Сегодня, 27 января, мы отмечаем Всемирный день памяти жертв Холокоста. Этот день выбран международным сообществом потому, что именно 27 января 1945 года был освобожден лагерь смерти Аушвиц. Про Холокост пишут многие, особенно в этот день, но чем больше проходит времени, тем больше возникает вопросов. А вопросов много, и некоторые из них, даже обозначены в экспозиции комплекса «Яд Вашем».

Вот один их них: где же был Б-г во время Холокоста? Вопрос сложный. И каждый человек может ответить на него по-своему. Каждый ответ на этот вопрос будет, конечно, сугубо субъективен и спорен. Но я попытаюсь ответить на него — хотя бы для себя.

Евреи Германии накануне прихода нацистов к власти были, в большинстве своем, настроены весьма патриотично. Евреи любили Германию, гордились ею, воевали за нее, а также умирали за нее. Многие из них уже давно называли себя «немцами моисеева вероисповедания». И в этом либеральном, демократическом обществе обществе родилось нечто, что потом сотрясет весь мир. Евреи не поняли, как это произошло. Как в Европе XX века могла возникнуть идея разделения людей на высшие и низшие расы? Евреи не верили, что такое возможно, до последнего. Верили, что в общей комнате, в которую их загнали, из душа польется вода. А оттуда предательски шел газ, убивавший всех, кто им дышал.

Ответить на этот вопрос можно с помощью текстов пророчеств. «И ты станешь ужасом, притчею и посмешищем среди народов, к которым отведет тебя Г-сподь» (Втор. 28:37). То есть будут рисовать на тебя карикатуры, ты будешь объектом ненависти. Тора продолжает и обещает, что «не будет покоя твоим ногам... И будет жизнь твоя висеть на волоске... и не будет тебе покоя ни днем, ни ночью, и не будешь уверен в самой жизни своей».

Возможна и иная интерпретация.

Я пришел к выводу, что Катастрофа была неким предупреждением народу на будущее. Народу, чья жизнь разделилась на до Холокоста и после. Эти ужасы объединили народ. И теперь у евреев появилось то, что их объединяет, несмотря на их происхождение и религиозные предпочтения. Ведь теперь даже самый ассимилированный еврей вспомнит о своих корнях, лишь раз взглянув в глаза тех ужасов, что пережил его народ. И все эти памятники и музеи по всему миру будут напоминать каждому еврею, что где бы он ни жил, чем бы ни занимался, он должен помнить, что это может повториться. И может вновь настать такой день, когда где-то в высокоинтеллектуальном обществе опять родится некая ужасная идеология, которая напомнит каждому еврею о том, кто он такой.