасу, а также самогонку и приносил все эти продукты в буфет, за что меня кормили. Прошло некоторое время, и дочка хозяина буфета вышла замуж, а я потерял эту работу — моё место занял зять хозяина. После чего, меня приняли в столовую, где уже тяжело трудились мой брат Яша, наш друг Рома и один еврейский парень из Румынии. Мы носили воду, ходили на базар покупать продукты, а также помогали на кухне. За это нас кормили. Лично я делал все, что мне приказывали, чтобы получить хоть крошку зацветшего хлеба или шелуху от картофеля.
В марте 1944-го года Красная Армия освободила Альгополь, и мы сразу направились назад, в Тульчин. По дороге, на наш город шли танки красноармейцев, и нас, обессиленных, посадили на них, таким образом мы добрались до родных краёв. От нашего старого дома в Тульчине к тому моменту - ничего не осталось, сплошные руины. Наше имущество было разобрано местными жителями и полицаями. Мы начали жить полностью с нуля, в заброшенной части здания другого еврея, который не пережил войну.
Рэйзл Говшиевич, мать Исаака, трагически погибшая в лагере смерти "Мёртвая петля"
Вскоре, с фронта вернулся наш старший брат Лев Евсеевич Говшиевич, из Иркутска приехала сестра Клара. Старшие вышли на работу, чтобы нас поддерживать, и чтобы я смог окончить школу. Ранее, как я уже говорил, у нас была большая, дружная, крепкая, счастливая еврейская семья — 25 человек, но после войны, нас осталось всего лишь шестеро. В лагере выжила ещё моя сестра Таня, её потом забрали на работу в село Рожны, на винный завод, где она вкалывала на оккупантов до освобождения.
Супруги Сима и Исаак счастливо прожили более 70 лет
В 1951 году, 1 мая, я был призван в ряды Советской армии и попал в г.Чита, где прослужил три года. После, закончил торговый техникум в Виннице и стал работать по специальности в торговой сфере Тульчина, счастливо женился, со своей любимой женой Симой мы прожили более 70-ти лет.
У злосчастных каменных ворот бывшего лагеря смерти
Из воспоминаний бывшей узницы лагеря «Мёртвая петля» Симы Говшиевич (Кабацкой) (1933-2022):
Сёстры Сима (слева) и Поля Кабацкие (1938 -1992), с короткой стрижкой. По центру — Сима Бронштейн, двоюродная сестра девочек. Послевоенное фото. г.Брацлав. Сима Бронштейн была с ними в лагере и дет.доме в Балте
"Я родилась в 1933-м году. Мы жили в Брацлаве Винницкой области, что рядом с Тульчином, c мамой, папой и тремя сестричками. У меня были 2 младшие сестры, Поля и самая младшая, имени ее никто не помнит. Самая младшая была грудным ребенком, она умерла в лагере от голода, сразу после того, как погибла наша мама Двойра.
Когда началась война, отца забрали в армию. Я с мамой и сестричкой Полиной — три месяца находилась в Брацлавском гето. Потом нас выгнали в лагерь Печёра «Мертвая петля». Однажды, ненадолго покинув его, моя мама отправилась выпрашивать что-нибудь из крошек еды, чтобы накормить нас с сестрой, вернулась в Брацлав, пошла к нашему дому. Там её поймал полицай. Взяв с мамы денег, как бы за "откуп" и за дальнейшую "свободу", он затем её застрелил, забрав всё, что оставалось в нашем доме, на глазах других, обезумевших от ужаса евреев. Узники гетто Брацлава видели это, но не смогли воспрепятствовать этому негодяю. Они похоронили маму возле церкви. А после войны, её перезахоронили на еврейском кладбище в Брацлаве. Так, я, семилетняя девочка, с двухлетней сестрой Полей, остались в лагере смерти совсем одни.
Могила Двойры Кабацкой, мамы Симы и Полины. Брацлав, 2016 год
«Когда румынские оккупанты увидели, что в "Мёртвой петле" собралось много детей-сирот, нас перевезли в город Балту Одесской области, в холодный, неприветливый, голодный, мрачный приют. Кормили там весьма скудно, и мы, еврейские детишки, убегали из детского дома просить еду у местного населения. Так мы с сестрой и прожили там, до освобождения. Затем, тётя Утя, сестра отца, приехала и забрала нас в Брацлав. В местечке имелся детдом, куда она нас определила, так как наш папа еще не вернулся с фронта. Когда отец пришел с фронта, то забрал нас домой. Мы голодали. Отец начал работать на черновых работах, чтобы прокормить себя и детей, потом снова женился на еврейской женщине. Моя мачеха была хорошим человеком, заботилась о нас с сестрой, как могла, помогла мне после школы продолжить учёбу, получив среднее профессиональное образование. Я закончила 7 классов школы и поступила в Тульчинское медицинское училище. Когда Исаак Говшиевич пришел из армии в 1954 году, в ноябре, мы сыграли свадьбу».
Исаак Говшиевич у памятника жертвам Холокоста в Брацлаве. 2016 г.
Автор благодарит Елену Говшиевич, внучку Исаака (США), а также краеведа Эдуарда Краснера (Израиль) за неоценимую помощь в подготовке этой публикации.
