Виктория Энгель — исполнительный директор общественной организации «Лицом к лицу: содействие диалогу религий и культур». Она рассказала мне удивительную историю о том, как ее прабабушка, бабушка и мама чудом спаслись во время нацистской оккупации: «Мой прадед Гриншпун Хаим. Моя прабабушка Гриншпун Хана, моя бабушка Рахель — в девичестве Гриншпун, потом Бирман, далее — Ваксман. Моя мама — в девичестве Бирман, потом — Надежда Тетельбина. Кстати, имя ей дали в надежде на скорую победу, иначе она была бы с каким-то еврейским именем», — начинает наш разговор Виктория.
***
«Бабушкина семья проживала в Унгенах. До 1918 года эта территория входила в состав Российской империи, в январе 1918 года Бессарабия была оккупирована Румынией. Но 28 июня 1940 года на территорию Бессарабии были введены войска Красной армии. После чего была образована Молдавская ССР», — говорит моя собеседница.
Бабушка Виктории Энгель происходила из обеспеченной семьи, у них был свой магазин, а у родителей ее мужа имелся свой небольшой заводик. Конечно, в 1940 году все их имущество было национализировано. Это оказалось большим ударом для всей семьи, но постепенно жизнь начала налаживаться. Так прошел год. И вот, рано утром 22 июня 1941 года, в Унгенах прозвучали выстрелы. Но в то время жителей приграничного городка подобным было не удивить, так как в тех краях постоянно проводились военные учения. Однако в этот раз все было по-другому, и утром семья, как и весь город, уже проснулась буквально на фронтовой территории. Дедушку Виктории, Иону Бирмана, сразу мобилизовали. Считается, что он пропал без вести. Виктория объясняет, что до сих пор ни по каким поисковым системам ее дедушка не числится: «Унгены стали частью СССР лишь в 40-м году. Думаю, дедушку, как и многих мобилизованных из новых советских территорий, бросили в самое фронтовое пекло. А когда погибали воевавшие в 1941 г., их, вероятнее всего, некому было идентифицировать. Поэтому, думаю, никаких концов уже не найти».
На момент начала войны бабушка Виктории находилась на девятом месяце беременности. На совете семьи было принято решение бежать. Поскольку бабушка была в положении, им выделили подводу. Конечно, все приданое, которое с огромной любовью собирали к рождению ребенка, пришлось оставить, как и многие другие дорогие сердцу вещи. Выбора не было: семья была большая (бабушка, ее родители и ее незамужняя на тот момент сестра), а места на подводе было немного. Уже вечером 22 июня 1941 года семья покинула Унгены.
Туда вскоре вошли румынские войска, а Красная армия освободила Молдавию только летом 1944 г. К счастью, семья Гриншпун-Бирман вовремя успела покинуть эти края.
Виктория рассказывает: «В дороге бабушка родила мою маму. Это случилось 9 июля 1941 года. В роддоме, по закону, роженицу должны были держать не меньше суток после появления ребенка на свет. Но поскольку немцы и румыны были на подступе, бабушка вынуждена была покинуть палату уже через два часа после родов. А справку о рождении мамы ей дали задним числом (от 8 июля). Все то время, что бабушка провела в роддоме, ее родные ждали на улице неподалеку. Но бабушка не знала, где именно они находятся, и очень боялась их не найти, потеряться и остаться одной на улице с ребенком на руках. К сожалению, в войну такое случалось не очень редко. Она попросила акушерок оставить с ними ребенка буквально на 10-15 минут, чтобы найти своих и потом вернуться за дочкой. Но ей отказали: «Нет, ты сейчас бросишь ребенка и исчезнешь!». А поскольку моя бабушка была ярко-выраженной еврейской внешности, томне кажется, в роддоме просто побоялись оставить еврейского ребенка. И бабушка через два часа после родов отправилась искать своих с новорожденным ребенком на руках. Слава богу, родных она увидела сразу: семья «табором» расположилась под стенами того самого роддома и радостно приветствовала ее с малышкой».
И дальше, по словам Виктории Энгель, снова своим ходом семья Гриншпун-Бирман отправилась на восток. Еды катастрофически не хватало, все ценности, которые у них с собой были, выменивались на продукты. Если все остальные еще как-то могли терпеть голод, то кормящая мать не могла: у нее пропало бы молоко, а больше кормить ребенка было совершенно нечем. Один раз, когда еды не было совсем, прабабушка украла булку, чтобы накормить бабушку. С водой тоже были проблемы, пеленки часто приходилось стирать в лужах. А при бомбежках все ложились на землю, прикрывая своими телами малышку.
К январю 1942 года семья добралась до Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края, позже (в августе 1942-го) тоже захваченного немцами. Точнее — до села Арзгир, где мама Виктории Энгель была официально зарегистрирована как новорожденная. Когда малышку по-настоящему помыли, то местные жители очень удивились: оказалось, что перед ними не негритёнок. Пришло ощущение, что наконец-то появилась возможность хотя бы немного расслабиться. Конечно, было трудно, голодно, шла война, но появилась хотя бы крыша над головой.
Однако, вскоре стало понятно, что германские войска приближаются, и оккупация Северного Кавказа — не за горами. Семья Гриншпун-Бирман снова решила бежать, чтобы спастись: «Я отследила этот вопрос по справке из Центра розыска Красного Креста. За две недели до прихода немцев семья покинула Арзгир и опять самостоятельно отправилась в путь, пошла дальше, на Восток», — добавляет Виктория.
Она всю жизнь думала, что ее бабушка и мама самостоятельно бежали из Унген, но потом централизованно эвакуировались из Арзгира. Её бабушка не очень любила вспоминать это время, а мама моей собеседницы была слишком мала, чтобы что-то запомнить. И уже после смерти своей бабушки Виктория узнала, что никакой централизованной эвакуации из Арзгира не было, и ее близкие проделали этот путь самостоятельно. Это была одна из нескольких еврейских семей, которым удалось спастись. Бóльшая часть эвакуированных евреев остались в Арзгире, и уже через пару недель были уничтожены.
8 сентября 2016 года в селе Арзгир Ставропольского края, где осенью 1942 г. было казнено 675 евреев и 20 русских и молдаван, был открыт мемориал в рамках проекта Российского еврейского конгресса и Центра «Холокост» «Вернуть достоинство». Выступая на той памятной церемонии, Илья Альтман, сопредседатель НПЦ «Холокост», профессор РГГУ, отметил важность этого проекта как эстафеты памяти поколений, поблагодарил власти Арзгира, местных краеведов, ветеранов войны, школьников за бережное сохранение памяти о жертвах Холокоста.
Покинув Орджоникидзевский край, семья двинулась в сторону Каспийского побережья. Когда они садились на корабль, чтобы переплыть Каспий, им не хватило места на палубе, так как с маленьким ребенком трудно было пробиться через толпу желающих, дабы плыть в более комфортных условиях. И семья оказалась в трюме, но, как потом выяснилось, именно это спасло жизнь маме Виктории. Корабль попал в жуткий шторм, и ни одному ребенку, находившемуся на палубе судна, не удалось уцелеть, всех смыло в море. Остались в живых только те дети, которые находились в трюме. По словам моей собеседницы, ее родственники все-таки добрались до Средней Азии и оставались в Ташкенте до конца войны.
После войны бабушка Виктории Энгель, так и не дождавшись любимого мужа с войны, приняла предложение руки и сердца другого мужчины, еврея, который давно ее знал и любил. Узнав, что после войны Рахель осталась одна с маленьким ребенком, он разыскал ее и женился на ней. Всю оставшуюся жизнь он заботился о любимой жене и ее дочери, которую принял, как родную. Спустя несколько лет у пары родилась еще одна дочь. Так как во время войны Унгены были сильно повреждены и разрушены, то молодая семья обосновалась в Черновцах, где и выросла мама Виктории.
Папа Виктории Энгель, Михаил, во время Великой Отечественной войны также находился в эвакуации в Ташкенте, вместе с младшим братом отца, мамой и бабушкой. Мальчику в эвакуации тоже было очень голодно и холодно. В их семье работала только одна его мама, врач. И вся семья питалась почти только на одну ее пайку. А остальные считались «иждивенцами» и фактически голодали.
«Организация “Клеймс Конференс” подтвердила моей маме право на выплаты через год, после ее первичного к ним обращения, поскольку все этапы эвакуации семья преодолевала самостоятельно, маме долго пришлось доказывать то, что она пережила в самом начале своего жизненного пути. А папа был эвакуирован централизованно, все списки эвакуированных сохранились в Центре розыска Красного Креста, поэтому ему сразу подтвердили статус жертвы нацизма», — рассказывает Виктория.
Чудо и то, что когда Виктории было 13 лет, то есть спустя почти 40 лет после описываемых событий, ее мама нашла в Молдавии родственников своего погибшего отца!
История ее семьи, летопись о спасении ее близких, сохранение исторической памяти в наши дни имеют для моей собеседницы огромнейшее значение. Виктория Энгель от всей души гордится своей бабушкой и считает ее настоящей героиней. Ведь если бы не её решительность, выносливость, сила духа, если бы не её неисчерпаемая сила воли, желание жить и защитить своего ребенка во что бы то ни стало, на свет не появились бы ни сама Виктория, ни ее дочка. Подобные повествования, как и многие другие истории чудесного спасения евреев в период Великой Отечественной войны, Холокоста, Блокады Ленинграда, войдут в мою новую книгу «Дети войны. Избранные истории из первых уст — II», которая сейчас готовится к выходу.
