В каждом домашнем архиве хранятся старые фотографии, которые с гордостью достают и показывают, когда приходят гости или, наоборот, засовывают в чемодан, на антресоли, подальше от глаз и из сердца вон.
На этом старом черно-белом фото начала двадцатого века, которое стоит у меня в рамочке на полке шкафа уже много лет, запечатлены люди, которых уже нет на свете, но которые многое оставили после себя. Признаюсь, про всех этих людей я знаю немного, но воспоминаний моих хватит для полноценного рассказа.
На снимке изображена бедная еврейская многодетная семья из Гомеля. В центре сидит самая старшая женщина, мать семейства. По рассказам моего отца знаю о ней немного: она была совсем неграмотной, держала газету вверх ногами. Жили эти люди в ужасной бедности. Самый младший — мальчик Йося. Остальные герои фото — его сестры. Самая старшая, с белым воротничком, обнимающая мальчика, — Суламифь Кримкер. За ней (с короткой мальчишеской стрижкой) стоит самая младшая из сестер, Лиза. Про остальных трех сестер многого рассказать не могу. Знаю, что среди них есть Циля, переселившаяся затем во Владимир и проведшая там всю оставшуюся жизнь.
Здесь я расскажу о тех изображенных на фото людях, о которых хоть что-то знаю.
Девочка с короткой стрижкой — Лиза (в будущем Любарская Елизавета Эммануиловна), моя родная бабушка, мать отца. Она стала знаменитым врачом-дерматовенерологом, всю жизнь проработала в больнице МОНИКИ у метро «Проспект Мира». Ее муж, мой дедушка Юлий Яковлевич Любарский, в честь которого меня назвали, был библиографом. Но он умер до моего рождения, его я никогда не видела.
Бабушкины пациенты очень ее уважали, относились с большой теплотой, дарили всевозможные сувениры, доставали дефицитные вещи и продукты. Сколько себя помню, к нам постоянно ходили бабушкины пациенты из поликлиники, которые по понятным причинам предпочитали обслуживаться на дому. Постоянно к нам стучали в дверь и жильцы нашего дома, у которых случались трудности иного, не дерматологического рода: болела голова, сердце и пр., и не помню случая, чтобы Елизавета Эммануиловна кому-то не помогла. Она регулярно помогала даже соседу — буйному пьянице, который сначала принимал ее помощь, а потом обзывал нас всех жидами и пьяный ломился к нам в дверь.
Бабушка Лиза обожала смотреть по телевизору мексиканские сериалы, только набиравшие в начале девяностых популярность. Еще она всегда с утра кипятила на кухне шприцы для пациентов, и пока она была жива, шприцы у нас на крошечной кухне хрущевки, не переставали плавать и булькать в специальных металлических контейнерах (ведь иных средств для обеззараживания медицинских инструментов в советской квартире тогда не было).
У бабушки Лизы было двое детей: мой папа Юлий и дочка Лариса. Папа стал инженером, а Лариса всю жизнь работала преподавателем французского языка. В этом году Ларисы не стало. Бабушка умерла в начале девяностых, оставив после себя антикварную посуду, красивую деревянную мебель, кучу цветных дорогих ниток мулине, белый бюст писателя М. Горького, которым она очень дорожила, и огромное количество книг по дерматовенерологии. Эту библиотеку она с любовью собирала всю жизнь. К сожалению, более поздних ее фото у меня нет. Похоронена она на Донском кладбище, как и другие ее родственники.
Конечно, в силу моего переходного возраста, у нас с бабушкой тогда были ужасные отношения. О чем я сейчас очень жалею.
Зато свою дочку я назвала Лизой в честь своей бабушки. И теперь вместо Якова и Лизы есть Яна и Лиза. Жизнь продолжается!
А самая известная личность на фото — Суламифь Кример (в будущем Эмма Судоплатова), деятель советских спецслужб, подполковник или полковник госбезопасности, жена Павла Судоплатова. Её муж (с 1928 года ) — генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов . О своей жене он с большой теплотой, любовью и уважением вспоминает в своей книге.
У Эммы и Павла было двое мальчиков. Про этот факт мало кому известно, но у пары долго не получалось иметь своих детей, и они взяли приемного мальчика Андрея ( на фото). А затем у Эммы и Павла родился родной сын — Анатолий.
Анатолия, которого уже нет в живых, я совсем не знала, хотя он стал очень известным и достойным специалистом. А Андрей часто бывал у бабушки Лизы (то есть у нас) в гостях. Но мне Андрей Судоплатов запомнился угрюмым и нелюдимым человеком, обиженным на весь свет. С нами он мало общался и, кажется, всегда внутреннее чувствовал, что он — не родной сын.
Во время Великой Отечественной войны Павел Судоплатов, возглавлявший 4-е управление НКВД, участвовал в организации минирования стратегических объектов в период обороны Москвы, диверсионной деятельности против немецких войск на Кавказе, стратегических радиоиграх с немецкой разведкой.
Судоплатов непосредственно руководил деятельностью партизанского отряда специального назначения Дмитрия Медведева на оккупированной Западной Украине, который являлся базой для легендарного разведчика Николая Кузнецова. Затем возглавлял отдел, обрабатывавший информацию о разработке атомной бомбы в США.
В 1953 году Павел был арестован, осуждён на 15 лет лишения свободы, полностью отбыл наказание и был реабилитирован лишь в 1992 году. Из тюрьмы он вышел инвалидом с искривленным позвоночником, но, немного оправившись, стал работать. Теперь он писал: о советской дипломатии, системе шпионажа, лидерах, о Сталине, с которым регулярно встречался, о Берии, которого считал не таким злодеем, как его обычно представляют, о Хрущеве, которого презирал. Павел Судоплатов стал широко известен благодаря своим мемуарам «Разведка и Кремль», «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930—1950 годы», ставшим мировыми бестселлерами. Похоронен, как и его жена, на Донском кладбище.
После расстрела Берии Эмму Судоплатову также арестовали, но через несколько месяцев выпустили. У нее забрали дачу и дом в Москве. Она жила в одной крошечной комнате, не имела права устроиться на постоянную работу. Зарабатывала гроши уроками.
Судоплатов очень любил Эмму, больше полувека они были верны друг другу. Недавно по ТВ прошел очередной документальный фильм о легендарных разведчиках, где он, уже маленький, сгорбленный старичок, кладет красную розу на ее могилу.
Суламифь (Эмма Судоплатова) скончалась в 1989 году в Москве.
Бабушка Лиза пережила свою старшую сестру на пять лет. Мне было тогда 10-12 лет, но я очень хорошо помню, как бабушка всегда прилипала к экрану телевизора, когда показывали Павла Судоплатова. Она смотрела на него, и вместо того, чтобы слушать, о чем он говорит, ворчала: «Ну зачем он опять надел эту жилетку!? Она совсем ему не идет!» А он нашел в бабушке Лизе хорошего друга. Регулярно, уже в преклонном возрасте, звонил ей на домашний телефон, чтобы поболтать, и напевал песенку: «Ты ждешь, Лизаветтаа, от другаа... приветаа...»
По рассказам семьи знаю, как во время знаменитого «Дела врачей» Павел спас сестру своей жены, мою бабушку Лизу, когда уже добрались и до нее. Только благодаря вмешательству Павла она смогла закончить учебу и продолжать работать врачом.
В общем, какие бы ужасы о Павле Судоплатове сегодня не писали, помню его совсем другим человеком. Но я знала только то, что мне позволялось знать.
Мальчик Йося, стоящий на фотографии, умер самым последним. Он жил в каком-то южном городе России, по-моему, в Краснодаре.
Он также очень дружил с бабушкой Лизой, регулярно звонил ей. И помню, что смерть его любимой сестры от него тщательно скрывали, боялись, что он не переживет это известие. Йося регулярно гостил у нас, почему-то со всеми регулярно здоровался «Лабас ритас» (Доброе утро по-литовски) и привозил нам в подарок вкусные сочные апельсины.
Сегодня из всех героев этого фото не осталось никого. Только книги и воспоминания родственников.
Яна Любарская
