После долгих, мучительных раздумий, писать ли мне об этом публично или нет, так как меньше всего хотелось кого-то обидеть, все-таки решила поделиться с такими же мамами, как и я, своим опытом. Возможно, кому-то это может пригодиться. Тема данного рассказа — довольно щепетильная, непростая, но весьма актуальная для еврейских мам в наше время. Скажу сразу: на помощь собственной матери в воспитании ребенка полагаюсь лишь в самых экстренных случаях, когда мне надо уехать в другой город в командировку или срочно сходить к врачу, а дочку не с кем оставить. Она, конечно, дарит внучке одежду, игрушки, но рассчитывать, что бабушка будет постоянно сидеть с моим ребенком, не могу. Вторая наша бабушка, при всей ее любви к моей дочке, очень пожилая, болеет, живет далеко и давно не выходит из дома. Лучшим и оптимальным выходом в данном случае для меня был и остается детский сад. И я спешу поделиться с читателями портала STMEGI.com своей «детсадовской» историей, естественно, не называя имен, адресов, названий всех перечисленных заведений и их прейскурантов.
***
В Москве, насколько мне известно, выбор еврейских детских садов сравнительно невелик, и все они различаются своей ценой, местоположением, степенью религиозности, количеством детей в группах, условиями приема, качеством питания. Вопрос о детском садике для моей единственной долгожданной дочки встал вскоре после ее рождения, поскольку, я журналист-фрилансер, и моя работа требует немалого количества времени, тишины, сосредоточения.
Поскольку я тружусь в еврейской сфере с 2004 года, вопрос об обычном садике для нас изначально не стоял, но обстоятельства сложились так, что уже когда ребенку было 2,5 года мне нужно было возвращаться к своей профессиональной деятельности, пусть и из дома. Но в государственный еврейский детский сад в Москве на полный день моего ребенка брать отказывались, пока ему не исполнится три года. Поэтому сначала она отправилась в обычный государственный сад, рядом с домом, но в ГКП — в группу кратковременного пребывания, чтобы у меня было хотя бы немного времени для личных нужд.
Скажу честно: несмотря на большую территорию обычного государственного садика, милых нянечек, ароматные запахи вкусной еды при входе, небольшую ежемесячную оплату этого удовольствия, наличие всех необходимых развивающих занятий, любимые моей малышкой полноценные уроки музыки, мое материнское сердце оставалось неспокойным. Когда я приходила за дочкой в обычный сад под самый вечер, нянечки стояли одетые с ног до головы, и пока я спешно собирала свою дочку, они пулей убегали домой, оставляя нас с мрачным, недоброжелательным охранником, уныло провожавшим нас сонным взглядом.
Смущали также безобидные, на первый взгляд, прививаемые воспитанникам русские обычаи (Снегурочка и Дед Мороз к Новому году, яички к Пасхе и прочие атрибуты христианского мира). Несмотря на то что я сама когда-то посещала обычный садик, мне очень хотелось, чтобы мой ребенок все-таки взрослел и формировался именно в еврейском окружении, изучая еврейскую традицию, при этом — обязательно постигая общеобразовательные предметы. Однажды больной вопрос, как уже теперь понимаю, ненадолго, решился сам собой. Придя за дочкой, обнаружила ее сильно плачущей, трущей голову. Пока нянечка занималась своими делами, более высокая и крупная девочка повалила мою, и та сильно ударилась головой, громко ревела, указывая на ушибленное место. На мой строгий вопрос воспитательнице, как такое вообще могло случиться, та лишь похлопала глазами и вместо каких-либо извинений и объяснений, просто сказала: «Дети есть дети».
После этого я забрала свою дочку и больше решила туда ее не водить. Голова у нее болела еще весь вечер и ночь, а если бы не прошла на утро, нам пришлось бы ехать в больницу, делать рентген. Благо, почти сразу после этого мы перешли в недавно открывшийся частный еврейский детский сад в другом конце города, на который долгое время не могли нарадоваться. Ездить нам в него приходилось очень далеко, а я не умею водить машину, на такси по столице особо часто не поездишь, если ты не богач. Приходилось, и в лютый мороз, и в снег, и в холод, и в дождь, и в метель, и в любую непогоду тащиться с коляской на другой конец Москвы на общественном транспорте. Только в одну сторону мы делали две пересадки в метро, потом садились на автобус, затем шли 10 минут пешком. Лишь благодаря неравнодушным людям, переносившим коляску по ступеням метро на своих руках, нам удавалось совершать этот ежедневный подвиг, на самом пределе сил, ведь, как известно, не все станции «лучшего в мире метро» оборудованы пандусами и уж тем более лифтами.
Но все мои мучения по дороге сполна окупались теплом, счастьем, заботой и бесконечной, не наигранной любовью, которую моя дочка получала в этом частном еврейском детском садике с небольшим числом подопечных, с вкусной едой, где она проводила целый день, с утра до вечера, кроме короткого дня — пятницы. Малое количество детей, вкусное питание, регулярные занятия музыкой, английским, физкультурой, творчеством, ивритом, исключительное внимание к каждому ребенку, к его особенностям, индивидуальный подход — все это не могло не радовать после довольно большой группы детей в государственном саду.
Ежедневно наблюдала положительные изменения в поведении дочки, она начала говорить, общаться со сверстниками, завела новых друзей. Ее насыщенные будни я также во всех подробностях видела каждый вечер в своем телефоне благодаря подробному видео- и фотоотчету в группе в Вотсапп, которое любезно выкладывала заведующая садика. Вот мой ребенок кружится на уроках музыки, вот уплетает сдобное кошерное печенье, вот катается на уличных качелях с остальными детсадовцами, вот занимается традицией, языком, лепит или рисует. Еврейские обычаи и иврит там преподавались в ненавязчивой форме, лишь по утрам. Поскольку мы светские евреи, для меня было еще очень важно, чтобы религиозные уроки не довлели над общеобразовательными. У моей дочки появилось много новых друзей. Если в государственном садике, когда мы болели, никто из его руководства не интересовался, куда мы пропали, то на новом месте, заведующая сада всегда присылала SMS: «Как вы? Что случилось? Когда придете? С нетерпением ждем вас обратно». Она всегда держала обратную связь со всеми родителями, общаясь с ними через группу в Вотсаппе. В еврейском частном садике мы регулярно отмечали важные даты воспитанников, в том числе там прошел незабываемый день рождения моей дочки, ей тогда вручили вкуснейший торт, замечательный дополнительный подарок и устроили роскошный праздник с приглашенными гостями, который она запомнит на всю жизнь.
Вместе со всеми детьми, мы, взрослые, участвовали в веселом Пуриме в стенах садика, откуда ушли в чудесном настроении с морем презентов и сувениров. Все это время, почти год, меня не покидало абсолютное, безоблачное ощущение счастья, вера в то, что мы — теплая, крепкая, дружная семья, а мой ребенок получает в этом коллективе единомышленников — все самое качественное, что только может быть.
В новом учебном году радужная идиллия продолжалась до тех пор, пока садик не покинула его заведующая. Та самая, которая вела группы в социальных сетях, выкладывала подробные фотоотчеты, координируя родителей, освещая ежедневную жизнь наших еврейских детей, остающихся на целый день без пап и мам. И когда она прощалась со мной, переезжая в другую страну, я и не предполагала, что скоро мы попрощаемся и с самим садиком. Здесь произошло все так, словно в пословице: когда выпала одна спица в колесе, начала разваливаться вся повозка. С уходом заботливой заведующей группы заведения в Вотсаппе, в социальных сетях сразу перестали обновляться, моментально исчезла обратная связь мам и пап с руководством садика. Теперь я не представляла, чем дети занимаются в мое отсутствие, на что идут мои деньги, пусть и небольшие.
Так как дети там не разделялись по возрастам, как в аналогичных учебно-воспитательных учреждениях ( так как ребят там не очень много, да и небольшое помещение садика не позволяет создать несколько групп), теперь уже неоднократно я стала замечать детскую «дедовщину»: моего ребенка начали откровенно обижать и доводить до слез более взрослые девочки, которые почему-то раньше этого не делали, а может быть, я не видела. Лишь после моего бурного вмешательства с утра, а фактически скандала учительница пристыдила своих более взрослых подопечных. Что происходило за закрытыми дверями потом, — не знаю, но вскоре, мой ребенок, обожавший свой еврейский садик, напрочь отказался в него ходить. Каждое утро тянула ее туда со слезами и скандалами, обещая вечером шоколадку или игрушку. Она устраивала мне настоящие истерики перед моим уходом, цепляясь за ноги, кричала: «Мамочка, не уходи, хочу быть с тобой!» — разрывая сердце, омрачая настроение на весь день. Теперь я старалась забрать ее пораньше, еще до ужина, с прогулки, не могла нормально работать, постоянно размышляя: а что же сейчас происходит в садике?! Иногда, приходя за своей малышкой вечером, видела, как воспитательница объясняет одной из родительниц, чем она сегодня занималась с ее, более взрослой, чем остальные дети, девочкой, давала ей на дом эксклюзивное домашнее задание.
Получается, в одном еврейском детском садике с кем-то занимаются отдельно, а с кем-то — нет? Но ведь плата от родителей идет одинаковая. Или кто-то нелегально, втихую доплачивает воспитателям отдельно? Все эти вопросы без ответов долгое время крутились в моей голове. Ко мне никто из сотрудников по вечерам не подходил, не сообщал об успехах или неудачах моей девочки, со мной никто из них вообще не разговаривал, разве только здоровались. Из-за отсутствия родительских собраний, обратной связи руководства с мамами и папами, образовался огромный вакуум с множеством непонятных мне нюансов. Почему, если на 15 детей приходится три воспитателя, по вечерам моя дочка встречает меня в засохшем супе на одежде, ведь в ее шкафчике много сменных маечек, юбочек, платьиц и свитеров? Почему при входе не висит точное ежедневное расписание занятий, почему педагоги не занимаются с маленькими и не дают им домашнее задание, а если и занимаются, то чем? Почему, если мы не приходим в садик и болеем, никто больше не спрашивает, что у нас произошло, как это было раньше, не желает нам скорейшего выздоровления?
В одну из пятниц, после моего холодного и безрезультатного общения с воспитателями, о том, почему больше не ведется группа в Вотсаппе, я молча собрала из шкафчика вещи своей дочки, и мы тихо, не прощаясь, с печалью в душе навсегда покинули эту территорию — место, с которым, безусловно, связано очень много теплого, ностальгически приятного и действительного доброго и хорошего.
Когда я поделилась ситуацией со своим шефом по газете, тот грустно протянул: «Как жаль, что такое происходит в нашей еврейской среде, ведь равнодушие — самое страшное зло». Полностью разделяю его мнение.
Отмечу, все вышесказанное — мой субъективный взгляд на вещи, он может не совпадать с мнениями других родителей, воспитателей, детей, и, повторюсь, я искренне очень-очень благодарна этому садику за предоставленную мне возможность полноценно работать почти год, не оглядываясь на часы, что когда-то приняли нас, когда нам не было и трех лет, что на самом деле потрясающе заботились о моем ребенке, дарили внимание, любовь, учили его и вкладывали в него душу, а к хорошему, как известно, быстро привыкаешь. Мы ушли, потому что в какой-то момент я почувствовала холодность, безынициативность, полное равнодушие сотрудников ко мне и к моему ребенку, а разговаривать далее, выяснять отношения, не имело никакого желания. Такой уж я человек: если что-то не устраивает, просто тихо ухожу без выяснения отношений и не прощаясь. И знаю по своему опыту: жизнь подобна туннелю: ты не всегда видишь свет в конце, но если будешь двигаться, обязательно на него выйдешь.
Сегодня оформляю новую медицинскую карту для ребенка и перевожу его в государственный детский сад с еврейским этнокультурным компонентом. Наверное, это и есть для нас золотая середина: строгий государственный контроль и преподавание еврейской традиции и обычаев, наравне с изучением общеобразовательных предметов. Поживем — увидим, продолжение следует...
Поскольку я тружусь в еврейской сфере с 2004 года, вопрос об обычном садике для нас изначально не стоял, но обстоятельства сложились так, что уже когда ребенку было 2,5 года мне нужно было возвращаться к своей профессиональной деятельности, пусть и из дома. Но в государственный еврейский детский сад в Москве на полный день моего ребенка брать отказывались, пока ему не исполнится три года. Поэтому сначала она отправилась в обычный государственный сад, рядом с домом, но в ГКП — в группу кратковременного пребывания, чтобы у меня было хотя бы немного времени для личных нужд.
Скажу честно: несмотря на большую территорию обычного государственного садика, милых нянечек, ароматные запахи вкусной еды при входе, небольшую ежемесячную оплату этого удовольствия, наличие всех необходимых развивающих занятий, любимые моей малышкой полноценные уроки музыки, мое материнское сердце оставалось неспокойным. Когда я приходила за дочкой в обычный сад под самый вечер, нянечки стояли одетые с ног до головы, и пока я спешно собирала свою дочку, они пулей убегали домой, оставляя нас с мрачным, недоброжелательным охранником, уныло провожавшим нас сонным взглядом.
Смущали также безобидные, на первый взгляд, прививаемые воспитанникам русские обычаи (Снегурочка и Дед Мороз к Новому году, яички к Пасхе и прочие атрибуты христианского мира). Несмотря на то что я сама когда-то посещала обычный садик, мне очень хотелось, чтобы мой ребенок все-таки взрослел и формировался именно в еврейском окружении, изучая еврейскую традицию, при этом — обязательно постигая общеобразовательные предметы. Однажды больной вопрос, как уже теперь понимаю, ненадолго, решился сам собой. Придя за дочкой, обнаружила ее сильно плачущей, трущей голову. Пока нянечка занималась своими делами, более высокая и крупная девочка повалила мою, и та сильно ударилась головой, громко ревела, указывая на ушибленное место. На мой строгий вопрос воспитательнице, как такое вообще могло случиться, та лишь похлопала глазами и вместо каких-либо извинений и объяснений, просто сказала: «Дети есть дети».
После этого я забрала свою дочку и больше решила туда ее не водить. Голова у нее болела еще весь вечер и ночь, а если бы не прошла на утро, нам пришлось бы ехать в больницу, делать рентген. Благо, почти сразу после этого мы перешли в недавно открывшийся частный еврейский детский сад в другом конце города, на который долгое время не могли нарадоваться. Ездить нам в него приходилось очень далеко, а я не умею водить машину, на такси по столице особо часто не поездишь, если ты не богач. Приходилось, и в лютый мороз, и в снег, и в холод, и в дождь, и в метель, и в любую непогоду тащиться с коляской на другой конец Москвы на общественном транспорте. Только в одну сторону мы делали две пересадки в метро, потом садились на автобус, затем шли 10 минут пешком. Лишь благодаря неравнодушным людям, переносившим коляску по ступеням метро на своих руках, нам удавалось совершать этот ежедневный подвиг, на самом пределе сил, ведь, как известно, не все станции «лучшего в мире метро» оборудованы пандусами и уж тем более лифтами.
Но все мои мучения по дороге сполна окупались теплом, счастьем, заботой и бесконечной, не наигранной любовью, которую моя дочка получала в этом частном еврейском детском садике с небольшим числом подопечных, с вкусной едой, где она проводила целый день, с утра до вечера, кроме короткого дня — пятницы. Малое количество детей, вкусное питание, регулярные занятия музыкой, английским, физкультурой, творчеством, ивритом, исключительное внимание к каждому ребенку, к его особенностям, индивидуальный подход — все это не могло не радовать после довольно большой группы детей в государственном саду.
Ежедневно наблюдала положительные изменения в поведении дочки, она начала говорить, общаться со сверстниками, завела новых друзей. Ее насыщенные будни я также во всех подробностях видела каждый вечер в своем телефоне благодаря подробному видео- и фотоотчету в группе в Вотсапп, которое любезно выкладывала заведующая садика. Вот мой ребенок кружится на уроках музыки, вот уплетает сдобное кошерное печенье, вот катается на уличных качелях с остальными детсадовцами, вот занимается традицией, языком, лепит или рисует. Еврейские обычаи и иврит там преподавались в ненавязчивой форме, лишь по утрам. Поскольку мы светские евреи, для меня было еще очень важно, чтобы религиозные уроки не довлели над общеобразовательными. У моей дочки появилось много новых друзей. Если в государственном садике, когда мы болели, никто из его руководства не интересовался, куда мы пропали, то на новом месте, заведующая сада всегда присылала SMS: «Как вы? Что случилось? Когда придете? С нетерпением ждем вас обратно». Она всегда держала обратную связь со всеми родителями, общаясь с ними через группу в Вотсаппе. В еврейском частном садике мы регулярно отмечали важные даты воспитанников, в том числе там прошел незабываемый день рождения моей дочки, ей тогда вручили вкуснейший торт, замечательный дополнительный подарок и устроили роскошный праздник с приглашенными гостями, который она запомнит на всю жизнь.
Вместе со всеми детьми, мы, взрослые, участвовали в веселом Пуриме в стенах садика, откуда ушли в чудесном настроении с морем презентов и сувениров. Все это время, почти год, меня не покидало абсолютное, безоблачное ощущение счастья, вера в то, что мы — теплая, крепкая, дружная семья, а мой ребенок получает в этом коллективе единомышленников — все самое качественное, что только может быть.
В новом учебном году радужная идиллия продолжалась до тех пор, пока садик не покинула его заведующая. Та самая, которая вела группы в социальных сетях, выкладывала подробные фотоотчеты, координируя родителей, освещая ежедневную жизнь наших еврейских детей, остающихся на целый день без пап и мам. И когда она прощалась со мной, переезжая в другую страну, я и не предполагала, что скоро мы попрощаемся и с самим садиком. Здесь произошло все так, словно в пословице: когда выпала одна спица в колесе, начала разваливаться вся повозка. С уходом заботливой заведующей группы заведения в Вотсаппе, в социальных сетях сразу перестали обновляться, моментально исчезла обратная связь мам и пап с руководством садика. Теперь я не представляла, чем дети занимаются в мое отсутствие, на что идут мои деньги, пусть и небольшие.
Так как дети там не разделялись по возрастам, как в аналогичных учебно-воспитательных учреждениях ( так как ребят там не очень много, да и небольшое помещение садика не позволяет создать несколько групп), теперь уже неоднократно я стала замечать детскую «дедовщину»: моего ребенка начали откровенно обижать и доводить до слез более взрослые девочки, которые почему-то раньше этого не делали, а может быть, я не видела. Лишь после моего бурного вмешательства с утра, а фактически скандала учительница пристыдила своих более взрослых подопечных. Что происходило за закрытыми дверями потом, — не знаю, но вскоре, мой ребенок, обожавший свой еврейский садик, напрочь отказался в него ходить. Каждое утро тянула ее туда со слезами и скандалами, обещая вечером шоколадку или игрушку. Она устраивала мне настоящие истерики перед моим уходом, цепляясь за ноги, кричала: «Мамочка, не уходи, хочу быть с тобой!» — разрывая сердце, омрачая настроение на весь день. Теперь я старалась забрать ее пораньше, еще до ужина, с прогулки, не могла нормально работать, постоянно размышляя: а что же сейчас происходит в садике?! Иногда, приходя за своей малышкой вечером, видела, как воспитательница объясняет одной из родительниц, чем она сегодня занималась с ее, более взрослой, чем остальные дети, девочкой, давала ей на дом эксклюзивное домашнее задание.
Получается, в одном еврейском детском садике с кем-то занимаются отдельно, а с кем-то — нет? Но ведь плата от родителей идет одинаковая. Или кто-то нелегально, втихую доплачивает воспитателям отдельно? Все эти вопросы без ответов долгое время крутились в моей голове. Ко мне никто из сотрудников по вечерам не подходил, не сообщал об успехах или неудачах моей девочки, со мной никто из них вообще не разговаривал, разве только здоровались. Из-за отсутствия родительских собраний, обратной связи руководства с мамами и папами, образовался огромный вакуум с множеством непонятных мне нюансов. Почему, если на 15 детей приходится три воспитателя, по вечерам моя дочка встречает меня в засохшем супе на одежде, ведь в ее шкафчике много сменных маечек, юбочек, платьиц и свитеров? Почему при входе не висит точное ежедневное расписание занятий, почему педагоги не занимаются с маленькими и не дают им домашнее задание, а если и занимаются, то чем? Почему, если мы не приходим в садик и болеем, никто больше не спрашивает, что у нас произошло, как это было раньше, не желает нам скорейшего выздоровления?
В одну из пятниц, после моего холодного и безрезультатного общения с воспитателями, о том, почему больше не ведется группа в Вотсаппе, я молча собрала из шкафчика вещи своей дочки, и мы тихо, не прощаясь, с печалью в душе навсегда покинули эту территорию — место, с которым, безусловно, связано очень много теплого, ностальгически приятного и действительного доброго и хорошего.
Когда я поделилась ситуацией со своим шефом по газете, тот грустно протянул: «Как жаль, что такое происходит в нашей еврейской среде, ведь равнодушие — самое страшное зло». Полностью разделяю его мнение.
Отмечу, все вышесказанное — мой субъективный взгляд на вещи, он может не совпадать с мнениями других родителей, воспитателей, детей, и, повторюсь, я искренне очень-очень благодарна этому садику за предоставленную мне возможность полноценно работать почти год, не оглядываясь на часы, что когда-то приняли нас, когда нам не было и трех лет, что на самом деле потрясающе заботились о моем ребенке, дарили внимание, любовь, учили его и вкладывали в него душу, а к хорошему, как известно, быстро привыкаешь. Мы ушли, потому что в какой-то момент я почувствовала холодность, безынициативность, полное равнодушие сотрудников ко мне и к моему ребенку, а разговаривать далее, выяснять отношения, не имело никакого желания. Такой уж я человек: если что-то не устраивает, просто тихо ухожу без выяснения отношений и не прощаясь. И знаю по своему опыту: жизнь подобна туннелю: ты не всегда видишь свет в конце, но если будешь двигаться, обязательно на него выйдешь.
Сегодня оформляю новую медицинскую карту для ребенка и перевожу его в государственный детский сад с еврейским этнокультурным компонентом. Наверное, это и есть для нас золотая середина: строгий государственный контроль и преподавание еврейской традиции и обычаев, наравне с изучением общеобразовательных предметов. Поживем — увидим, продолжение следует...
