Иосиф Мигиров — неординарный писатель, единственный из горских евреев окончивший Литературный институт им. А.М. Горького, внук двух раввинов.
– Иосиф, расскажите о вашем еврейском происхождении, где вы родились?
– Родился я в 1951 году в Нальчике, мой отец по образованию был преподавателем русского и балкарского языков и литературы, мать ветеринар. Окончил нашу, десятую, в народе — «еврейскую» школу, служил в армии, долго и с любовью собирал богатейший фольклор горских евреев: песни, сказки, пословицы. Мне было 13 лет, когда я организовал в Нальчике «Союз еврейской молодежи», где тайно изучали иврит и премудрости иудаизма, словно маленькие сионисты. Кстати, впоследствии уже мой сын сам выучил иврит и преподавал его в Кабардино-Балкарии отъезжающим в Израиль. Даже помню, как одна семья принесла ему за это в благодарность мешок картошки. Но вернемся назад, в советское время и мои юношеские годы. В 1976 году я чудом поступил в Литературный институт им. А.М. Горького, где грыз гранит науки до 1982 года, потом трудился в газетах, издательствах, на радио, ныне живу в Америке. Готовил документы, чтобы уехать в Израиль, но сына пригласили учиться за океан, и мы отправились за ним — такой вот поворот в жизни. Публиковался в России, Израиле, США, являюсь автором семи книг, в том числе «Царицы Израильской», двухтомника «Избранное», вышедшего в Нью-Йорке, за который получил премию «Литература года. 2014».
– Недавно вы закончили работу над культовым романом «Иудейская долина». О чем эта историческая сага?
– Впервые в истории горских евреев я рассказываю на ее страницах о том, как джууро в 1146 году подняли восстание и пошли освобождать Иерусалим. Двадцать лет назад я ознакомился с фактами на эту тему и начал собирать материал по крупицам, меня это очень зацепило, раньше подобного не знал. Оказывается, восстание горских евреев начиналось в Дагестане, что меня покорило до глубины души. Специально для этого я полетел в Дербент изучать эти исторические места и весьма благодарен за эту поездку Данилу Ильичу Данилову. В Дагестане вместе с водителем мы долго катались по изумительным местам этой прекрасной республики, чтобы выбрать место, где будет происходить действие романа. Я был без фотоаппарата, продолжал искать, мой водитель уже устал и изрядно нервничал. А я все хотел обнаружить что-то такое, что могло бы меня зацепить, но остановиться моему глазу долгое время было не на чем. В конце последнего дня вояжа наш автомобиль проезжал над живописной долиной, и тут меня осенило... Машина остановилась, я выскочил. Стало понятно, что действие романа будет происходить именно здесь и никакой объектив уже не потребуется.
– Мы будем ждать выхода этой книги в свет. А теперь вернемся в молодые годы. Учеба в Литературном институте — это отдельная страница вашей жизни. Обо всем не расскажешь. Но услышать хотя бы про один курьезный случай хотелось бы.
– С удовольствием. У нас был один преподаватель марксистско-ленинской философии. Однажды он увидел, что я списываю, и поманил меня пальцем: «Давай, говорит, иди сюда и рассказывай». А я говорю: «Плевать я хотел на эту вашу марксистско-ленинскую философию и на эти экзамены!» Он психанул и влепил мне двойку, после которой все остальные преподаватели автоматом поставили мне самый низкий балл. В общем, я все завалил. Готовясь к отчислению, я пришел попрощаться с М.П. Лобановым, руководителем нашей литературной мастерской, у которого я был любимчиком и считался одним из лучших на курсе. Он не захотел меня отпускать и, схватив за руку, повел к декану: «Мигирова не отдам!» Декан спросил: «Сессию за год пересдашь?» Я ответил, что пересдам, и смог доучиться. А потом в «Молодой гвардии» у меня вышла маленькая книжечка популярного тогда карманного формата, после нее меня приняли в Союз писателей СССР, куда попасть в те годы оказалось весьма непросто, это была целая история. Когда писатели принимали меня в свои ряды, все дружно затихли. Еще бы — горский еврей пришел в эту организацию впервые за всю ее историю! Один уважаемый труженик пера обратился к собравшимся: «Пускай Мигиров выйдет». И я вышел, от волнения скрестив руки на груди, едва промолвив: «Вопросы есть?» Члены комиссии сначала замерли, потом расхохотались и с радостью приняли меня в свои ряды.
