Мэтр отечественной исполнительской школы на нацгармони – о театре, музыке, семье.
– Биньямин Абрамович, вы не только носите редкую еврейскую фамилию, но и происходите из известного рода горских евреев...
– Добавлю, что я музыкант в четвертом поколении. Мой прадед Шамай Авдалимов играл по нотам на альте, а во время Первой мировой войны служил в военном оркестре в Батуми. В начале 1930-х, когда в Дербенте открылся Государственный татско-еврейский театр, некоторые мои родственники не задумываясь пошли служить туда. Моему отцу Абраму было тогда семь лет, но и он был занят в спектаклях, играл детские роли. Не могу не упомянуть, что после начала Великой Отечественной войны почти все актеры и работники театра сдали свою бронь, освобождавшую от службы в Красной армии, и ушли на фронт.
– А сам театр сохранился после войны?
– Да, но тогда он работал как межколхозный театр. Поясню: руководство трех колхозов выделяло средства на его достойное существование. И мой дядя Петр Агарунов работал в нем директором. С 1960-х руководство театром взял на себя мой отец Абрам Авдалимов, он проработал на этом посту около 30 лет – был и режиссером, и автором пьес, и исполнителем главных ролей. И хотя этому театральному проекту присвоили статус народного, ни о какой самодеятельности и речи не шло, у театра было свое профессиональное лицо. Сейчас, уже в Израиле, дело отца в качестве музыканта, композитора и помощника режиссера продолжает с любовью мой брат Шамай. А память об отце увековечена в названии одной из улиц родного Дербента, и в центре города ему установлен памятник.
– Значит, вы росли в театрально-музыкальной среде?
– Верно. В доме постоянно были гости – и среди них выдающиеся, если не сказать великие поэты и музыканты: Сергей Изгияев, Яшар Машияхов, Джумшуд Ашуров, Янгиль-тарчи... Все они были друзьями отца. Так что выбор профессии был предопределен. К тому же в юности я был влюблен в национальную гармошку. И занимался на ней так много, что если бы, к примеру, был скрипачом – уверен, завоевал бы всю планету! По окончании Махачкалинского музучилища я начал преподавать в Дербентской музыкальной школе и отдал педагогической деятельности около 20 лет. А параллельно выступал в концертах и на телевидении – сольно, в дуэте с папой, позже и с нашим семейным ансамблем. Тут уже к нам присоединялись мои родные братья Шамай и Зимро, двоюродные – Яша и Борис. Затем началась череда гастролей по всему Северному Кавказу.
– Назовите кого-нибудь из ваших кумиров.
– Для меня настоящая легенда – Автандил Исрафилов. Больше у меня кумиров не было, я сам себе учитель.
– В 1996 вы с семьей переехали в Москву... Непростой шаг для музыканта!
– Да, и тем не менее я на него решился. Первое, что является предметом моей гордости, – это что мой сын Марат поступил в одно из сильнейших музыкальных учебных заведений страны – Академическое музыкальное училище при Московской консерватории им. Чайковского – и окончил его с отличием. В те годы он считался одним из ведущих скрипачей России. Параллельно с занятиями в училище сын выступал со мной вечерами в клубном ресторане «Эльдорадо». Он играл на скрипке, я – на аккордеоне. Так постепенно налаживалась жизнь в российской столице. В первые же дни пребывания в Москве я отправился в постпредство нашей республики – этот своеобразный дом для дагестанцев. Активно помогал, выступал в концертах, участвовал в различных мероприятиях. А спустя несколько лет мне присвоили почетное звание «Народный артист Дагестана», и это замечательное событие прошло как раз в этом особняке в центре Москвы. Никогда не забуду теплых слов, сказанных в тот день выдающимся дагестанским композитором Мурадом Кажлаевым: «Благодаря своему сердцу и умению этот замечательный музыкант выжимает из инструмента звуки, во много раз превосходящие те, что пытаются сегодня изобразить самые современные электронные инструменты. И всё потому, что в этот момент работает его душа». Благодарен судьбе за то, что у меня очень много хороших друзей, при их поддержке я встал на ноги. Как и прежде, продолжаю выступать на шумных мероприятиях и веселых свадьбах, радуя людей своим искусством.
– О чем сегодня ваши мысли, что не оставляет равнодушным?
– Пожалуй, больше всего меня беспокоит проблема сохранения нашего языка. Нам нельзя забывать джуури, без него нет культуры. К языку надо относиться как к собственному сердцу – то есть беречь его. А мы, к сожалению, язык постепенно теряем. И еще пишу книгу об отце, о своей жизни, называться она будет «Жизнь замечательных людей». Подводя некоторые итоги, всё больше понимаю, что мир жесток для тех, кто творит и мечтает...
