От Шефама пойдёт граница к Рибле, с восточной стороны Аина, потом пойдёт граница и коснётся берегов моря Киннерет с восточной стороны. И пойдёт граница к Иордану, и будут выступы её к Солёному морю. Это будет земля ваша по границам её со всех сторон.

(Бемидбар 34:11-12)

План раздела ООН и Трансиордания. В своем новаторском труде подполковник Морис Гирш, бывший директор военной прокуратуры Иудеи и Самарии, вновь обращается к теме, которая, к сожалению, не получила должного внимания. Он углубляется в историю создания государства Израиль, проливая новый свет на важнейшие элементы, которые могут прояснить давние недоразумения, требования и упреки, связанные с ближневосточным конфликтом. Уделяя особое внимание решению Генеральной Ассамблеи ООН от 1947 года о выполнении мандата Лиги Наций на Палестину от 1922 года, Гирш раскрывает историю, лежащую в основе Плана раздела ООН.

Гирш подчеркивает, что первоначальный мандат предусматривал выделение всего региона от реки Иордан до Средиземного моря для создания еврейского государства и разрешал отделение «Трансиордании» (к востоку от реки Иордан) для создания арабского государства. Это, подчеркивает Гирш, стало начальной итерацией «решения о двух государствах».

Исследование Гирша дополняет более раннюю работу Фрэнка Джейкобса, картографа газеты The New York Times. Джейкобс согласен с историческим контекстом, связанным с созданием Иордании, прослеживая его до соглашения Сайкса-Пико 1916 года, предусматривавшего мандаты для Франции и Великобритании на Ближнем Востоке. На этом фоне Джейкобс утверждает, что сэр Уинстон Черчилль сыграл ключевую роль в изменении судьбы Трансиордании благодаря ряду менее известных решений.

Джейкобс рассказывает, что в 1920 году, когда на конференции в Сан-Ремо был подтвержден британский мандат на Палестину. Приняв Декларацию Бальфура 1917 года, он предусматривал создание еврейского национального дома на всей территории Палестины. Однако в 1921 году Черчилль, будучи министром по делам колоний, принял важное решение об отделении Трансиордании от мандата. На это решение повлияли стратегические соображения, включая геополитическое значение Трансиордании как транзитной зоны между Палестиной и Ираком и ее роль в воздушном коридоре, связывавшим Великобританию с имперскими владениями в Индии.

Для обоснования этого разделения в меморандуме, направленном королю Георгу V, подчеркивалась экономическая взаимозависимость между Трансиорданией и Палестиной, а также необходимость интерпретации мандата в соответствии с поддержкой независимости арабских стран, как это было согласовано в переписке Мак-Магона и Хусейна.

31 марта 1921 года министр иностранных дел Великобритании Джордж Н. Керзон, 1-й маркиз Керзон Кедлстонский, принял решение о включении в мандат на Палестину статьи 25, в которой говорилось, что применительно к Трансиордании Великобритания может «отложить те статьи мандата, которые касаются создания еврейского национального дома». В августе 1922 года британское правительство представило Лиге Наций меморандум, в котором говорилось, что Трансиордания, таким образом, будет исключена из всех положений, касающихся еврейского поселения. Лига Наций одобрила исключение Трансиордании из положений, касающихся еврейского поселения, 12 августа 1922 года, тем самым уменьшив территорию, предназначенную для будущего еврейского государства.

Это решение вызвало недовольство сионистов, которые изначально рассчитывали на более обширную территорию для создания еврейского национального дома.

Ирония заключается в том, что Артур Дж. Бальфур, 1-й граф Бальфур, который обещал евреям национальный дом в Палестине в 1917 году, позже поддержал изменение мандата, чтобы изъять Трансиорданию из обозначенной территории для создания еврейского поселения наряду с арабским.

История разворачивается. 25 мая 1946 года эмират стал «Хашимитским королевством Трансиордания» и получил полную независимость 17 июня 1946 года, когда, в соответствии с Лондонским договором, в Аммане состоялся обмен ратификациями.

В 1947 году арабские страны отвергли План раздела ООН, что еще больше усложнило ситуацию и привело к отклонению от первоначального решения о двух государствах.

В 1949 году, после аннексии Западного берега в Палестине и «объединения» обоих берегов реки Иордан, Трансиордания была конституционно переименована в «Иорданское Хашимитское Королевство», обычно называемое Иорданией.

В целом этот исторический очерк подчеркивает сложные геополитические соображения, стратегические интересы и сдвиги в территориальном размежевании, которые определили создание Иордании и ее последующее развитие в более широком контексте британской имперской политики и Лиги Наций.

Хартумский саммит и политика «трех нет». Вопрос о границах иорданского государства долгое время был источником разногласий в арабском мире. Саммит Лиги арабских государств 1967 года в Хартуме, известный своей политикой «трех "нет» (нет миру, нет признанию Израиля и нет переговорам с Израилем) усилил разногласия во всем регионе. Финансовые обязательства богатых арабских стран и противоположная позиция президента Туниса Хабиба Бургибы, выступавшего за переговоры на основе резолюций ООН, обнажили внутренние противоречия, которые сохраняются и по сей день.

Бургиба остроумно заметил, что Иордания (Jordan) — это «всего лишь название реки», обозначив важнейший вопрос. Хотя город Иерусалим может иметь религиозное значение для арабов, лозунг «от реки до моря» создает проблемы, поскольку потенциально может включать в себя территориальную реконфигурацию, выходящую за пределы Израиля. Существование иорданского государства над палестинским микрогосударством создает сложные проблемы, особенно с учетом исторической напряженности.

Иракский писатель Ибрагим аль-Зубайди постоянно подчеркивает несовпадение подходов Бургибы к этому вопросу. Еще в 1965 году Бургиба выступал за прагматичную позицию, подвергаясь критике и обвинениям в предательстве за призыв к палестинцам и арабам вести переговоры на основе резолюций ООН о разделе всей Палестины.

Напряженность обострилась 18 июля 1973 года, когда Иордания разорвала дипломатические отношения с Тунисом. Этот шаг последовал за публичными заявлениями Бургибы, который охарактеризовал Иорданию как искусственное образование и выступил за ее замену на общеарабское палестинское государство. Это решение было принято после напряженной встречи с послом Иордании Ваджихом Кайхлани, во время которой Бургиба отказался прояснить свои высказывания. Предложив в качестве решения реализацию Плана раздела ООН 1947 года, Бургиба оспорил искусственное создание Трансиордании руками Черчилля.

Саммит проходил после Шестидневной войны, в ходе которой Израиль захватил Западный берег реки Иордан у Иордании, сектор Газа и Синайский полуостров (позднее возвращенный) у Египта и Голанские высоты у Сирии.

Возвращение Синайского полуострова Египту стало поворотным моментом. Оно предусматривалось Кэмп-Дэвидскими соглашениями — серией договоров, заключенных при посредничестве Соединенных Штатов в 1978 году. Соглашения, подписанные президентом Египта Анваром Садатом и премьер-министром Израиля Менахемом Бегином, были направлены на установление мира между двумя странами. Ключевым компонентом соглашений было обязательство Израиля вернуть Египту Синайский полуостров, оккупированный после Шестидневной войны 1967 года. Это стало дипломатическим прорывом: Израиль признал суверенитет Египта над этой территорией. В свою очередь, Египет стал первой арабской страной, официально признавшей право Израиля на существование, реализовав формулу «земля в обмен на мир». Эта концепция тесно связана с резолюцией Совета Безопасности ООН 242, принятой 22 ноября 1967 года после Шестидневной войны. Резолюция 242 призывает к выводу израильских вооруженных сил с территорий, оккупированных в ходе конфликта, в обмен на мир и признание права Израиля на существование в безопасных и признанных границах. Официальный мирный договор между Египтом и Израилем в 1979 году закрепил дипломатическую нормализацию отношений между двумя странами. Возвращение Синайского полуострова стало историческим моментом в ближневосточной дипломатии, подчеркнув приверженность Израиля соблюдению резолюции 242 (позиция, часто игнорируемая современными критиками).

После семидесяти лет конфликта Аль-Зубайди подчеркивает роль Хартумского саммита в увековечивании разделения. На протяжении последних 30 лет палестинские власти постоянно говорили о том, что отрицают легитимность Израиля, поощряют антиизраильские настроения и выступают за уничтожение еврейского государства.

Дилемма Иордании и поиск творческого решения на Ближнем Востоке. По сей день Амман остается серьезным камнем преткновения. Полковник Эран Лесман, вице-президент Иерусалимского института стратегии и безопасности, проливает свет на оговорки Иордании в отношении возможных изменений статус-кво в Иерусалиме и перспективы того, что Саудовская Аравия будет играть более заметную роль в этом городе. Традиционно Иордания считала себя хранителем исламских и христианских святынь Иерусалима. Последние события, такие как план администрации Трампа «Мир и процветание» и Авраамские соглашения, усилили обеспокоенность Иордании по поводу Иерусалима.

Хашимитское королевство опасается, что Саудовская Аравия, и так владеющая Меккой и Мединой, может претендовать на монополию в отношении самых святых мест ислама, включая Иерусалим. Историческое соперничество между Хашимитами и Саудитами началось еще в первом десятилетии XX века. После потери Мекки Хашимиты переключили свое внимание на Иерусалим и приобрели влияние, управляя Западным берегом реки Иордан и Восточным Иерусалимом с 1948 по 1967 год.

Страх Иордании потерять свою историческую роль хранителя Иерусалима усугубляется возможностью заключения саудовско-израильской сделки, которая может привести к признанию Саудовской Аравией Израиля. Несмотря на дипломатическую значимость, такой сценарий несет риски для Иордании, поскольку потеря роли в Иерусалиме может повлиять на ее стабильность, внутреннее единство и региональные мирные усилия.

По этим причинам Али Шихаби, наблюдатель из Саудовской Аравии, выступает за радикальное переосмысление подхода к разрешению израильско-палестинского конфликта из-за непреодолимого дисбаланса сил. Он предлагает палестинцам принять реальность существования Израиля, признав исторический контекст его создания, включая британский империализм и поддержку США.

Предлагаемое решение предполагает переосмысление палестинской проблемы с упором на получение легальной идентичности и уважаемого во всем мире гражданства, а не на владение землей предков. Шихаби считает, что Иордания может сыграть решающую роль в этом пересмотре, представляя себе расширенное королевство, включающее современную Иорданию, Газу и Западный берег реки Иордан. Это расширенное королевство предоставит палестинцам гражданство, будет способствовать экономическому росту и процветанию на всей своей территории.

Чтобы поддержать этот план, палестинцы, проживающие сегодня в арабских странах, таких как Ливан, могли бы стать гражданами расширенного королевства, сохранив при этом право на проживание в своих странах. Международное сообщество, включая страны Персидского залива, ЕС, США и Канаду, могло бы помочь этому решению, облегчив доступ к своим рынкам труда для тех, кто имеет предлагаемый иорданско-палестинский паспорт.

Иорданцы и палестинцы, схожие по своей сути благодаря одному языку, религии и географической близости, демонстрируют поразительное сходство. Идея слияния этих обществ по своей сути не сеет устойчивых этнических или сектантских разногласий. Важно признать, что иорданская национальная идентичность, выточенная в горниле Сирийской пустыни после Первой мировой войны, является скорее продуктом исторических обстоятельств, чем органической эволюции.

Для решения ближневосточной головоломки подчеркивается важность воображения в поиске решения конфликта и предупреждается, что отсутствие творческого подхода в сочетании с нереалистичными ожиданиями обеих сторон может привести к катастрофическому исходу для региона.

Два народа, четыре государства. Перед лицом исторических неудач Запад упорно цепляется за ущербную концепцию решения о двух государствах, начиная с разочарований Кэмп-Дэвида в 2000 году и заканчивая предложением Эхуда Ольмерта в 2008 году. Чтобы освободиться от этого непрактичного нарратива, необходимо пересмотреть геополитическую реальность, согласно которой Иордания — это Палестина. Эта альтернативная точка зрения ставит под сомнение жизнеспособность микрогосударства Палестина, утверждая, что оно является еще одним искусственным образованием, возникшим на территории Османской империи после Первой мировой войны.

Представление о том, что Иордания — это Палестина, занимает центральное место в стратегической программе партии «Ликуд». В 1988 году Дэниел Пайпс провел тщательное исследование этого вопроса. Еще в 1920-х годах провидец Владимир Жаботинский выделил главную географическую достопримечательность Палестины — извилистую реку Иордан, предположив, что она не вписывается в традиционные границы. Премьер-министр Ицхак Шамир поддержал это мнение в 1982 году, заявив, что создание второго палестинского государства к западу от реки приведет к анархии. История доказала его правоту.

Язвительный комментарий Рикардо Бруно на страницах La Voce Repubblicana подчеркивает нелепость нынешнего положения дел. В греко-римскую эпоху Палестину населяли два семитских народа. Сегодня, несмотря на то, что семитских народов осталось два, число государств увеличилось до четырех: Израиль, Сирия, Ливан и Иордания. Перспектива добавления пятого государства вызывает воспоминания об амбициозном плане халифа Абу Бакра завоевать всю Палестину и даже Западную Персию. При таком раскладе даже Иран не сможет успокоиться.

Несмотря на исторические хитросплетения и геополитические сдвиги, смелости открыто предложить альтернативное решение не хватает, ее затмевают шесть десятилетий арабской пропаганды, формирующей мировое восприятие. Постоянное стремление к решению о двух государствах не учитывает исторические корни и сложную динамику региона.

Ближний Восток требует смены парадигмы, отказавшись от непрактичности двухгосударственного решения. Утверждение, что Иордания — это Палестина, глубоко укоренившееся в стратегической этике «Ликуда», предлагает свежий взгляд на исторические реалии. По мере того как мы сталкиваемся с абсурдностью добавления пятого государства в регион, необходимость всесторонней переоценки становится все более очевидной. Будущее региона — за образными решениями, которые позволят освободиться от давно устоявшихся представлений, признавая исторические тонкости, сформировавшие сложный ландшафт Ближнего Востока.

Times of Israel, перевод Ларисы Узвалк