Более полувека назад это было, весной.
В зале для приема дорогих гостей Кремля сгустились тучи.
Два важных, привыкших к власти человека не могли поговорить — официально, по протоколу.
Вот они сидят друг напротив друга. Один, с короткой армейской стрижкой и офицерской выправкой, в богатом костюме, недоумённо пялится на другого, лысого, как коленка и наливающегося краской гнева, как помидор.
- Эй, парень, - обращается, стараясь сдерживать чувства, лысый к бледному переводчику, которому хорошо за тридцать, — а ты точно арабский учил? Может, какой-нибудь еврит?
- Арабский, — чуть не плачет переводчик.
- А чего ж он тебя не понимает?! Может, ты двоечник был?
- От-от-от... — заикается переводчик.
- Ладно, молчи уж, отличник, — ласковым голосом говорит лысый, приятно улыбаясь восточному гостю, но не забыв добавить в адрес неудачника непечатное слово,
- Вот чего теперь делать-то, пока другого найдёте? Не водку же с этим пить?
- Чайку, Никита Сергеевич, попейте чайку, — предлагает референт, — переводчика мы доставим.
В институте востоковедения шла лекция по арабскому. Стук мела по доске, скрип перьев по бумаге. Там и сям вьется арабская вязь. Преподаватель по институтским меркам молод ему нет и 34-х.
Вдруг без стука открылась дверь и вошли два человека в одинаковых плащах, с одинаковыми шляпами в руках — ну просто «двое из ларца, одинаковы с лица». Аудитория замерла, строчки остались недописанными.
- Товарищ Шарбатов?
- Да... (Товарищ — уже не так пугающе).
- Григорий Шамилевич?
- По-арабски говорите?
- Да, я, собственно, как раз сейчас веду по нему лекцию…
- Лекцию придётся прервать. Вас вызывают туда! — и говоривший значительно указал пальцем вверх.
Григорий Шарбатов начал изучать арабский в своем родном Баку. Он появился на свет 13 ноября 1924 года в большой семье, а по роду был из малого горского народа. Его и родственников записали в таты, чтобы «не лить воду на мельницу международного сионизма».
Баку — отчий дом для многих наций. Поэтому мальчик с детства впитал в себя и азербайджанский, и русский, и конечно же, родной джуури. Заговори с ним кто-нибудь на фарси, он бы и наречие персов понял.
О том, что за атмосфера была в семье Шарбатовых, можно судить по отзывам друзей, коллег и учеников Григория Шамилевича. Все они отмечали его необыкновенную доброту, бесхитростность и непосредственность. Чуждый условностям и подковёрным интригам, он не боялся открыто называть зло злом, а добро — добром.
Он по-детски безоглядно радовался, когда удавалось помочь окружающим, и к нему часто и охотно обращались за помощью и профессора, и студенты.
Такие качества ребенок воспринимает прежде всего от самых близких, они прививаются в семье.
Григорий окончил школу и железнодорожный техникум, а потом в его жизнь, как и в жизни всего поколения, вошла война.
Шарбатов рвался на фронт, хотя не хотели отпускать: специалисты его профиля остро нужны были в тылу. В мае 1942 он все же добился своего, написал заявление, ответил на вопросы, и вдруг фронт снова откладывается!
В военкомате обратили внимание на запись «завершил выездные курсы арабского языка». Да ещё аттестат с отличием!
- Молодой человек, армии нужны переводчики, — объявил обескураженному юноше военком.
Так Григорий оказался на курсах военных переводчиков в Ставрополе. Однако через несколько месяцев выяснилось: молодой человек материал знает лучше и глубже преподавателей.
Шарбатова откомандировали в распоряжение штаба Закавказского фронта. Там его отправили на лейтенантские фронтовые курсы в Кировокане, и наконец — долгожданная схватка с врагом. Летом 1943 руки Григория вместо тетрадей и книг сжимали горячую от стрельбы гашетку пулемета.
Шли изнуряющие бои под Харьковом. 13 августа пули, градом бившие по брустверу окопа, нашли младшего лейтенанта Шарбатова: тяжёлое ранение в ногу. Санитары вытащили его в тыл. Потом — год без малого в госпиталях. Кудесники в белых халатах ногу спасли, а вот восстановление шло не быстро.
В августе 44-го вернувшегося в строй Шарбатова по одним лишь военным понятной логике отправили в танковое училище. К лету 1945 года он мог командовать подразделением самоходной артиллерии, но нацистская Германия уже капитулировала, близок был разгром японских милитаристов. И потому Григорий вернулся к изучению арабского: в 1946 году поступил в Московский Военный институт иностранных языков. В запас Шарбатов был уволен только в 1954 году, на погонах три скромные звёздочки старшего лейтенанта.
За участие в боях Григорий Шамилевич был награждён двумя медалями «За боевые заслуги» (в 1945 и в 1946 гг.), медалью «За победу над Германией», а в последующие годы орденом Отечественной войны.
В огромном зале два человека, сидя в мягких креслах, молча пили чай. Чувствовалось напряжение.
Одного не узнать было невозможно: уже много лет он красовался на агитплакатах СССР и первой полосе «Правды».
- Ну, чего застыл там? — деланно-простецки сказал он Григорию, — проходи!
Референт, который привел сюда Шарбатова, тихо шепнул ему на ухо, указав на незнакомца: «Поздоровайтесь по-арабски. Это президент Египта Насер».
Григорий Шамилиевич повернулся к зарубежному гостю и произнес приветствие с египетским акцентом. Тот машинально ответил, а потом, осознав происходящее, растерянно спросил: «Давно из Египта»?
- Я там не был ни разу, — просто ответил Шарбатов.
- Как же так? Вы говорите как уроженец Каира!
- Я преподаю арабский, а египетский диалект изучал по книгам и магнитофонным записям.
- Вы обязательно посетите мою страну! — с широкой улыбкой ответил Насер, — и не один раз!
Эта встреча многое определила в дальнейшей работе молодого ученого.
Насер исполнил обещанное, и Шарбатов стал своим человеком в Каирском университете, свёл знакомство с «Бессмертными», как в Египте называли академиков, которым этот титул присваивался пожизненно.
Молодой учёный объехал все земли древнего государства. Конечно, он любовался пирамидами и музейными редкостями, но значительно больше его интересовали особенности языка, его изменения во времени и от места к месту.
«Шарбат», как называли его египтяне, беседовал и находил общий язык со всеми — от кабинетных книжников, окопавшихся в своих библиотеках, до крестьянина в глухой деревушке. Везде он записывал новые выражения, присловья, поговорки, идиомы... Так зарождалась монументальная работа: Большой словарь современного египетского диалекта.
Познания Григория Шамилевича достигли такой степени, что он мог по звучанию слова, по его корню определить район происхождения этого идиома — иногда с точностью до поселения и не заглядывая ни в какие справочники.
В 1956 году Шарбатов перешёл на работу в Институт народов Азии Академии Наук и трудился там все последующие годы — добрых полвека. В 1966 году он — уже доктор филологических наук и профессор через три года.
За это время за его авторством было издано более 400 публикаций и научных работ по проблемам лингвистики, в частности диалектологии арабского языка, подготовлен совместно с лингвистом Александром Ковалёвым многократно переиздававшийся и признанный лучшим «Учебник арабского языка».
Именно Шарбатов организовал подготовку молодых специалистов по синхронному переводу с арабского для многочисленных мидовских миссий на Ближний Восток.
Неоднократно Григория приглашали в качестве переводчика и консультанта в советы и комиссии, пытавшиеся обеспечить мирное сосуществование на Ближнем Востоке— регионе с многовековыми проблемами и конфликтами. Не раз благодаря и его усилиям дело не доходило до стрельбы, а споры решались за столом переговоров.
Ещё не получив докторской степени, Шарбатов стал иностранным членом-корреспондентом Египетской академии, затем — Академии арабского языка в Каире, Тунисской академии, Академии арабского языка в Дамаске и, наконец, Иракской академии!
Две дочери Шарбатова, проникнувшись интересом и энтузиазмом отца, постигавшего на их глазах тайны чужих наречий, тоже нашли себя в лингвистике.
Время, проведенное с отцом, стало для них незабываемым. Летом семья жила на съемной даче. Как ни уговаривали ученого его родичи обзавестись собственным участком, он неизменно отказывался:
- Своя дача — куча хозяйственных дел, на которые у меня нет времени!
На даче Григорий Шамилевич плодотворно работал: приводил в порядок записи, трудился над учебниками, методиками и словарями. Академики из Каира привлекли его на постоянной основе к созданию «Толкового словаря современного египетского диалекта».
Учёный работал в переоборудованной под кабинет беседке, проемы которой были застеклены и добавлено ещё много новшеств, позволявших корпеть там над книгами и блокнотами в любую погоду.
Пока академик был занят, беспокоить его запрещалось — такой уж был заведён порядок. Даже к столу его вызывали сигналом. Исключение порою делалось для детей и всегда — для знаменитого филолога Степана Бархударова, соседа по дачному посёлку.
Тут уж книги, рукописи откладывались в сторону и начиналась живая беседа: с жаром, понятным лишь филологам, обсуждалось словообразование в разных языках...
Вообще, поблизости проводило лето множество знаменитостей из мира науки, и дочери не раз поражались, найдя в школьном учебнике портрет «дяди», с которым их запросто, без помпы и малейшего тщеславия, знакомил любимый папа во время прогулки, купания или игры в бадминтон.
Помимо бадминтона страстью Шарбатова были пословицы, поговорки и присказки на джуури. За новыми он постоянно обращался к Якову Агарунову, который готовил материал для «Большого словаря языка горских евреев — джуури». Вместе они обсуждали, какую графику выбрать для словаря. Оба признавали, что на тот момент лучшим решением было бы использовать алфавита на основе официально принятой в Дагестане графики, которой пользуются ныне там, где пока еще издаются газеты и книги на горско-еврейском языке.
Григорий Шамилевич любил собирать своего рода «гербарий». Гуляя с детьми или бродя в одиночестве, он срывал цветок, травинку, папоротник, лист дерева, приносил в беседку и аккуратно вкладывал между страниц какой-нибудь серьезной монографии.
- Запас на зиму, — смеясь, отвечал Шарбатов на удивлённые взгляды, — когда ляжет снег, я буду листать эту книгу и вдруг отыщу в ней немного лета!
Лишь смерть прервала неустанный, упорный и увлекательный путь этого удивительного человека по стезе познания. Григория Шамилевича не стало в феврале 2007 года.
P.S.
В 1961 году издательство «Иностранная литература» в серии «Пословицы и поговорки народов Востока» выпустило книгу «Татские пословицы и поговорки», которые собрал и перевел Григорий Шамилевич.
Научная общественность высоко оценила труды академика Шарбатова. В 1999 г. ему был вручен орден «Звезда Вернадского» I степени — высшая награда Международного межакадемического союза по поддержке науки и содействию подготовке научных кадров.
В последние годы жизни Григорий Шамилевич работал над «Арабско-русским словарем современного египетского разговорного языка» объёмом более 120 авторских листов! При его составлении учёный использовал материал, собиравшийся в течение 25 лет в полевых условиях во время лингвистических экспедиций по различным районам Египта. Это первый в отечественной арабистике большой словарь разговорного языка Египта, превосходящий по своему объему все ранее издававшиеся известные словари данного языка. Арабисты эту книгу ставят вровень со словарем Даля в русистике. К сожалению, словарь до сих пор не вышел в свет, хотя и подготовлен к печати издательством «Восточная литература» РАН.
