Идиш — язык, который еврейская интеллигенция сама считала «сосудом узости». Поэтому рождением своим идишский театр обязан длинной цепочке совпадений и удивительному человеку по имени Абрам Гольдфаден.

Авром (или Абрам) Гольдфаден, старший сын набожного часовщика, родился в 1840 году в Староконстантинове Волынской губернии. Одаренный Авром изучал Танах, но писал песни и стихи на иврите и идише. Чтобы избежать призыва, Гольдфадены отправили Аврома в Житомирское раввинское училище, пишет обозреватель издания Tablet Алиса Квинт в публикации The Accidental Rise of the Modern Yiddish Theater.

Там он семь лет общался с сыновьями евреев из больших городов, в большинстве своем из Одессы. Из примерно 350 тысяч одесситов в 1880 году евреи составляли 6% населения, то есть больше, чем украинцы и поляки. Они участвовали в городском управлении, были деятельны и довольно благополучны. Поэтому после гимназии Авром захотел в Одессу, поселился с богатым дядей-одесситом и наслаждался одесскими кафе и театральной жизнью.

В 1875 году вместе с другом, писателем Ицхоком Йоэлем Линецким, Гольдфаден переехал в Лемберг (название Львова в составе Австро-Венгрии), чтобы издавать идишскую газету. В России были запрещены театры и печать на идиш, но друзья полагали, что они смогут переправлять тираж в Россию через границу. Проект провалился. Но Гольдфаден успел получить письмо от бывшего подписчика, румынского еврея Исаака Либреску, члена ясской группы прогрессивных еврейских интеллигентов, пригласившего его к себе.

Во время выступления в ясском кафе Шимона Марка Гольдфаден познакомился с исполнителем сценок и песен на идиш Исроэлем Гроднером. Гольдфаден начал писать песни и диалоги, а Гроднер исполнял их. С этого началась труппа. Сначала пришел Захар Гольдштейн, шорник с длинными ресницами и красивым голосом, хорошо подходивший для женских ролей. Для первой исполнительницы на публичной еврейской сцене Софи Карп Гольдфаден создал образ немой невесты. Далее появились другие.

Воспоминания Гольдфадена об этих месяцах 1876 года — доказательство того, что идишский театр начался с артистов пуримшпилей и свадебных шутов (бадхенов) из местечек, что и определило новый жанр.

Историк Якоб Шацкий писал: «Гольдфаден хотел создать театр, подобный другим национальным театрам. Но там имелась разнообразная аудитория, удовлетворявшая свои вкусы в соответствии с образованием. А в идишском театре тогда был только один зритель — обычный еврей, рабочий или торговец». Небогатое еврейское население Ясс не могло содержать тот театр, какой виделся Гольдфадену. Кроме того, он мечтал об одесском Мариинском театре, которому труппа из разношерстных актеров никак не могла соответствовать, даже не учитывая запрет на язык.

Но произошло удивительное: гора пришла к Магомету, Одесса дошла до Ясс. В апреле 1877 года Россия объявила войну Османской империи. Румыния, зажатая между империями, приветствовала российские войска. Армию сопровождали подрядчики, многие из которых были евреями, в том числе — из Одессы. Идеальную аудиторию Гольдфадена — начитанных состоятельных театралов — как бы перенесли из Одессы в Яссы. Когда в 1878 году закончилась война, труппа Гольдфадена пополнилась профессиональными актерами и успела повыступать в румынских городах перед еврейскими негоциантами и высокопоставленными российскими и румынскими чиновниками. Использовав эти новые знакомства, Гольдфаден поехал в Санкт-Петербург, чтобы ходатайствовать об отмене запрета на постановки на идиш. Запрет приостановили на пять лет. Труппа уехала скорым поездом в Одессу.

Театр на идиш оказался естественной частью русского исполнительского искусства XIX века. Большинство мест на большинстве одесских идишских постановок оказывались заняты неевреями. Русские театралы привыкли к постановкам на иностранных языках. А этнические элементы театральных постановок Гольдфадена, будь то смешной хасид или рассудительный современный еврей-маскил, оправдали ожидания российской театральной публики. В январе 1880 года Гольдфаден заключил контракт на постановку оперетты на идиш в величественном Мариинском театре Одессы дважды в неделю. Спустя всего пять лет его мечта сбылась.

Труппа Гольдфадена, как и новые труппы его конкурентов, вошла в растущее число коммерческих театров Российской империи. Идишские труппы в большей степени «окормляли» еврейские поселения в Одессе, Киеве, Екатеринославе и Николаеве.

После 1883 года Александр III запрет восстановил. Некоторое время еврейские актеры ждали, пока Гольдфаден в Санкт-Петербурге безуспешно пытался это опротестовать. Они уже привыкли к процветающим антрепризам и не вернулись к работе на фабриках и в лавках. К 1883 году то, что называлось «идишский театр», погрузили в чемоданы и перевезли через полмира, в Di Goldene Medina — «золотую страну», как евреи Восточной Европы называли США.

Если бы не было инициированного Гольдфаденом пятилетнего приостановления запрета, вероятно, не было бы и театра на идиш. Это не означает, что не появилось бы «Tin Pan Alley» («улицы дребезжащих жестянок», 28-й стрит; название стало собирательным для американской коммерческой музыкальной индустрии), Бродвея, даже «Скрипача на крыше». Однако точно не было бы десятков актеров — Пола Муни, Молли Пикон и других; рождения ивритского театра «Габима» в России в 1920 году, «Диббука» С. Ан-ского и огромного количества великих работ, которые еще ждут открытия за пределами идишской аудитории; Михоэлса, Мориса Шварца, Иды Каминской и бесчисленного множества других новаторских интерпретаторов сцены.

Кто-то может возразить, что, если бы идишский театр не появился в России, он бы неизбежно появился в США. Да, позже он процветал в Нью-Йорке, играя для еврейских иммигрантов. Но еще в 1882 году молодой человек по имени Борис Томашевский, услышав об успехах идишского театра в России, попытался поставить оперетту Гольдфадена, а после нескольких спектаклей отказался от этой затеи. Идишеязычное население Нью-Йорка состояло из бедняков, выросших в штетлах. А Томашевский рассчитывал не на это «гетто», а на искушенных театралов.

Провал Томашевского напоминает нам о сложности и хрупкости института театра. Для успеха нужны правильные труппа, место встречи, публика и большая степень свободы. В этом отношении опыт идишского театра в России необычен: он состоял из независимых опереточных трупп, конкурировавших друг с другом и с государственными театрами. К тому же им пришлось бороться с цензурой и привередливыми местными чиновниками. После каждого кризиса руководитель труппы выкуривал сигарету, закладывал в ломбард костюм и начинал заново. За океаном всем им оказалось намного проще.

Творчество идишских писателей, драматургов и актеров, как правило, было отходом от родного языка в сторону более широкого культурного мира. Однако театрально-идишская история – желание с их стороны создавать на идиш версии того, что они читали или видели «вовне». Выйти за рамки своей культуры, а затем вернуться.

Почему много образованных и свободно говорящих по-русски людей, таких, как великий актер Якоб Адлер, внесли лепту в развитие идишского театра? Возможно, этот театр был единственной возможностью для еврея стать известным актером. Но существует более веская причина: ценность создания культуры на собственном языке, трансляция знакомых культурных кодов на публику. Актер Исаак Леви в мемуарах сообщает: когда он был маленьким, его набожные родители считали театр «трефным» — «для язычников и грешников». Тем не менее его так тянуло к сцене, так что он открыл для себя театр на идиш: «Это полностью изменило меня. Еще до начала спектакля я чувствовал себя совершенно иначе, чем когда я был среди “них”. Не было джентльменов в пиджаках, женщин в декольте, только евреи всех мастей. И все громко разговаривали на нашем родном языке, и стыдиться мне было совершенно не нужно».