27 июля исполняется 80 лет со дня расстрела жителей небольшого местечка Жабокрич в Подолии. В этом местечке я родился и вырос. В возрасте 10 лет я здесь встретил войну, и пережил годы фашистской оккупации.
Перед началом войны — после революции, погромов 17 -го и 19-го годов и голодомора 33-го года — в местечке компактно оставалось 600 евреев. Жители местечка в основном были ремесленниками всех специальностей, от портного до кузнеца. Была небольшая прослойка интеллигенции. До 39-го года действовали синагога и еврейская школа. Был свой раввин и староста синагоги, резник. Они продолжали свою деятельность и после закрытия синагоги.
Как бы ни трудно жилось, жители местечка старались соблюдать кашрут, субботу и еврейские праздники. Дети посещали школу, молодежь уезжала в города на учебу, были свадьбы, рождались дети. Люди трудились, молились, справляли праздники. Местечко жило полнокровной жизнью, с надеждой на лучшее будущее. И вдруг нежданная война. Молодежь отправили на восток, военнообязанные ушли на фронт. Имевшие возможности эвакуировались. Местечко опустело. Остались, в основном, старики, женщины, дети, немощные. К приходу немцев местечко пополнилось беженцами из западных районов, которые пытались уйти дальше на восток, жителями железнодорожной станции, которую ежедневно бомбили.
Спустя месяц после начала войны немецкие войска проследовали через наше село. Они останавливались на привал. Молодые, здоровые ребята. Умывались, кушали, веселились, играли на гармониках. Отдохнув, следовали дальше. С местным населением не общались. После трех дней безвластья ранним утром жители местечка узнают, что вечером в село пришла воинская часть. Анзайцгруппа состояла из венгерских или румынских солдат во главе с немецким офицером. Ранним утром солдаты собрали мужчин для выполнения каких- то работ, и уважаемых религиозных стариков — будто бы для совета. Мужчин они расстреляли на колхозном дворе, стариков зарезали в подвале сельского магазина. Не прошло и часа после увода мужчин и стариков, как солдаты стали выгонять людей из домов. Куда ведут, зачем — никто не знает. Конечным пунктом оказались два подвала, которые заблаговременно были подготовлены местными сельскими самыми ярыми антисемитами. Людей загнали в эти подвалы и расстреляли. Жертвами, виной которых было то, что родились евреями, стали 435 человек , местные и приезжие. Среди них старики и женщины, дети малые и грудные. У каждого из них было свое имя, своя фамилия.
В селе ярых антисемитов было немного. Но их оказалось достаточно, чтобы принять участие в кровавой акции — заблаговременно подготовить подвалы, обеспечить безмолвие села. Во время расстрела жителей в подвалах несколько этих ярых антисемитов оказались рядом с немецким офицером, который руководил акцией. Село в это время, казалось, вымерло. Не видно было не только людей, но и живности, даже собак. В этот же день, вечером после расстрела, местечко подверглось разграблению сельчанами, после чего снова село замерло. Четкость проведения акции свидетельствовала о богатом опыте расстрельной команды. Разум не воспринимал кошмар происходящего. Казалось, что даже сельчане, ожидавшие привычные погромы и ограбление евреев, ужаснулись увиденным злодеяниям.
Жертвы расстрела оставались лежать в подвалах, разлагались. Во избежание эпидемии, в селе по указке местного врача, который отказал в оказании помощи изувеченным и раненым евреям во время расстрела, трупы были засыпаны хлорной известью. Почти две недели выжившие старики и подростки переносили разваливающиеся трупы, изуродованные известью и крысами, в яму бывшего холодильника размером 4x8 м., глубиной 4 м. Люди не выдерживали, теряли сознание. Боже, как бесчеловечна, бездушна, страшна и опасна простота и обыденность этой трагедии. Она страшна и опасна для любого народа, не только для евреев. А также для исполнителей злодейства, потерявших человеческий облик.
Отдельным жителям местечка удалось спастись. Одни находились вне местечка во время акции, другим удалось убежать и спрятаться. В подвалах выжили некоторые под трупами. Выбираясь из подвалов, они помогали выбраться раненым, подававшим признаки жизни. Спасению людей способствовало: во-первых, лояльность сельчан. Одно дело грабить, другое — принимать участие в убийствах. Не было случая, чтобы сельчане выдали прячущихся евреев. Наоборот, известны случаи оказания ими помощи прячущимся. Второе, чему обязаны выжившие — это усталость расстрельной команды, у которой руки были по локоть в крови, занимаясь убийствами евреев, начиная от западных границ. Они уже не так рьяно, как в начале своего разбойного пути, выполняли кровавую работу. Выживших согнали на нижнюю улицу, которую огородили колючей проволокой, и организовали гетто со всеми его «прелестями». К осени гетто стало пополняться евреями из транзитных этапов, депортированных из Бессарабии и Буковины. За счет скученности, голода, холода, антисанитарии, отсутствия медицинской помощи разразились эпидемии дизентерии, брюшного и сыпного тифа. Многие умерли на месте, другие — в карантине, куда полицаи увозили выявленных больных, после каждой облавы, во избежание распространения эпидемии в селе. Из карантина ни один человек не вернулся.
Но жизнь звала, люди приспосабливались. Несмотря на все невзгоды, издевательства, неуверенности в следующий день, час, мгновенье, люди не теряли надежду. Они помогали друг другу, заботились о сиротах. По возможности соблюдали субботу, праздники, молились Богу, организовали хедер для детей. В марте 1944 года пришло освобождение. Выжившие депортированные евреи отправились домой. Местечко опустело. Потом была радость со слезами на глазах, окончание войны, с которой многие не вернулись.
После пережитого жителями местечка расстрела, бедствия в гетто, после понесенных потерь на войне, у местечка с двухвековой историей уже не было сил возродиться. Ушли в прошлое уникальный местечковый быт с еврейской кухней и кулинарией, и местечковая культура, от архитектуры до маме-лушн. Сегодня бывшее местечко перепахано и перестроено. Напоминают о нем только развалины синагоги и еврейской школы, старое еврейское кладбище и три массовых захоронения невинных жертв. Вечная память и наша неизбывная боль о невинно погибших в огне холокоста жителей местечка Жабокрич. Пусть благословенна будет их память!
Григорий Шмулевич
Книгу Григория Шмулевича ,,Зов жизни и памяти,, желающие могут получить в Центре "Холокост". Справки по мейлу: arch-holofond@mail.ru Леонид Терушкин.
