Прошлое — несовершенный предсказатель будущего, или, говоря более простым языком, то, что было, не обязательно будет. Оно может быть, но не обязательно будет.
Это соображение стоит иметь в виду, оценивая последствия ошеломляющей победы бывшего и будущего президента Дональда Трампа во вторник. В Иерусалиме явно ощутили облегчение и удовлетворение от результатов выборов, поскольку предполагается, что в каденцию Трампа Иерусалиму будет легче, чем если бы президентом стала Камала Харрис.
Это предположение основано не на воздухе, а на событиях недавнего прошлого: во время первого президентского срока Трампа Иерусалиму было гораздо легче общаться с Вашингтоном, чем во время пребывания у власти Джо Байдена. Ожидалось, что президентство Харрис продолжило бы тон и подход политики Байдена в отношении Израиля, хотя, возможно, и без той теплоты к еврейскому государству, которую чувствовал и демонстрировал уходящий президент.
Во время своего первого срока Трамп предпринял множество шагов — от переноса посольства США в Иерусалим до признания суверенитета Израиля над Голанскими высотами и заключения Авраамских соглашений, — которые продемонстрировали беспрецедентное соответствие приоритетам Израиля.
Может ли эта произраильская политика продолжаться? Безусловно, да, но Трамп 2.0 не обязательно будет продолжением Трампа 1.0. Какими бы обнадеживающими ни были жесты Трампа в прошлом, его политика на втором сроке (и его отношения с Израилем) будут формироваться под влиянием новых обстоятельств, новых приоритетов и новых личностей в его окружении.
Например, Трамп, которому по конституции запрещено баллотироваться на пост президента еще раз, 20 января вновь займет Белый дом, ни от кого не завися. Хотя он явно захочет обеспечить победу своей партии на промежуточных выборах, его политика не будет зависеть от классических политических соображений: что скажет или подумает один из его ключевых избирателей, как это было во время его первого срока.
Не то чтобы ему приходилось учитывать еврейские голоса в своих расчетах — у него никогда не было большинства еврейских голосов, хотя доля голосовавших за него евреев, по крайней мере, согласно данным экзит-полла Fox News, выросла с 24% в 2016 году до 30% в 2020 году и до 32% на последних выборах — рост на 8% за восемь лет, что немаловажно на близких выборах в штатах, где идут бои.
Но целевой аудиторией его политики в отношении Израиля были не евреи, а, скорее, избиратели из числа евангелических христиан — ключевая группа его сторонников. Как он сказал на предвыборной кампании в 2020 году, говоря о своем решении перенести посольство в Иерусалим: «Это для евангелистов. Вы знаете, это удивительно — евангелистов это радует больше, чем евреев. Это точно, это невероятно».
Тот факт, что он не будет баллотироваться снова, не только означает, что ему не нужно делать что-то для конкретного электората (и, кстати, выборы во вторник показали, что его база также расширяется и становится более разнообразной), но и то, что он не будет так беспокоиться о потенциальных донорах. Одним из его крупнейших спонсоров в нынешней кампании (пожертвовавшим около 100 миллионов долларов) стала Мириам Адельсон, вдова Шелдона Адельсона, который оказывал ему значительную поддержку на предыдущих выборах.
Еще одним ключевым фактором, определяющим его политику, будет его ближайшее окружение. В предыдущий срок его правления советник и зять Джаред Кушнер, придерживающийся произраильской ориентации, играл ключевую роль в решении многих вопросов, включая ситуацию на Ближнем Востоке. Пока неясно, какую роль он или его жена Иванка будут играть на этот раз.
Еще одной ключевой произраильской фигурой в окружении, которой уже не будет в Белом доме, был вице-президент Майк Пенс, которого заменил Джей Ди Вэнс, изоляционист, который, однако, делает исключения в своем общем изоляционистском мировоззрении для Израиля (хотя недавно он сказал, что США не должны быть втянуты в войну с Ираном).
Одно из имен, которое упоминалось в качестве имеющих растущее влияние, — это сват Трампа, тесть его дочери Тиффани, бизнесмен Массад Булос, ливанский христианин. Он отвечал за работу Трампа с американцами арабского происхождения, которая, судя по всему, имела определенный успех. (Интересно, что большинство американских арабов не являются мусульманами, а большинство американских мусульман не являются арабами).
Накануне выборов Трамп написал письмо американцам ливанского происхождения, в котором поклялся «остановить страдания и разрушения в Ливане» и добавил, что «ваши друзья и семьи в Ливане заслуживают того, чтобы жить в мире, процветании и гармонии со своими соседями».
На ключевые посты в сфере национальной безопасности — министра обороны, госсекретаря и советника по национальной безопасности — были выдвинуты кандидатуры нескольких убежденных сторонников Израиля, включая бывшего госсекретаря Майка Помпео, сенаторов Марко Рубио и Тома Коттона, а также Ричарда Гренелла, бывшего посла США в Германии, который также занимал пост исполняющего обязанности директора Национальной разведки. Также неясно, какую роль в новой администрации будет играть бывший посол США в Израиле Дэвид Фридман, и сможет ли он вернуться на свой пост в Иерусалиме.
Только после того, как Трамп сделает эти назначения в ближайшие недели, контуры его политики в отношении Израиля и Ближнего Востока станут более четкими.
Независимо от того, кого Трамп выберет на эти ключевые посты, влияние одного человека в Иерусалиме наверняка возрастет: это министр по стратегическим вопросам Рон Дермер. Дермер был послом Израиля в Вашингтоне с 2013 по 2021 год и установил тесные связи с администрацией Трампа — такие связи, на создание которых новому министру иностранных дел Гидеону Саару потребуются годы. Таким образом, политика Израиля в отношении новой администрации будет определяться даже в большей степени, чем обычно, теми, кто находится за пределами министерства иностранных дел: самим Нетаньяху и Дермером.
В дополнение к ключевым фигурам с американской и израильской стороны, которые будут определять отношения, более широкий политический ландшафт США также будет играть важную роль.
На фоне всей шумихи вокруг триумфального возвращения Трампа в Белый дом меньше внимания (по крайней мере, в Израиле) привлекает тот факт, что республиканцы также взяли под контроль Сенат, похоже, собираются сохранить контроль над Палатой представителей, и что консерваторы имеют большинство в Верховном суде.
Это означает, что у Трампа full house. Несмотря на то, что Республиканская партия сегодня настроена решительно произраильски (опросы показывают, что ее рядовые члены гораздо больше поддерживают Израиль, чем демократы), республиканские Белый дом и Конгресс могут заставить Нетаньяху пересмотреть тактику.
Почему? Потому что в этом созвездии Нетаньяху будет очень трудно игнорировать пожелания президента и пытаться обойти его, обращаясь к союзникам в Конгрессе. Нетаньяху и Дермер знают толк в подобных обходных маневрах: лучший пример — приглашение республиканского руководства Конгресса в 2015 году, чтобы Нетаньяху выступил на совместном заседании Конгресса по Ирану, вопреки желанию президента Барака Обамы.
Но если президент и руководство Сената и Палаты представителей будут принадлежать к одной партии, Израилю будет сложнее противиться требованиям президента и пытаться заставить членов Палаты представителей или Сената нарушить планы или пожелания президента. С республиканскими Палатой и Сенатом он не сможет заставить их бороться с президентом. Это ограничит маневренность Израиля и его способность сказать Трампу «нет», и наступят моменты, когда интересы двух стран не совпадут, и Нетаньяху захочет предпринять действия, против которых выступает президент, или противостоять шагам, предпринятым или предложенным Белым домом.
Это окажет влияние на внутреннюю политику Израиля, потому что говорить «нет» президенту США — это то, что на самом деле помогло, а не помешало Нетаньяху в политическом плане.
Во время правления Обамы президент, следуя плохим советам своих помощников, таких как глава администрации Рам Эмануэль, предпочитал публично конфликтовать с Нетаньяху, полагая, что это подорвет поддержку Нетаньяху израильским обществом, которое якобы не хочет видеть своего премьер-министра в размолвке с президентом США. Однако произошло обратное: в ходе противостояния двух лидеров (как это неоднократно случалось в отношении поселений, дипломатического процесса с палестинцами и Ирана) израильское общество (или, по крайней мере, электорат «Ликуда») сплотилось вокруг премьер-министра.
По иронии судьбы, Нетаньяху был наиболее силен в политическом плане с 2009 по 2016 год, когда Обама выступал в качестве его партнера в Белом доме. Бесконечный цикл из пяти безрезультатных выборов в Израиле менее чем за четыре года начался в апреле 2019 года, причем три из этих выборов прошли в то время, когда Трамп был президентом и полностью поддерживал Нетаньяху. Даже при такой сильной поддержке Нетаньяху не одержал убедительной победы ни на одних из этих выборов.
Теперь Нетаньяху будет все труднее укреплять свой авторитет среди населения как человека, который в одиночку противостоит всему миру, когда Трамп сидит на посту президента, опираясь на республиканские Палату представителей и Конгресс, и Нетаньяху будет невозможно сказать ему «нет».
Новая обстановка влияет не только на рычаги влияния Нетаньяху, но и на аргументы оппозиции. Возьмем, к примеру, лидера «Еш Атид» Яира Лапида. Одним из главных тезисов Лапида на протяжении многих лет было то, что отношения между Израилем и США нарушены, что Нетаньяху нарушил их, потому что не может работать с демократами, а он, Лапид, сможет.
Теперь, когда Трампу гарантированы еще четыре года, а республиканцы прочно обосновались во всех ветвях власти, этот конкретный аргумент — независимо от того, состоятся ли выборы досрочно или в октябре 2026 года — будет гораздо менее убедительным.
Jerusalem Post, перевод Ларисы Узвалк
