Новость о том, что и в этом году набирается группа горских евреев для поездки на Суруни в Азербайджан, молниеносно распространилась по всему Нью-Йорку и даже за его пределами. За считанные дни список был готов и одобрен президентом Благотворительного фонда СТМЭГИ Германом Рашбиловичем Захарьяевым. В список вошли в основном люди пожилые, пенсионеры и среднего возраста, которые еще в детстве, 25–40 лет тому назад, уехали вместе с родителями из Кубы и больше туда не возвращались.
К поездке готовились тщательно: выкупили билеты, оформили визы и приглашения, но тем временем количество телефонных звонков с просьбами желающих поехать на родину с каждым днем увеличивалось. Приходилось успокаивать людей, обещать, что с Б-ей помощью в следующем году поедут. За несколько дней до отъезда, 30 июля, группа отъезжающих туристов собралась у меня на квартире за чашкой чая и дружеской беседой, чтобы обсудить программу поездки, встречи в Баку и в Кубе. Я им рассказала о спонсоре нашей поездки – Германе Рашбиловиче Захарьяеве – и о СТМЭГИ. И тут посыпались благословения: «Худо гъоим сэхо Гермонэ э бирорhоровоз! Худо зиёт сэхо эришу! И кэлэ мисвойэ кори!» («Пусть будут благословенны Герман и его братья и преумножится их состояние! Это очень важная мицва!»). Одна из пожилых женщин расплакалась: «Хорошо, что есть на свете такие люди, которые заботятся о нас, пожилых евреях в США». Другая, что помоложе: «Я так хочу увидеть дом, в котором я родилась и выросла, я его узнаю, он мне часто снится!» Я их хорошо понимала. Еще год назад я тоже мечтала увидеть свой дом, улицу, сад, деревья, тутовник, на который я забиралась каждый день по утрам с огромным куском хэрэк чуреи, который выпекала моя мама (хэрэк – это печь, на которой пекли лезгинский хлеб), и, срывая спелые плоды тутовника, уплетала с хлебом. Спускалась с дерева уже сытая. Этот тутовник снился мне на протяжении многих лет. Женщины вспоминали свое детство, Гудиал-чай, куда ходили стирать белье, а перед Пасхой – ковры и паласы. «А река там еще есть?» – спрашивали они. «Конечно, есть, куда она денется?» – отвечала я. «А вода в ней есть или высохла?» – «Вот поедете и сами увидите своими глазами».
Я невольно вспомнила Гусар-чай (я родом из Кусаров, а река называется Гусар-чай). Помню, что и я со своей старшей сестрой и ее подругами тоже ходила на речку мыть ковры, а потом мы сушили их на камнях там же, на берегу. Вот было раздолье; пока сушились ковры, девушки устраивали пикник. Я их развлекала своими индийскими песнями и декламировала отрывки из их любимых фильмов. Домой возвращались свежими и бодрыми. В Кусарах в основном проживали лезгины и русские, а евреи компактно жили за речкой. Немало еврейских семей проживало и в центре города. Основным языком являлся русский язык. Неоднократно посещал Кусары М.Ю. Лермонтов. Он писал:
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой.
Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы.
В 1938 году Кусары получил статус города. Полдетства я провела за речкой среди горских евреев. Вся папина родня проживала там. У нас был огромный сад и маленький домик, а когда семья разрослась, папа снял дом в городе, напротив парка, и мы прожили там много лет, пока хозяйка его не продала. Наш парк занимал первое место в Азербайджане по красоте и озеленению. Окруженные лесами и горами, Кусары утопали в зелени. Летом сюда съезжались дачники целыми семьями, чтобы отдохнуть в тени деревьев, подышать чистым шахдагским воздухом, напиться родниковой водой Кара-Булака. Каждый вечер в парке играла музыка, она была слышна даже на соседней улице и манила молодежь на танцплощадку, а детей на карусели. В Кусарах размещался военный городок, там проживали военные со своими семьями, поэтому он и называется Кусары от слова «гусар». Вечерами танцплощадка заполнялась молодыми военными. Многие из молодых солдат, отслужив в армии, женились и оставались жить в Кусарах.
Помню, в школу мы шли короткой дорогой через парк. В парке росло много ореховых деревьев, и утром, по дороге в школу, мы набивали портфели орехами. Рядом с парком стоял большой Зимний кинотеатр. Мой дядя Яша Савиевич Рахамимов (папин брат) работал там старшим киномехаником, и каждое воскресенье бесплатный проход в кинозал нам был обеспечен, но с условием, что в дневнике будут хорошие оценки (папа был очень строгим по отношению к нашей учебе, и потому все семеро детей получили высшее образование). Вскоре нам выделили государственную квартиру в городе, но она сгорела дотла, огонь перешел от соседнего дома, где вспыхнул пожар, и нам, погорельцам, дали новую квартиру. Школа находилась почти в километре от дома. Ходили в школу пешком и в дождь и в снег, а возвращаясь домой, у печки сушили свои носки и обувь. Все эти далекие и в то же время родные и приятные воспоминания длинной лентой проходили перед глазами каждого из тех, кто после долгой разлуки с родным краем впервые возвращался туда – в край, с которым не расставался в душе и мысленно проживал там.
Обсудив все детали нашей поездки, после долгих воспоминаний наша группа разошлась по домам. Договорились за три часа до вылета встретиться всем в нью-йоркском аэропорту Кеннеди.
Автор: Материал подготовила Люба Юсуфова
