Интернет-ресурс Judische Allgemeine рассказал о том, чем живут сегодня евреи Праги.
Заголовки про мостовую больше не выводят Франтишека Баньяи из равновесия. «Ай, это же старая история», – говорит он, отмахиваясь. «Тема эта вновь будоражится каждые несколько лет, но похоже, что теперь мы делаем большой шаг вперед».
Баньяи сидит, откинувшись на спинку антикварного кресла, стоящего у стола для совещаний, в своем президентском кабинете «еврейской ратуши» Праги, в том самом старинном здании, где уже много поколений сходятся нити еврейской жизни в Богемии и Моравии. Конечно, он читал все эти заголовки, они были в средствах массовой информации всего мира: на Вацлавской площади в Праге, как там говорилось, в коммунистическое время в качестве уличных тротуаров использовались разрушенные еврейские надгробия.
Франтишеку Баньяи 72 года, у него седая борода и бордовый свитер. Он сделал состояние в своей собственной ИТ-компании, и теперь, выйдя на пенсию, руководит еврейской общиной в Праге.
«Для меня это, прежде всего, управленческая задача – я стремлюсь, чтобы община работала рационально», – говорит он.
В 2004 году Баньяи впервые стал председателем. В 2012 году уступил эту должность своему преемнику Яну Мунку, но после его смерти несколько месяцев назад вернулся в офис на втором этаже «еврейской ратуши».
Основные проблемы общины он знает наизусть: «у нас 170 кладбищ и 30 синагог внутри и за пределами Праги, многие из них нуждаются в срочном ремонте», – перечисляет он.
«Этой работы хватит на ближайшие 20-30 лет, как минимум!» Это, говорит Франтишек Баньяи, надо иметь в виду, прежде чем заниматься булыжником на Вацлавской площади. «Есть свидетельства, что камни были сняты со старого еврейского кладбища и перенесены в пешеходной зоне. Но никто не знает, действительно ли они там, и сколько их на самом деле – поясняет он.
В настоящее время город готовит меморандум, в котором прописано: всякий раз, когда кто-либо планирует связанные с раскопками работы на Вацлавской площади и прилегающей торговой улице «На Пршикопе», разрешение выдается только при условии, что камни будут осмотрены экспертами. В ближайшее время, например, вдоль Вацлавской площади снова будут проложены трамвайные пути, как это было раньше, – при таких работах, вероятно, станет видно, что там за древние надгробия, и есть ли они там на самом деле. «Возможно, мы либо ничего не найдем, потому что камни были разобраны раньше, или мы найдем те, которые были залиты в бетон, и поэтому не сможем ничего сделать», – так Баньяи описывает два из ряда возможных сценариев и продолжает: «в Праге бывают гораздо худшие случаи, знаете ли вы, например, что на старом кладбище сегодня можно поиграть в мини-гольф?». Это возле телебашни в Центральном районе Жижкова. Она была построена в 80-х годах, и в качестве строительного участка городское архитектурное ведомство того времени выбрало именно старое еврейское кладбище; последнее незастроенное пятно в районе. Кладбище было стерто с лица земли. В небольшом парке, возникшем вокруг могучей башни, частная компания сегодня управляет шикарным пивным рестораном и оборудовала мини-гольф, а зимой здесь каток.
Как быть с такими делами? Для Франтишека Баньяи ответ непрост, но именно в этот момент он возвращается к полуразрушенным 170 кладбищам и 30 синагогам: лучше, говорит, о них позаботиться, потому что их еще можно спасти. И не тратить и без того скудный бюджет на «бои с ветряными мельницами», как он это называет.
«Если из бифштекса сделать фарш», – говорит он, – то из него никогда больше не получится бифштекс. Мы хотим сосредоточиться на том, что находится в сфере наших возможностей».
Для него этот прагматичный подход не в последнюю очередь означает составление точного финансового плана.
«Мы инвестируем туда, где нас кто-то поддерживает. К каждой полученной кроне мы добавляем крону из собственной кубышки. Наш общинный бюджет – семь-восемь миллионов крон в год, это эквивалентно примерно 300 000 евро». Трудность: всем памятникам, находящимся не в центре Праги и, следовательно, в стороне от туристических потоков, очень трудно финансировать собственное содержание за счет платы за вход и других подобных доходов. «Что касается доходов, мы достигли потолка», – говорит Баньяи.
Деньги нужны не только на памятники: одним из приоритетов пражской общины является поддержка переживших Шоа. Около десяти лет назад на окраине города возник «Хагибор» – дом престарелых, специально ориентированный на эту группу. Заведение очень востребовано. В то же время община все больше заботится о втором поколении переживших.
«Передача травмы, наконец, доказана», – говорит лидер общины. Сюда относятся, например, такие проекты, как аренда жилья для социально незащищенных прихожан. «В сфере социальной, как и в сфере охраны памятников: надо хорошенько выбирать, где реально что-то сделать – только у памятников время так не поджимает».
Что касается будущего общины, то Баньяи настроен оптимистично. «В нашей школе 350 учеников. Я не утверждаю, что все они впоследствии тоже станут активными прихожанами, но главное – для них община больше не является чем-то чужим, они могут прийти в любое время».
Лидер пражских евреев вырос в эпоху коммунизма, когда многие дети только в зрелом возрасте узнавали, что их семья имеет еврейские корни, многие предпочитали их скрывать.
Сам Франтишек Баньяи происходит из семьи, где иудаизм не играл большой роли, и даже сегодня, по его словам, он редко испытывает потребность ходить в синагогу.
И он рассказывает о случае, показывающем, как сильно изменилась еврейская жизнь в Чехии за последние годы: «Я вижу это по своей внучке. Мы на днях куда-то летели, и вдруг моя маленькая внучка начала петь там, в самолете, еврейскую молитву. Мне все это казалось совсем чуждым, религия – это нечто, чего молодые люди должны бояться, как это у нас было до 1989 года. Но отстраненности от общины больше не существует».
