Уроженец Азербайджана Соломон Бен-Эмануэль Агабабаев — довольно известная личность в горско-еврейской среде, приятнейший собеседник. В девяностых наш герой репатриировался с семьей в Израиль и поселился в Кирьят-Яме. Литературное творчество сопровождает всю его жизни. Из-под его пера вышел прозаический сборник «Бакинцы и другие...», а его рассказы о культуре и быте джууро публиковались в израильской газете «Секрет», а также в Интернете. В 2009 году один из его рассказов, «Замена в оркестре», вошел в антологию поэзии и прозы «Звезды горских евреев» — «Астараhой yhyphoй доги».
- Уважаемый Соломон Бен-Эмануэль, откуда вы родом?
- Родился в городе Куба Азербайджанской СССР в 1948 году, рос обычным советским парнем, затем мы переехали в Баку, где я учился в Институте нефти и химии им. Азербекова, параллельно получил образование в музыкальном училище. Мне повезло в жизни: в 1972–1974 годах служил в ансамбле песни и пляски Краснознаменной Каспийской флотилии. Мы с коллективом гастролировали по всему СССР, побывали на Украине, в Средней Азии, где только ни выступали, эти дни остались в памяти как незабываемые. После армии полтора года проработал в цыганском ансамбле Михая Шишкова, какое-то время провел за Полярным кругом, жизнь у меня была бурная и интересная. Отслужив в армии, несколько лет трудился в музыкальных коллективах, включая ансамбль «Дан Улдузу» («Утренняя звезда») под управлением Гюляры Алиевой. Десять лет работал в Художественном фонде Азербайджана фотографом, производил фотосъемку произведений искусств. В 1976 году женился на самой замечательной девушке, Галочке, а в 90-м мы всей семьёй — я, жена, две дочки — репатриировались в Израиль.
- Как прошла ваша абсорбция?
- Жизнь в Израиле мне очень нравится. Сразу привлекла местная атмосфера, подталкивающая к творчеству. Именно здесь, в ауре Святой Земли, начать писать, заниматься литературой. Всегда хотелось создать правдивый рассказ о своих родителях, добавив туда мои воспоминания, самые восторженные и, конечно же, грустно-щемящие. Когда я это сделал, позвонил своего старшему брату, который к тому времени уже жил в США, попросив оценить мое небольшое повествование, впоследствии невероятно его растрогавшее. С этого момента и начался мой путь в литературу. Позже познакомился с горско-еврейской активисткой, писательницей, художницей Фридой Юсуфовой, которая и пригласила меня в Союз писателей Израиля (секция кавказских литераторов). Несколько слов я обязан сказать об этой удивительной женщине: одной из главных черт характера Фриды является бесконечное желание помочь каждому. И не имеет никакого значения, какого рода помощь нужна человеку — в творческом ли плане или замолвить за кого-то слово. Для себя я тогда отметил, что литературное творчество великолепно отвлекает от ненужных переживаний, прогоняет дурные мысли. Когда садишься за письменный стол, все ненужное отходит на далёкий второй план, ты полностью погружаешься в судьбу своего героя, продумываешь сюжет.
- Как проходило ваше изучение иврита?
- Иврит, как и любой другой новый язык, постепенно осваивал, оттачивал и закрепил лишь с практикой. Сначала знал на нем немного слов, но постепенно мой лексикон расширялся. Сегодня свободно общаюсь на нем в бытовых ситуациях, но читать на иврите качественную литературу (например, таких ивритоязычных писателей, как Амос Оз, Меир Шалев и др.) для меня по-прежнему несколько затруднительно.
- Слышала, что некоторые новые репатрианты испытывают трудности с изучением иврита, подолгу не могут найти работу…
- Действительно, некоторые люди привыкли жаловаться. Я не из их числа. Стараюсь не расставаться с оптимизмом, мыслить позитивно. Израиль — моя страна, в которой, кстати, научился культуре спора. Если не выхожу из него победителем, что раньше считал обязательным, то сейчас ценю новые вещи, которые могу получить от своего оппонента.
- Какие книги предпочитаете читать на досуге?
- Обожаю японских писателей (Кобо Абэ, Акутагава Рюноскэ и др.), из русских особенно ценю творчество Достоевского. В школе мы его не проходили. К сожалению, та самая школьная методика не смогла привить мне истинную любовь к чтению наших великих авторов. Уже потом, через много лет, открыл для себя Чехова и был поражен, как много потерял, а книги Достоевского начал осваивать только в 30-летнем возрасте. Принялся читать и не успокоился, пока всего не прочитал. Еще нравятся произведения Кафки, Камю — глубоко размышляю над их текстами, прислушиваюсь к своим ощущениям. Вообще-то список любимых мной авторов довольно велик.
- Фрида Юсуфова когда-то приняла вас в Союз писателей Израиля (отделение Кавказа). Что хорошего привнесло в вашу жизнь участие в данной организации?
- С удовольствием посещаю наши посиделки, где собираются кавказские евреи. Благо, у них есть чему поучиться. Кроме нашей литературной студии горских евреев являюсь членом студии «Анахну», где участвуют литераторы севера Израиля.
- Расскажите о своих предках, чем они занимались?
- Одного из моих дедушек в 1937 году расстреляли — до революции он был купцом второй гильдии, его звали Ихиил Агабабаев. Его имя было широко известно среди кавказских евреев. Мне уже 73 года, но и сейчас иногда встречаю людей, которые помнят дедушку, относясь ко мне с особым уважением, что согревает и радует. Моя бабушка Пурим была домохозяйкой. Дедушка женился на ней, когда ему было 42 года, и у него уже имелась семья, жена и дети. Моя тринадцатилетняя бабушка стала его второй женой. Сейчас это звучит дико, а тогда, на Кавказе считалось нормой. Бабушка была очень доброй, часто спасала меня от праведного гнева папы, заполняла мои карманы лакомствами. Второй мой дедушка, Ихиил Садыков, трудился портным, сначала жил в Буйнакске, затем в Махачкале, его жена Бильго не работала, была домохозяйкой. Папа закончил четыре класса, потерял своего отца и ушел зарабатывать деньги, ему надо было кормить семью. Мой отец, Эмануил Агабабаев, не был силён в орфографии, а тем более в пунктуации, писал с ошибками. Однако, когда слушал радио, точно угадывал имена произведений и исполнителей, очень любил классическую музыку (оперу, балет), что меня поражало. Моя мама Малька (Мария) Садыкова, женщина необычайной доброты, работала фармацевтом. Говорят, время лечит, но не согласен с этим утверждением, оно может заглушить физическую, но не душевную боль, связанную с потерей близких людей.
- Есть выражение: «Бакинец — это национальность». Что об этом думаете?
- Азербайджан когда-то был чисто мусульманским регионом. Так было до того момента, пока там не нашли нефть. После этого в Баку начали приезжать работать люди разных национальностей, и строгий закрытый статус государства изменился: Азербайджан стал более открытым и светским. В период азербайджано-армянского конфликта девяностых я жил в Баку в многоэтажном доме, населенном людьми разных национальностей. Своих соседей мы знали по именам, а не по этнической принадлежности, всегда спокойно контактировали друг с другом. Согласен, что бакинец — это особая национальность.
- Чем сегодня наполнены ваши дни?
- Скучать особо некогда: занимаюсь литературой, пишу новые рассказы, рад, что голова не занята ерундой.
