Шесть лет тому назад я писала о раввине Илизире бин Евдо. После публикации ко мне обратились несколько его потомков. Одна из них, жительница Хадеры Валентина-Болгуз Агарунова, рассказала мне о своей бабушке Лиё Ягудаевой (в дев. Евдаевой), сестре рабби Илизира.
Желанием рабби было выдать младшую дочь за самого способного своего ученика, коим оказался Евдо бин рабби Шебетей (1869 г.р.), родом с Арага. Он закончил ешиву рабби Евдо бин Илизира, получил звание раввина, женился на Лиё и вместе с молодой женой отправился учиться в Высшую Духовную семинарию г. Бухары. Получив образование, согласился на предложение лидеров еврейской общины преподавать в местной ешиве. По прошествии нескольких лет семья в двумя дочерями Хивит и Сарой на Кавказ. Но лидеры тамошней общины просили учителя остаться. Выход нашёл брат Лиё, рабби Илизир: он обещал найти для этой ешивы другого раввина. Интересно, что в честь рабби Евдо Ягудаева названа одна из синагог г.Бухары.
Рабби Евдо и Лиё проживали в Дербенте, по адресу: Школьный пер., №3 (за средней школой №11). Как-то Лиё приснился ангел (малах) в белом одеянии, сказавший, что у нее вскоре родится сын, которого следует назвать Мишихай. И действительно, через некоторое время она узнала, что беременна и в 1915 г. родила мальчика. Затем появились ещё дети: сыновья Юсуф и Ифраим, дочери Динор и Хивит-Гегей. Ифраим Ягудаев закончил архитектурный институт, проектировал Дербентскую ковровую фабрику, которая действует и сегодня.
До революции семье Ягудаевым принадлежало несколько домой и виноградные сады. В центре семейной усадьбы был большой винный подвал. Валентина, дочь Сары, вспоминает: «Моя мама из-за того, что у них отобрали земли с плантациями фруктовых деревьев, не могла всю жизнь есть фрукты, кроме яблок, от обиды, говорила: «Мере наад омори» (не хочется есть)».
Рабби вместе с сыновьями возделывали виноградники и занимались виноделием, не уменьшая к тому же внимания Богослужению и Богоугодным делам. Одним из которых было содержание у себя дома трёх мальчиков из бедных семей. Он обучал их Торе до взросления Бар-Мицвы.
Когда наступили времена коллективизации и создания колхозов жизнь изменилась. В один из будних дней рабби Евдо пришёл на собрание колхоза и объявил, что все свои виноградные плантации передает советской власти и готов работать простым колхозником. После некоторых споров, его предложение было принято, и она стал работать в колхозе и продолжал служить в синагоге Келе-Нумаз. Но независимо от этого, несколько домов были отобраны и переданы малоимущим бездомным семьям. Но Слава Богу, центральную усадьбу оставили в пользу его многодетной семьи. Ученики раввина, которые работали с ним старались уберечь его, знали, что он спозаранку шёл в синагогу молиться, а затем пешком добирался до колхозных угодий. Они сажали его в тенёчке под дерево и просили немного отдохнуть.
Рабби Евдо прослужил раввином более 30 лет. Он также обучал делать шахидо (шхита) — резать птицу и мясо, обучил и выдал «достур раби» нескольким своим ученикам, которые впоследствии стали известными раввинами. Их фотографии помещены на «Борухоj Хунэ», которые ныне благословляют и украшают дома горских евреев.
Рабанит Лиё прожила нелегкую жизнь. Наступила война, и троих её сыновей забрали на фронт, беспощадная война с фашистами унесла жизни двоих сыновей: Миши-Хая и Юсуфа. Когда пришла повестка, что их сын Юсуф пропал без вести, сердце её супруга не выдержало, в 1943 г. он скончался. Только младший сын Ифраим вернулся с войны после контузии. В книге И. Михайловой «Евреи Дербента в Великой Отечественной войне» я нашла сведения о них:
- Ягудаев Михаил Ягудаевич, 1915 г.р., лейтенант 1052 сп., 301 сд., погиб в Польше 21 апреля 1945 г.;
- Ягудаев Юсуф Ягудаевич, 1917 г.р., рядовой, был призван 24 апреля 1941 г., пропал без вести в марте 1942 г.
Правление Дербентской синагоги «Келе-Нумаз», отдавая дань памяти праведности рабби Евдо и грамотности его супруги предложили раббанит Лиё службу в синагоге. В шесть утра женщина направлялась в синагогу, где начиналась утренняя молитва, и заходила в молельный зал. По бокам бимы стояло два раввина, и все молящиеся в знак уважения вставали, а она садилась в кресло и опускала правую руку, давая знак к началу молитвы, и как профессиональный хазан, громким напевным голосом начинала читать по сидуру своего супруга.
Это был феномен в истории горско-еврейского народа — чтобы женщина стояла у бимы и бегло читала Тору. Никогда во время молитв в синагоге в молельном зале не было женщин, даже не было отдельной комнаты для них. До Лиё бат Евдо и после неё этого никому не дозволялось. Но уважение к жене и дочери известных раввинов было настолько велико, что рабанит Лиё разрешалось не только читать Свиток Торы. Поскольку она хорошо знала иврит, ей также было позволено обучать ему мальчиков. Один из её учеников, Юно Юсуфов, житель Хадеры, ныне раввин, с благодарностью вспоминает, как Лиё Ягудаева обучала его в детстве азам иврита и основам Торы. Раббанит Лиё являлась образцом грамотности того времени, свободно читая и переводя с арамита, древнего иврита на горско-еврейский язык.
Она пыталась обучить всему этому и своих внуков и правнуков, но им, пионерам и комсомольцам, не очень-то хотелось слушать бабушку. У её сына Миши-Хая молодая жена была беременна, когда он ушёл на фронт. Он ни разу так и не увидел своего сына Алика, которого воспитала бабушка Лиё. Алик Ягудаев, сын Миши-Хая, в 1976 г. репатриировался с семьёй в Израиль. До этого он несколько лет был в отказниках, власти убеждали его, как сына погибшего на фронте офицера, не «предавать» память об отце, говорили: «Твой отец защищал эту страну, как ты можешь предать его память и уехать из Советского Союза?». В ответ он заявлял: «Я еду на историческую родину, о которой мечтали мои предки». Он мечтал перезахоронить любимую бабушку в Израиле, но двоюродная сестра переубедила его.
До начала войны оба брата, Миши-Хай и Юсуф, работали на железнодорожной станции Дербент, могли бы получить бронь. Но отец убедил их пойти учиться, и тут нагрянула война… Перед призывом на фронт Юсуф пришёл к сестре Саре и рассказал об этом. Та хотела уберечь брата, и сказала, что поможет ему, отправит в горы к кунакам, но он отказался.
После окончания войны к Ягудаевым приезжал друг Миши-Хая, с которым он воевал, и рассказал о его последнем дне жизни. У ворот дома он встретил четырёхлетнего мальчика, поразительно похожего на погибшего друга Мишу. В тот злополучный день их часть занималась снабжением действующий армии и при перевале по реке Одер офицер Михаил Ягудаев подорвался на мине за несколько дней до Победы.
