Строго говоря, до появления ГОСЕТа (Государственного еврейского театра) в России настоящего профессионального еврейского театрального коллектива и не было. Артисты были. Да какие!.. И где только не играли!.. Блистали как на подмостках сцены, так и в свете только появившихся кинософитов.
…появился Грановский. Алексей Грановский
Или Абрам Азарх. Так звали абсолютно одержимо влюбленного в театр купеческого сына, взявшего себе красивый и звучный русский псевдоним, под которым он и стал известен всему миру. Добравшись, буквально на самом излете «прекрасной эпохи» и перед самым началом Великой (или Первой мировой) войны, до всеевропейского гуру Макса Рейнхардта, основоположника современного немецкого театра, воспитавшего множество выдающихся талантов (среди них была и Марлен Дитрих, а влияние творческого метода немецкого гения испытали также и находившиеся в России Всеволод Мейерхольд и Александр Таиров), Грановский стажировался у него два года и, создав свою собственную «синтетическую» теорию спектакля-симфонии, вернулся в Россию. Основанная на «демократических» началах и всеобщем художественном единстве актеров и декораций, музыки и освещения, никак не лишенная известной буффонады и карнавализма, а также элементов смеховой культуры (столь скрупулезно исследованной в 20-ом веке великим Михаилом Бахтиным), театральная теория Грановского, довольно близкая современным ей флюидам декаданса, вызвала немалый интерес у критики и принесла успех спектаклям молодого режиссера.
Самой громкой была постановка на сцене Нового Рижского театра «Филиппа Второго» Эмиля Верхарна – великого бельгийского декадента-символиста (соперничавшего в ту пору славой с другим славным бельгийцем, Морисом Метерлинком, автором «Синей птицы»), незадолго до того посетившего Россию. На фронт Первой мировой Грановский ушел в ранге триумфатора, а в Петроград вернулся опьяненный, увы, лишь кажущейся свободой (таковым ее привкус станет столь ощутим лишь спустя несколько лет). Создав в полуголодном Петрограде профессиональный еврейский театр-студию, игравший на идише, и школу сценического мастерства при этом театре, маэстро Грановский в 1918-ом принял в труппу и пришедшего к нему Соломона Вовси. Он был ровесником Грановского, и у него так же горели глаза. И вот именно они — театр и школа — станут предтечами будушего Московского государственного еврейского камерного театра, а затем и ГОСЕТа.
А Грановский и Вовси (превратившийся в Михоэлса) — его основателями. Его демиургами.
Сцена из спектакля «Габимы» «Гадибук»
В Москву, в Москву!..
В отличие от бедных сестер Прозоровых из бессмертной чеховской пьесы, так мечтавших о вожделенно-златоглавой столице, но так до нее и не добравшихся, Алексею Грановскому и его театру повезло: уже в 1920 году, объединившись с небольшой еврейской студией в Москве, ГОСЕКТ (таково было название нового коллектив) начал играть в небольшом зале в Большом Чернышевском переулке. Сегодня ни переулка того уже нет, ни зала… то есть, переулок, конечно же, остался (да что ему будет, как говорится, переулку-то?), вернув себе исторического имя — Вознесенский — а вот зал, в котором начиналась слава уникальной труппы, бездушное время окончательно стерло с лица земли. Все проходит…
В Большом Чернышевском ГОСЕКТ несколько лет соперничал с театром «Габима», что играл сравнительно неподалеку, в Армянском переулке. «Габима» была поддержана самим Станиславским, который назначил руководителем театра своего ученика Евгения Вахтангова. Поставленный им, спектакль «Гадибук» продержался в репертуаре «Габимы» более 40 лет, а вот сам театр играл в Москве лишь до 1926 года, после чего, не вернувшись с американских гастролей, осел в конце концов в Палестине, где выступает и по сей день. И, надо сказать, с немалым успехом.
Переехал и ГОСЕКТ, правда, не так далеко, как «Габима», а всего лишь по соседству, на Малую Бронную. Там и остался. Почти что на 30 лет. Открывшись спектаклем «Вечер Шолом-Алейхема», молодой театр быстро снискал популярность у публики. И удивляться тут никак не приходилось, ибо постановки ГОСЕКТа оформляли не только Роберт Фальк, Александр Тышлер и Натан Альтман, но даже Марк Шагал, оригинально и находчиво создавший и фойе театра. А с 1921 года в спектаклях ГОСЕКТа выступал ставший уже весьма скоро всенародно знаменитым и любимым Вениамин Зускин. Пройдет несколько лет, и вместе с Соломоном Михоэлсом он выйдет на подмостки театра в великом «Короле Лире». Шут Зускин и Лир Михоэлс. Спектакль этот, о, он станет настоящим потрясением для всей Москвы. Но это будет позже. Когда театр уже более не будет камерным. Когда он станет театром масштабных замыслов и больших форм. Когда он взойдет на новую ступень и получит уже новое имя. Когда он станет называться ГОСЕТ.
