В последний год два человека повлияли на события в Израиле больше, чем кто-либо другой. Один из них еврей, но не израильтянин; другой израильтянин, но не еврей; ни один из них не был известен подавляющему большинству израильтян год назад.
Альберт Бурла, американец греческо-еврейского происхождения, генеральный директор фармацевтического гиганта Pfizer, в начале года решил важнейшую научную задачу века. Вместе с биотехнологической исследовательской компанией BioNTech компания Pfizer возглавила гонку по разработке вакцины против Ковид-19 и пошла на просчитанный риск, начав ее производство еще до того, как американские и европейские агентства по регулированию лекарственных средств одобрили ее к применению. Его авантюра не только принесла огромную прибыль компании Pfizer, но и сделала его личный номер телефона одним из самых востребованных среди мировых лидеров, стремящихся обеспечить скорейшие поставки.
По словам Бурлы, ни один лидер не вел себя более навязчиво, чем Биньямин Нетаньяху, который звонил ему более 30 раз, в итоге достигнув соглашения о том, что в Израиле Pfizer проведет предварительные полевые испытания вакцины BioNTech.
Так много гиперболических заголовков было написано об израильской вакцине «мирового уровня», что стоит вернуться в прошлое и проанализировать, что на самом деле привело к революционной сделке с Pfizer.
Сейчас уже никто не помнит, но изначально Израиль не собирался использовать Pfizer. В самом начале, когда сотни компаний и институтов по всему миру приступили к разработке вакцины, Нетаньяху был абсолютно уверен, что именно Израиль выиграет эту гонку.
Израильскому институту биологических исследований было выделено 175 миллионов шекелей на разработку вакцины, и в серии громких пресс-релизов сообщалось о прогрессе проекта. Не имело значения, что исследователи института никогда не разрабатывали вакцин, и даже если бы им удалось это сделать, в Израиле не было предприятия для производства миллионов доз.
Шли месяцы, и вскоре стало ясно, что большие международные фармацевтические компании выиграют гонку, поэтому Нетаньяху разрешил Министерству здравоохранения заказать для начала несколько сотен тысяч доз у компаний Moderna и AstraZeneca. Израиль выдержал две волны «Ковида2, благодаря локдауну, с относительно низким уровнем смертности, но общественный авторитет Нетаньяху как главнокомандующего «Ковидом» начал страдать. Затем появился британский штамм, и уровень заболеваемости резко вырос. Именно тогда он попросил соединить его с г-ном Бурлой.
Никто не может прийти к единому мнению о том, что стало решающим фактором в сделке с Pfizer. Была ли это навязчивость Нетаньяху? Или еврейское происхождение Бурлы, сына переживших Холокоста выходцев из Салоник? Тем не менее Израиль заплатил высокую цену за ранние поставки. Тот факт, что Израиль, с его развитой системой здравоохранения, смог предоставить компании Pfizer самые последние данные о воздействии вакцины на все население, также сыграл решающую роль. Вероятно, все эти факторы способствовали тому, что Израиль стал первой страной, где вакцинировали большинство взрослых и доказали, что вакцины — это лучшее средство борьбы с Ковидом.
В Израиле Бурла стал известным человеком; в какой-то момент его чуть было не пригласили зажигать факел на национальной церемонии в День независимости. Но запланированный визит пришлось отложить, когда стало ясно, что он будет использован в политических целях. Когда вакцина начала оказывать свое освобождающее действие, в Израиле шел четвертый избирательный сезон менее чем за два года, и вакцинации были одним из главных козырей кампании Нетаньяху.
Пандемия сыграла решающую роль на третьих выборах в 2020 году, когда снова возникла тупиковая ситуация, поскольку блок, выступающий за Нетаньяху, не смог получить большинство, а оппозиция, которая на бумаге имела его, не смогла объединиться вокруг Бени Ганца.
Дважды до этого, после двух выборов 2019 года, Ганц придерживался своего обещания не входить в правительство с премьер-министром, которому были предъявлены обвинения во взяточничестве и мошенничестве. Но после третьих выборов, когда первая волна пандемии начала распространяться, Ганц не мог допустить проведения новых выборов в условиях такой неопределенности. Он счел своим патриотическим долгом выйти из тупика и согласился войти в правительство национального единства по ротации с Нетаньяху, который пообещал уступить ему место премьер-министра в ноябре 2021-го.
Правительство Нетаньяху-Ганца потерпело неудачу на обоих фронтах. Доверие было подорвано почти сразу, как только стало ясно, что премьер-министр хочет найти лазейку, чтобы выйти из соглашения о ротации. Новое правительство не показало себя более эффективным в борьбе с Ковидом. Нетаньяху продолжал принимать большинство решений, в том числе по вакцинам, самостоятельно. Правительство продержалось шесть месяцев и пало ровно через две недели после того, как он сделал первую прививку в прямом телеэфире. Ни у кого к тому времени не было сомнений, что это было частью пиар-кампании. Он уже дважды посещал аэропорт Бен-Гурион, чтобы встретить партии вакцин. Большая часть кампании будет состоять из посещений центров вакцинации в ключевых регионах. Следующие три месяца ознаменовались не просто гонкой между Нетаньяху и его многочисленными соперниками, но гонкой между вакциной и вирусом.
Будет ли достаточное количество израильтян привито вовремя, чтобы снизить уровень инфекций и заболеваний, что позволит возобновить полноценную работу экономики до выборов?
В итоге он выиграл эту гонку. Благодаря сделке с Бурлой, рестораны и бары, концертные залы и стадионы начали вновь открываться в Израиле за три недели до того, как израильтяне пришли на избирательные участки. И по мере того, как они открывались, росло и одобрение общественности его действий по борьбе с пандемией. Но это было слишком мало и слишком поздно для новой избирательной гонки.
Вакцины были лишь частью предвыборного плана Нетаньяху. Позитивной частью. На стратегических совещаниях «Ликуда» он уверенно предсказывал, что по мере роста числа вакцинированных израильтян будет расти и доля партии в Кнессете. Вплоть до 40, результата, которого не достигала ни одна партия с 1992 года. Вторая половина плана Нетаньяху была разработана за несколько месяцев до этого.
На выборах 2020 года левоцентристская оппозиция баллотировалась всего по трем спискам: «Кахоль-Лаван» Ганца включала «Еш Атид» Яира Лапида и еще пару небольших правых партий. «Авода» и «Мерец» баллотировались вместе с «Гешером» Орли Леви-Абекасис. А все четыре арабские партии остались объединенными в Объединенном списке. Эти слияния обеспечили то, что ни одна партия не опустилась ниже избирательного порога и голоса оппозиции не были потрачены впустую. Выборы 2021 года были бы другими.
Три оппозиционных списка 2020 года распались в 2021 году на шесть враждующих партий, и новые списки возникали еженедельно. Казалось почти неизбежным, что некоторые из них не преодолеют порог в 3,25 процента, и потерянные голоса дадут блоку Нетаньяху большинство.
Путем давления на Ганца с целью заставить его войти в правительство была устранена самая большая угроза гегемонии «Ликуда»: «Кахоль-Лаван», которая бросила вызов расколу в статусе крупнейшей партии, а «Еш Атид» осталась в оппозиции. Привлечение лидера лейбористов Амира Переца в правительство с помощью министерских постов сделало то же самое для объединенного списка «Авода-Мерец». Тем временем Нетаньяху и его доверенные лица терпеливо обхаживали лидера «Раам», одной из четырех партий Объединенного списка, что также привело к расколу.
Благодаря сверхострому политическому чутью Нетаньяху почувствовал, что недавно избранный лидер исламистской партии Мансур Аббас — уникальный персонаж. 47-летний дантист и популярный оратор, впервые попавший в Кнессет в 2019 году, не обладал харизмой более известных партийных лидеров Объединенного списка, вроде Аймана Уды или Ахмеда Тиби, а также не прибегал к радикальной идеологии националистически настроенных членов партии «Балад». Напротив, он был расчетливым прагматиком, готовым нарушить табу израильской политики. В своих беседах с высокопоставленными ликудниками он был предельно ясен. Он был готов войти в любую коалицию, если считал, что это может способствовать интересам его арабского электората. Он доказал, насколько серьезно он настроен, отделившись от Объединенного списка и самостоятельно поведя «Раам» на выборы. Для Нетаньяху это был беспроигрышный вариант: если «Раам» не преодолеет порог, это приведет к сокращению оппозиции. Если она пройдет — может стать ценным союзником.
«Раам» не оправдал ожиданий, преодолев порог и получив четыре места. Так же поступили и все левоцентристские партии, в основном благодаря неофициальному перемирию.
План Нетаньяху провалился. Израильтяне бросились делать прививки, но их облегчение от того, что их выпустили из изоляции, не воплотилось в голосах за «Ликуд». Партия потеряла 20 процентов голосов по сравнению с тем, что было годом ранее. 13 партий прошли в Кнессет, создав новые возможности для коалиции. Ожидалось, что Нафтали Беннет, лидер партии «Ямина», который отказался исключить возможность создания правительства с Нетаньяху или взять на себя обязательство войти в него, станет лидером коалиции. Но после подсчета голосов стало ясно, что главным бенефициаром оказался Аббас.
Через неделю после выборов он выступил с долгожданной речью в одном из отелей Назарета. Это был первый случай, когда израильское телевидение транслировало в прямом эфире выступление лидера арабской партии. Аббас говорил на иврите, обращаясь к еврейскому населению.
«Я несу молитву надежды и стремления к сосуществованию на основе взаимного уважения и подлинного равенства», — сказал он. Его послание было ясным. В отличие от лидеров других арабских партий, он не пытался оспорить ни один из основных вопросов израильской идентичности и истории. Он был готов присоединиться к любому правительству, которое будет решать насущные проблемы израильских арабов.
И это было идентично тому, что он сказал Нетаньяху и Лапиду в частном порядке: удовлетворите наши требования по финансированию, инфраструктуре и разрешениям на планирование для арабской общины, и «Раам» войдет в вашу коалицию.
Оба политика были готовы выполнить его требования. Но этого было недостаточно. Им нужно было также привлечь своих потенциальных союзников по коалиции. Наконец, у Лапида было преимущество, поскольку еврейские приверженцы списка «Религиозный сионизм», ключевого элемента блока Нетаньяху, никогда бы не вступили в коалицию с арабами. Нафтали Беннет перед выборами обещал, что не войдет в коалицию с «Раам», но у Лапида были основания полагать, что он нарушит это обещание.
В случае необходимости Лапид был готов позволить Беннету занять пост премьер-министра первым.
Хотя на это ушло почти два месяца напряженных переговоров, которые были прерваны на несколько недель вспыхнувшим насилием в Газе, Иерусалиме и на улицах «смешанных» городов, все получилось. 3 июня было подписано коалиционное соглашение с «Раам», а две недели спустя депутаты проголосовали за утверждение первого за 12 лет сформированного в Израиле правительства, которое возглавил не Нетаньяху. Правое крыло повозмущалось Беннетом за то, что он сел в одном правительстве со «сторонниками арабского террора», но у него было прекрасное оправдание: Нетаньяху сам был готов это сделать.
Как и в случае с вакцинами, свергнутый премьер-министр снова оказался прав. Аббас был той редкой фигурой, которая могла коренным образом изменить политический ландшафт Израиля. Но Нетаньяху не понимал, что в конечном итоге это позволит его соперникам одержать победу.
The Jewish Chronicle, перевод Ильи Амигуда
