Выборы в иранский парламент состоятся 21 февраля. При этом избирательная кампания официально началась 13 февраля. Агитация за кандидатов продолжалась до 19 февраля, а сегодня уже запрещена. Таким образом, общая продолжительность кампании составила всего неделю.
Выборы пройдут в условиях дисквалификации реформистских кандидатов. В преддверии выборов Совет Стражей (специальный орган при духовном лидере страны) наложил вето на 90 парламентариев, баллотирующихся на следующий срок. Почти все они — сторонники реформ. Около 200 мест в парламенте зарезервировано для «кандидатов-принципиалов» — ультраконсервативных сторонников духовного лидера Али Хаменеи. Таким образом, если выборы до сих пор и играли какую-то роль в иранской политике, то отныне они превратились в пустую формальность.
Иран до сих пор не был чистой диктатурой. Приблизительно 3/4 власти в этой стране находится в руках верховного лидера аятоллы Али Хаменеи, который непосредственно или через подконтрольные ему органы может принимать любые решения в любой области. Ему подчиняются силовые структуры и ряд законодательных органов, сместить его с поста практически невозможно. Лишь небольшая власть принадлежит избираемым народом президенту и парламенту, причем первый является чем-то вроде слабого премьер-министра при сильном лидере. Президент отвечает за некоторые решения в области экономики и внешней политики, но далеко не за все: Корпус Стражей Исламской Революции (КСИР) контролирует особую независимую армию (туда берут строго религиозных людей), военную политику за рубежом и, отчасти, дипломатию, а так же около трети экономики (часть тяжелой индустрии, атомную и ракетную промышленность, которые де факто не подчиняются правительству). Таким образом, централизованная бюрократия, исполняющая повеления духовного лидера, контролирует страну, опираясь на две конкурирующие между собой ветви власти: парламентско-президентскую систему и КСИР.
Тем не менее, до какого-то времени внутри жесткого авторитарного экзоскилета иранского режима билось крохотное демократические сердце — выборы президента и парламента. Хотя Хаменеи всегда имеет право последнего слова, парламент (меджлис), в прошлом был известен конкурентными выборами и живыми дискуссиями.
Нынешний президент Хасан Роухани объединил группировку реформистов в ходе своей победной кампании в единую коалицию на президентских выборах 2013 года. Реформисты в целом поддерживают более активное взаимодействие с Западом, а также политические и экономические реформы либерального толка. Например, выступают за более прозрачный бюджет, возможность взимать налоги с госпредприятий, контролируемых КСИР, и за приватизацию части государственных компаний. Принципиалисты (консерваторы) недоверчиво относятся к Западу, являются сторонниками жесткого государственного регулирования в экономике и поддерживают более жесткую в отношении Запада внешнюю политику, в соответствии со взглядами Хаменеи. На их стороне выступает КСИР и большинство духовенства.
Реформисты стали крупнейшим блоком в парламенте в 2016 году. Иранская ядерная сделка — достижение Роухани — была очень популярна среди реформистов, как и его призывы к прозрачности бюджета, которые вызвали негативную реакцию консерваторов. Однако за последние несколько лет парламент Ирана, где доминируют реформисты, утратил большую часть своей власти. Вопросы национального значения иногда дебатируются, но в конечном счете парламент голосует в соответствии с принципами и политикой, установленными верховным лидером.
Почему так получилось? Сказалось много факторов. Многие иранцы, голосовавшие за Роухани, ждали от него создания новых хороших рабочих мест, улучшения социальной ситуации и/или прекращения репрессий против инакомыслящих, но он не сумел дать ничего из этого. К тому же выход США из ядерной сделки и введение жесточайших экономических санкций против Ирана подорвали доверие к реформаторам как в обществе, так и у консервативной верхушки и силовиков. И если вторые просто оказывают на депутатов давление, то первым становится все более безразличная судьба парламента и президента Роухани.
Руководство Ирана считает, что оно соблюдало условия следки и это подтверждается отчетами МАГАТЭ. Роухани был яростным сторонником ядерной сделки 2015 года, давшей Ирану возможности избавиться от нефтяных санкций в обмен на отказ от программы создания иранского ядерного оружия. Хаменеи поддержал его тогда. Но Роухани не спас Иран от новых санкций. В 2018 году президент Трамп в одностороннем порядке вышел из сделки с Ираном. Теперь США требуют нового соглашения. Они хотят, чтобы иранцы не только отказались от программы ядерных вооружений, но чтобы они свернули исследования в области ракетостроения и заодно отказались от помощи своим союзникам в регионе. Санкции против Ирана, которые ввел Трамп, никогда не были такими тяжелыми, как сегодня, и если Иран не примет новую сделку, они будут лишь усиливаться. Однако бесконечный рост требований означает в глазах руководства Ирана, что даже если оно уступит снова, нет никаких гарантий от новых требований и угроз США. Поэтому, политика реформаторов полностью провалилась, их позиции ослабели. А после решения Совета стражей запретить видным реформаторам участвовать в выборах, последние превратились в имитацию.
Консервативное иранское издание Bultan News сообщило: «Судя по опросам, волнения [в обществе] по поводу этих выборов нет». Это действительно так. Но проблема для иранского режима намного серьезнее. Дело в том, что потеря доверия части населения к реформаторам вовсе не означает роста симпатий к консервативной верхушке.
В Иране с конца 2017 года периодически вспыхивают протесты с участием сотен тысяч людей, которые сопровождаются столкновениями с силовиками. Люди возмущены ростом цен, безработицей и репрессиями. Власти отвечают расстрелами демонстрантов и арестами. Социологи выявили, что протесты возникли в местах, имеющих некоторые отличительные, общие характеристики. Это развитые, густонаселенные и урбанизированные округа с большим количеством молодых людей. И это те места, где значительное число избирателей либо предпочитают не голосовать вообще, либо поддерживают кандидата-реформатора. Такие регионы, скорее всего, останутся на переднем крае оппозиционной политической активности в Иране.
Другими факторами, вызывающими протесты, являются высокий уровень безработицы среди молодежи (около 30 процентов) и кризис экономики, вызванный как неэффективным управлением, так и санкциями США (падение ВВП на 10 процентов в 2019 году, инфляция около 40 процентов). Согласно мнению социологов, страна, в которой молодежная безработица составляет около 30 процентов и выше, становится политически нестабильной. Среди недовольных оказались и студенты, и рабочие, и представители интеллигенции, и городская беднота. Накал борьбы дошел до такой степени, что во время забастовок в 2018 г. некоторые фабрики в Иране контролировались рабочими, и там на непродолжительное время были созданы органы самоуправления — советы.
Правительство в настоящее время не располагает механизмами для снятия санкций и выхода из кризиса и, одновременно своими действиями разрушает интерес населения к парламентским выборам. Это создает предпосылки для роста нестабильности Ирана в ближайшие годы. Таким образом, выборы без выбора усиливают контроль над обществом со стороны консервативной верхушки, но могут спровоцировать в будущем новые протесты. Как кратковременное средство контроля они работают, но в долговременном плане вызовут массовые волнения.
В Израиле политики и военные внимательно наблюдают за происходящим. Для руководства Израиля, противостоящего Ирану, эти события являются благоприятными, поскольку растет внутренняя слабость Ирана. Израильские военные уже используют данный фактор для увеличения налетов на связанные с Ираном объекты в Сирии. Они считают, что иранская зона влияния («шиитский полумесяц») слишком непрочна на фоне внутренней нестабильности (мощных протестных настроений не только в Иране; анти-иранские выступления проходят в Ираке и Ливане), а также на фоне противостояния Ирана с США. По мнению израильских военных, Иран вряд ли сможет нанести Израилю серьезные ответные удары в таких условиях: большая война крайне опасна для иранцев. Поэтому Израиль использует ситуацию, чтобы непрерывными атаками ВВС ослабить или даже разрушить иранскую инфраструктуру в Сирии.
