Рабби Рувин бен рабби Шамуиль завершил пол­ночную молитву «Тикун хацот» шестого дня недели, йом-шиши.

Жёл­тый свет маленькой керосиновой лампы едва высвечивал старческие, с разбухшими венами, руки рабби, лежавшие на книге.

Через несколько дней Рош hа-Шана – Судный День, а потом Йом Кипур – День Искупления.

Очень тревожно на душе.

Армия персов во главе с жестоким Надир-шахом пришла к Шахдагу. Кровожадные персы вырезают селения, не щадят ни детей, ни женщин. Ни своих, мусульман, ни евреев.

— О, Худо! (О, Боже!) Если наша вина превы­шает заслуги поколения, будь милосердным к своему народу! Будь милосердным...

Вдруг слышит – ребёнок плачет за дверью, будто щенок воет. Встал, поднял лампу, подошёл, от­крыл дверь. Мальчик лет двенадцати прижимает к груди совсем голого малыша.

— Ой-ва-вой! – взволновался рабби, – хоть и лето, а ночью холодно; скорее, скорее заходи!

Втащил их в комнату, двери закрыл на крюк и ковровый полог над дверью опустил.
Жена его, Томоти, выбежала из тёмной ком­наты, словно не спала, укутала ребёночка шерстяным платком, полотенце стелет в углу; ста­вит хлеб, чашки с молоком, сыр.

Через минуту рабби Рувим слушал рассказ, что этой ночью бандиты Надир-шаха напали на еврей­ское селение Гулькоты и устроили страшную резню и насилие.

Мальчик успел выхватить из гохрэ – люльки-качалки – своего братика, убежал к речке, а теперь сидит здесь, у рабби.

Посмотрел рабби на жену:

— Иди, – говорит, – по домам евреев Кусары, пусть мужчины поднимутся в нимаз – бет-кнессет, а женщины и дети дома сидят. Милосердный, Он помо­жет нам...
В это утро, 27 Элула 5494 (1734) года от со­творения мира, за три дня до Рош hа-Шана, до Судного Дня, молитва общины была особенно со­средоточенной.

Один из двух ящиков для пожертвований – со­доко – для помощи своим бедным, быстро наполнился. Кто знает, скольким евреям эта по­мощь сегодня потребуется. Деньги второго ящика, предназначенные для Ирушалаима, давно были го­товы к отправке, но никто не хотел рисковать в такое опасное время.

К концу молитвы сказали, что ещё две еврей­ские женщины прибежали в Кусары и спрятались в доме Зэрахиё.

От их рассказов замирала душа и, если бы не глубокая вера, поддерживавшая изгнанников сотни и сотни лет, бежали бы с этих мест, как бе­жали из Святой Земли.

Солнечный день ворвался в молитвенный зал через двенадцать окон. Один за другим евреи вы­шли во двор и сели в круг. Одни завершали молитву чтением Теhилим, другие изучали «Шулхан Арух» или святую книгу «Зоhар».

А рабби открыл старую книгу в кожаном переплёте:

— Братья мои, приближается День Страшного Суда, а следом День Искупления. Грехи наши от­правим в скалы Азазеля, а исполненные заповеди посвятим hа-Шему, Благословен Он. Перед Его великим Именем мы склоняемся в Йом Кипур четыре раза. Перед Именем, которое произносил в Храме Главный Коhен.

Священная книга «Зоhар» в комментарии на главу «Насо», лист восьмой, объясняет, что коhены, приняв на себя Его благословение, этим Именем благословляют еврейский народ. Но цепь благословений на этом не обрывается.

Мы передаём её дальше и благословляем народы мира и животный мир. Не на зло, а на добро. Не на войну, а на любовь. Не на смерть, а на жизнь...

Поднял рабби голову, видит ужас в глазах ев­реев. Поворачивается – меч занесён над его головой. Не слышал, как вошли во двор нимаза воины На­дир-шаха со своим предводителем. Злодей решил, что рабби, душа и сердце общины, – лёгкая добыча, вырвал меч из ножен, чтобы убить праведника.

Но страшный удар поразил не голову, а книгу, которой рабби прикрылся от удара. Меч упал на землю, стало тихо-тихо и оцепенели бандиты в страхе.

Книга которой рабби Рувин прикрылся от удара Надир-шаха

Тогда сказал Надир-шах:

— Еврей, ой-ва-вой мне! Я разрубил святую книгу, совершил зло в глазах Всемогущего. Он не дал про­лить кровь, спас тебя и твой народ. Раскаиваюсь и не причиню вам зла.

Приказал вернуть награбленное, вскочил на коня и исчез.

Евреи Гульготы, те, кто остался жив, успев спря­таться в поле, в скирдах соломы или в горных пещерах, вернулись в свои дома – оплакивать и хоро­нить погибших.

Не прошло и года, почти всё село перебралось к столице кубинского хана, на левый берег реки Гудиалчай, где уже находилось поселение «Еврейская Слобода».

Пройдут ещё годы. В Кусары придут лезгины, уст­роят страшный погром оставшимся. Тогда кусарские евреи отстроят в Еврейской Слободе – столице кубинского хана, свой бет-кнессет и свой квартал.