Многие годы конфликт между нехаредим (светским, традиционным и национально-религиозным еврейским сектором) и ультраортодоксальной общиной являлся настолько «стабильным», что у него появилось собственное наименование, заимствованное из немецкого: Kulturkampf (культурная война). Обязательная служба в ЦАХАЛе для мужчин-харедим — один из этих вечных вопросов, хотя, возможно, самый важный (на данном этапе никто не рассматривает вопрос о призыве харедимных женщин; в любом случае, многие из них выходят замуж в возрасте 18-20 лет, что автоматически освобождает их от воинской обязанности).
Как известно, общественная полемика сосредоточилась на обязанности служить в армии. Однако стоит рассмотреть и обратную сторону медали: какие «права» должны быть отменены или ограничены в отношении тех, кто отказывается от призыва? В конце концов, гражданство — это вопрос прав и обязанностей, и не стоит иметь много первых, если вы не готовы выполнять вторые.
Харедимная система образования — одна из самых уязвимых точек давления. Первый удар был нанесен в начале этой недели Верховным судом на основании собственного законодательства Кнессета: тем ешивам, которые не отправляют определенную квоту своих выпускников на службу в ЦАХАЛ, прекращаются государственные субсидии.
Параллельно тот же принцип лежит в основе другой угрозы для харедимного образования: лишение государственных субсидий тех начальных школ, которые отказываются преподавать «основные» предметы, такие как английский язык и математика. Кнессет дал четкий ответ и на этот вопрос: нет! Обязательство любого правительства финансировать (квази-)государственное образование имеет встречное обязательство педагогов преподавать основы, которые государство считает критически важными для блага учеников и страны в целом.
Короче говоря, основополагающий принцип «права с обязанностями» уже решен. Вопрос в том, нельзя ли распространить этот принцип на другие сферы, которые дороги харедим. Мой ответ — «да».
Главный раввинат Израиля — это государственный институт первого порядка, созданный одновременно с самим государством (фактически, продолжение института времен британского мандата). В отличие от Конституции США (1-я поправка), в Израиле нет разделения религии и государства: каждая религиозная конфессия имеет свой собственный финансируемый государством институт руководства, включая религиозные советы, которые определяют религиозную практику, а также надзирателей за кашрутом (машгиахи). В системе также существуют религиозные суды по вопросам брака, развода и обращения.
Эта общая структура включает в себе множество прибыльных рабочих мест. В первые годы существования государства подавляющее большинство сотрудников Главного раввината составляли представители национально-религиозного сектора, которые служили в армии, что по их мнению считалось религиозным долгом. Однако с годами, по демографическим (огромная рождаемость среди харедим) и социологическим причинам (представители национально-религиозного сектора стали получать высшее образование и занимать обычные рабочие места), Главный раввинат становился все более привлекательным местом работы для харедим, не обладающих необходимыми навыками (незнание английского, математики и т. д.) для «обычной» работы. В результате к XXI веку Главный раввинат превратился в чисто харедимный анклав.
Таким образом, этот вопрос представляет собой особенно мощную точку давления. Почему государственное учреждение должно быть укомплектовано (еще одна проблема: харедим боролись за то, чтобы женщины не могли работать даже в местных религиозных советах, но израильские суды отменили эту политику около 30 лет назад) людьми, которые не прошли базовую военную службу или не получили образование, включающее основные предметы? Мы говорим не о том, что правительство решает, кто может быть раввином (это чисто религиозный вопрос), а о том, кто может занимать государственную должность, связанную с религиозными вопросами.
В недавно вышедшей книге на иврите, которую я написал совместно с д-ром Тали Фридман, «Свобода слова религиозно-сионистских раввинов: Между Галахой, израильским законом и коммуникациями в израильской демократии», мы обсуждаем вопрос о том, как обусловить работу раввина на государственной должности получением лицензии. Мы отмечаем разницу между профессиональной или коммерческой деятельностью и работой в качестве государственного служащего. Государства всегда устанавливали различные критерии и условия для работы на официальной государственной должности, например, профессиональное образование, предыдущий опыт и т. д., на законных основаниях решая, какими должны быть эти условия.
В самом деле, Кнессет мог бы убить двух зайцев одним выстрелом, приняв закон, который требовал бы двух основных условий для каждого, кто желает работать в Главном раввинате: 1 — служба в армии (или законная отсрочка, например, из-за серьезных физических недостатков); 2 — сдача экзамена на аттестат зрелости в средней школе, что возможно только в системе образования, где преподают английский язык и математику (и т. д.).
Обоснование такой политики — не просто «карательная» мера против тех, кто отказывается принимать на себя основные обязательства в современном государстве. Она также имеет существенное значение, поскольку многие раввины, работающие в религиозных судах, имеют слабое представление о том, как живет подавляющее большинство израильтян, учитывая социальную и образовательную самогеттоизацию харедимных раввинов. Один пример из многих: особенно когда дело доходит до решения вопросов развода (и алиментов), они снова и снова оказываются на стороне мужа. Более того, неоднократно обычные государственные суды были вынуждены вмешиваться в такие решения, учитывая их «неразумность» (для современного восприятия).
В конечном счете, «деньги говорят». Используя имеющиеся в его распоряжении экономические рычаги, государство Израиль может заставить харедим нести часть экономического и военного бремени страны. А если харедим захотят продолжать свое упрямство, они смогут сами оплатить свой путь — до конца.
Times of Israel, перевод Ильи Амигуда
