Из ходатайства о награждении Михаила Абрамова орденом Красной Звезды:
Абрамов Михаил Евдаевич 05.10.1940 г. был призван в Вооруженные силы - Бакинским ГВК, г. Баку. Военную службу проходил в г. Белостоке. Участие в боевых действиях начал в Белостоке. Выходил из окружения. Воевал под Москвой в Можайском направлении зимой в 1941 г. Ранен был трижды: 27.06.41; 17.11.41; 02.02.43. Награды: медаль «За оборону Москвы», орден Красной Звезды, орден Отечественной войны 1-й степени.«Тов. Абрамов участвует в боях с немецко-фашистскими захватчиками с 22.06.41. Будучи помощником командира взвода управления батареи в период отражения атаки получил легкое осколочное ранение в ногу. В боях под Москвой получил ранение в руку.
В боях за город Жиздра получил тяжелое ранение, по возвращению в часть был откомандирован в училище, которое окончил 1 января 1945 года. С этого времени находится на должности командира взвода питания 47 гв.бр. В практической работе показал себя знающим, инициативным, требовательным и примерным в исполнении офицером.
Партии Ленина-Сталина предан. Политически развит, морально устойчив».
За сухими короткими строчками военных документов биография одного солдата. Хочется рассказать об этом человеке более подробно.
Семья Абрамовых родом из Дербента. Михаил родился в семье Евдо Истахаровича и Авшаг Исроилевны Абрамовых. Он был третьим ребенком в большой семье и старшим сыном.
В статье использованы воспоминания младшего брата Михаила Игоря Абрамова, записанные в 2007 году.
«…Первый сын появился в Дербенте 4 февраля 1921 г. В семье звали его Хангеде. О происхождении этого имени существует легенда: мол, кто-то из друзей семьи или родственников, увидев младенца, в восторге воскликнул – да это же просто царский ребенок, ханский сын. Отсюда и пошло имя – Хангеде. Так это или нет – теперь невозможно уточнить, но говорили, что родители первоначально дали ему вполне обычное горско-еврейское имя, но поскольку все называли его Хангеде, первое имя вскоре просто забылось. В паспорте же его потом записали Михаилом.
Как потом показала жизнь, мальчик оказался вполне достоин своего имени. Первый и любимый сын, он уже 9-летним мальчиком стал главным помощником матери – в отсутствие дома отца сам вызвал извозчика и отвез маму в родильный дом рожать младшего брата Ошира. Было это в 1930 году, семья в тот момент проживала в г.Пушкино Ленинградской области. И далее Михаил оставался первым помощником своей матери Авшаг на протяжении всей жизни. От родителей перешла к нему их основная черта: беречь семью, всю семью, от мала до велика, все семьи своих братьев и сестер, иногда, может быть, даже в ущерб собственной семье.
После жизни в Пушкино семья Абрамовых вернулась в родной город. Михаил Евдаевич окончил школу в Дербенте в 1939 году. Мишу в том же году послали учиться в Баку, там он влюбился в красавицу – ашкеназскую еврейку Фиру Бородецкую и женился на ней. В мае 1941 года его призвали в армию и послали служить на западную границу СССР, под Белосток, оставив на попечение мамы свою жену и месячного ребенка.
В июне началась война, и от него не было известий очень долго, пока в конце 1941 года не пришло письмо, что он ранен и лежит в госпитале в Москве. Конечно, было море слез и причитаний, но в конце решили, что отец поедет в Москву навестить его в госпитале. Что такое были наши дороги во время войны, могут помнить только те, кто жил довольно близко к фронту и кому сейчас не менее 80 лет. Выехать не то, что в Москву, а просто в Махачкалу за 120 км или в Баку за 250 км - было весьма проблематично, а здесь предстояло проехать более 2 тысячи км до Москвы всего с двумя бумажками – паспортом и письмом от сына.
И дед проехал (проехал, прошел, пробежал, прополз – вам никогда не приходилось ездить на крышке вагона-цистерны с бензином в охраняемом эшелоне, когда часовой при малейшем подозрении имел право стрелять без предупреждения?!) это расстояние и явился в госпиталь, в котором лежал Миша. А там ему говорят:
– Да, Ваш сын здесь лежал, но он уже вылечился и вернулся на передовую.
– Куда?!
– Не имеем права говорить, это секретные сведения.
Но нашелся добрый человек, который на ушко сообщил, что он видел Мишу в госпитале, что тот действительно в порядке, а послали его в N-скую часть на западе Москвы. И дед пошел искать эту часть. Он нашел эту часть, вернее, его самого нашли солдаты охраны и привели в штаб – вот, мол, наверное, шпион, ищет нашу часть и что-то лопочет на плохом русском. Его выслушали в штабе – вы представляете себе изумление на лицах этих людей, когда они поняли, что старик действительно прошел эти тысячи километров, чтобы навестить своего раненого сына.
– Ладно, – сказали ему, – но твой сын на передовой, в 3-х км отсюда, тебя мы туда пустить никак не можем, подожди здесь, у «чайной», мы попросим прислать его сюда на полчаса.
И, действительно, через два часа отец и сын встретились на мосту через какую-то речку у «чайной». У них было полчаса, а в чайной не было ничего, кроме кипятка по 3 копейки за стакан. И, конечно, слез. А когда истекли эти полчаса, отец сказал сыну – иди, мой сын и ничего не бойся.
«Мэ хуней халгэ нэ вэчарундем, худо хуней мэрэ ни вэчаруну» (пер. - я не разрушал ничей дом, и Вс-вышний мой дом не разрушит).
После войны Миша с друзьями, родственниками, детьми регулярно в Дни Победы навещал этот мост, и существуют даже фотографии этого места. Кто-то, выслушав рассказ, может сказать – ну прямо как в фильме «Отец солдата». Нет, то не было «как в фильме», ничего киношного, пусть даже талантливо киношного. Всё было просто, именно ПРОСТО, и куда драматичнее, как жизнь.
Мать сказала мужу:
– Твой сын ранен на войне, лежит в госпитале.
– Да, – ответил отец.
И пошел через войну.
–Ты шпион? – спросили его в штабе.
– Нет, – ответил отец, – здесь после ранения воюет мой сын, и я пришел его навестить.
А потом было двухчасовое ожидание, получасовое свидание, кипяток по 3 коп. за стакан, слезы и последние слова перед прощанием. И обратная дорога домой все через ту же войну. Он вернулся домой, сказал жене, что он видел сына и ничего с ним не случится. А потом опять пошел таскать тюки на вокзале.
Так прожили наши старики – самые обычные люди в своей среде, не блиставшие особыми талантами или богатствами, не лучше и не хуже многих других из своих соплеменников, но, как оказалось, способные на незаметные другим, на настоящие подвиги ради своих детей».
Вернулся Михаил Абрамов в 1947-м, последним местом его службы был эстонский город Тарту. В начале работал и жил в Дербенте, потом – уже с двумя детьми, переехал в Махачкалу, добился там определенных успехов, имел массу друзей во всех слоях дагестанского общества.
И вдруг в самом начале 1956 года он уехал: в Саратов, а потом – в Москву, где устроился сперва на стройку каменщиком, по «лимиту», бросив все, что до этого уже было у него в Дагестане. К середине 1956 г. туда к нему приехал сын Сёмен. Жили вдвоем в бараке-общежитии в комнате на 30-40 человек. Приехал и Игорь – поступать в МГУ им. М.Ломоносова.
Постепенно стали появляться связи среди местных горских евреев. От стройки он получил свою первую комнату в Москве, в которой жил сперва вместе с Семеном. Благодаря новым связям устроился на менее тяжелую работу, а дальше начался обычный для всех наших семей процесс – вслед за первым стали приезжать и другие члены семьи: Игорь, Марго с Ольгой, Леня с женой и тремя детьми (1960-1961 гг.) В конечном счете, в Дербенте остались только Ошир и Зоя. В 1961 г. к матери в Баку уехал Семен, но в 1962-м в Москву приехал его второй сын – Гена (прим. автора: Геннадий Михайлович Абрамов – в настоящее время актер театра «Шалом»).
В 1964-м году Михаил Абрамов женился на молодой Зое Мататовой, от которой у него через год появилась дочь Наташа, а спустя еще 4 года сын Саша. Семьи росли, дети вырастали, мужали, получали образование, но все проблемы всех – и взрослых, и детей – были его проблемами. И если кто-то в семье собирался что-то предпринимать, то первый вопрос: а как на это посмотрит дядя Миша?! Авторитет его в семье был незыблемым. Умерли родители Михаила, но семья сохранилась. Время шло, все постепенно «становились на ноги», старались поменьше обременять Мишу своими проблемами, а он уже настолько привык жить этими проблемами, что, когда оказалось, что они могут решаться и без него, он почувствовал себя «неуютно», в непривычной для него роли короля, который царствует, но не правит. Иногда даже звонил и жаловался: «можешь себе представить – целый день сижу дома один и хоть бы одна собака позвонила!»
Сам Михаил Евдаевич старел, болел, по мнению близких людей, ушел из жизни оттого, что почувствовал себя не очень нужным. Он оказался достоин и своего имени, и тех мучений, которые претерпел его отец, пройдя тысячи километров через войну. Последние, самые последние слова, которые он говорил – «хочу домой, отвезите меня домой, в Дербент». И родные слушали это в бессильном отчаянии.
Скончался Михаил Абрамов в 1998 году. Захоронен на Востряковском кладбище в Москве рядом с родителями и сестрой Маргаритой.
