А что, разве горские евреи бывают хабадниками? Этот вопрос возник при встрече с братьями Хайватовыми, прибывшими в Краснодар помогать местной общине в организации осенних праздников. Они похожи, как близнецы, но, на самом деле, старшему, Йоне, 25 лет, а младшему, Маноаху, 24 года. Председателю общины, ребу Арье Лейбу Ткачу, они с удовольствием помогали во всем. У Йоны красивый высокий голос, и он был хазаном на праздничных молитвах. Но не только праздничные молитвы – ребята давали уроки, помогали в устройстве трапез, ездили в ночь накануне Ошана раба за ивовыми ветками.
Но вообще-то братья — московские горцы: Йона родился в Дербенте, а Маноах уже в столице, куда переехали их родители, здесь братья и выросли. Подростками пару лет жили с родителями в Израиле, но потом семья вернулась в Россию.
Окончив школу, ребята пошли учиться в ешиву. Дело в том, что религиозность – это у них семейное. Брат их мамы, Овадия Исаков, был раввином в Дербенте, он приучил папу надевать тфилин. Йона рассказывает, что Песах дома, сколько он себя помнит, соблюдался всегда, а религиозной семья стала в начале 2000-х, причём с 2004 в доме стали есть исключительно кошерное мясо.
Сегодня московские горские евреи являются носителями очень своеобразной и многогранной еврейской культуры. На страничке Маноаха Хайватова в Фейсбуке можно увидеть клипы, где он отплясывает вполне аутентичную лезгинку и где с друзьями поёт песню Псоя Короленко «Ай люли да люли».
А как с родным еврейским языком? «Мы понимаем джуури, но уже не говорим. Как, впрочем, и наши родители, — отвечает Йона — бабушка и дедушка разговаривали. Это вот кубинские евреи реально в семьях говорят на горско-еврейском языке, а мы, дербентские, уже не очень».
Но, как оказывается, исконный родной язык ашкеназских евреев, идиш, тоже не совсем чужой для горских. Изначально горское еврейство ориентировалось и поддерживало тесные связи с еврейством иранским. Но после покорения Кавказа Россией эти связи затруднились, и те, кто хотел учиться в ешиве, отправлялись в Литву, в Белорусию, и им нужно было потихоньку усваивать идиш. Есть воспоминания, что раввин Шмарьягу Сосонкин бывал в Дербенте, его послал на Кавказ шестой Любавичский Ребе. Описывают, что все дети учили у него сидур, а потом Сосонкин продолжал заниматься с теми, кто хотел учиться дальше. Он нашел мальчика из ашкеназской семьи. Знавшего и идиш, и джуури, и тот ему переводил. «Возможно, что наш прадедушка у него учился, — предполагает Маноах и прдолжает, — а в нашей хабадской ешиве "Томхей Тмимим" ещё два московских дагестанца из Буйнакска учатся».
