Программа судебной реформы, которую многие израильтяне рассматривают как прямую атаку на демократию, нанесла серьезный ущерб экономике страны: значительно ослабел шекель, растет инфляция, сокращаются иностранные инвестиции в высокотехнологичный сектор, активизировалась утечка мозгов. Это не должно удивлять (особенно премьер-министра Нетаньяху, самого активного сторонника капитализма в стране), учитывая «связь» между демократией и капитализмом, существующую на протяжении последних 250 лет.
Совершенно не случайно, что демократия в ее современном виде начала развиваться именно в тот исторический период, когда начал созревать капитализм. В самом деле, можно отметить 1776 год, когда была опубликована новаторская книга Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», ставшая пионерским панегириком капитализму, и в том же году была принята Декларация независимости, положившая начало движению США к независимости и демократии.
В чем же связь или параллель между капиталистической экономической системой и политической демократией? Здесь действуют несколько факторов. Первый: «вовлеченность», т.е. в каждой системе широкие слои населения имеют право голоса и определенную власть для самостоятельных действий. Второй: «обратная связь», т.е. возможность корректировки ошибок. Третье: «адаптация», т.е. структура капиталистической системы, как и демократической, может быть легче изменена в соответствии с вызовами каждой новой эпохи. Рассмотрим каждый из них по очереди.
ВОВЛЕЧЕННОСТЬ. Человеческие существа по природе своей руководствуются собственными интересами (да, у большинства из них есть и альтруистические чувства, но они вторичны). Поэтому система, позволяющая человеку проявлять свои интересы, будет более динамичной, чем другие. Классический пример: когда Сталин провел коллективизацию, сельскохозяйственное производство рухнуло, поскольку у крестьян не было мотивации работать так же усердно, как раньше. Этот фундаментальный принцип в равной степени работает и в мире политики: если у населения есть возможность «вносить свой вклад» — через периодические выборы или другими способами (протесты, лоббирование и т.д.), — оно будет воспринимать систему как легитимную, что приведет к большей стабильности. А бóльшая политическая стабильность является основным условием стабильной и процветающей экономики; и наоборот, процветающая экономика также поддерживает стабильную политическую систему (например, сильный голод в середине 1780-х годов привел к Французской революции).
ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ. Когда что-то не получается (или вообще не работает), те, кто управляет, должны слышать о недостатках/проблемах, чтобы их устранить. В сложных системах, таких как современные политические режимы и постиндустриальные экономики, лидеры не могут знать, что происходит «внизу», без постоянной обратной связи с теми, кто выполняет реальную "черновую" работу. В автократиях общественность слишком напугана, чтобы сообщать о таких недостатках; точно так же в социалистических (или феодальных) экономиках «сверху вниз» мало кто «прислушивается» к мнению тех, кто работает на местах, поскольку господствующая парадигма гласит: «Мы [наверху] лучше знаем, что хорошо для вас [внизу]». Система постепенно ослабевает, пока «вдруг» не рухнет. Капиталистическая и демократическая системы имеют столько же недостатков, сколько и любая другая система, но они открыты для того, чтобы услышать о системных недостатках (хотя бы из соображений политической или экономической выгоды!) и устранить те из них, которые угрожают системе.
АДАПТАЦИЯ. Такое «исправление» фактически встроено в систему. В демократических странах это предполагает принятие законов или внесение изменений в конституцию. В капиталистической экономике это означает, что заинтересованные стороны (владельцы акций, покупатели и т.д.) покидают «проблемные» хозяйствующие субъекты, будь то небольшой магазин или огромная корпорация. Для того чтобы выжить в политическом или экономическом плане, власть имущие должны найти пути изменения своих действий — или же они столкнутся с «гибелью» (снятие с должности, банкротство).
Все это подводит нас к тому, что происходило в Израиле в этом году. Обе стороны — и сторонники судебной реформы, и противники — выражают эти три принципа, каждая по-своему. Сторонники реформы считают, что решения нынешней судебной системы не учитывают интересы широких слоев израильского общества («вовлеченность»), что жалобы избирателей («обратная связь») заставляют правительство пытаться изменить конституционную структуру («адаптация»). Использование этих трех элементов еще более четко прослеживается в поведении оппонентов: массовые протесты («вовлеченность»), обеспечивающие «обратную связь», сопровождаются экономической формой «адаптации» (падение шекеля, утечка умов), которая также служит капиталистической формой обратной связи с тем, что они воспринимают как глубоко ошибочный политический шаг.
Это взаимодействие между «экономическим» и «политическим» и стало причиной того, что в названии книги фигурируют «сиамские близнецы». Эти два мира не только влияют друг на друга, но и глубоко и неразрывно связаны между собой. В целом мы все понимаем, как политика влияет на экономику: через законодательство, регулирование и т.п. Менее очевидно, но не менее важно, как экономика может глубоко влиять на политику. При всем уважении к необычайному размаху еженедельных протестов, то, что действительно остановило продвижение правительственной программы судебной реформы, — это нанесенный экономический ущерб (военный ущерб, конечно, не меньший фактор) — и еще больший ущерб (например, снижение рейтингов международными рейтинговыми агентствами), который будет нанесен в случае принятия дальнейшего законодательства по первоначальной линии судебной реформы.
Капитализм и демократия не только лучше работают вместе, в долгосрочной перспективе каждый из них может выжить, только сотрудничая друг с другом. Вот в чем суть — в переносном и буквальном смысле!
Times of Israel, перевод Якова Скворцова
