В 1984 году, когда я учился в одной из школ сирийского города Алеппо, в нашем классе появились семеро новеньких. Казалось странным, что в посреди учебного года в класс пришло так много новых учеников. Казалось странным и то, что эти дети ни с кем не разговаривали. Они общались только друг с другом и никогда входили в компании с другими.

Это заставило меня задуматься. Я спросил своего друга: «Кто эти дети?». Он подошел ко мне вплотную и прошептал: «Они яхуд» (название евреев по-арабски).

Я замер. Что они делают в нашей школе? Откуда они взялись?

У меня возникло желание задать еще несколько вопросов, но я должен был быть осторожен, потому что спрашивать о евреях было очень опасно (в Сирии, к сожалению, до сих пор действует это правило). Я узнал, что на самом деле они были сирийцами. Они родились в Сирии, и их предки жили в нашей стране сотни, если не тысячи лет. Я был ошеломлен, узнав об этом, но держал эту новоприобретенную информацию при себе, никогда никому об этом не рассказывая. Затем, так же неожиданно, как и появились, через месяц эти семеро детей исчезли, и никто даже не спросил почему.

Спустя 30 лет я был директором больницы, а Сирия была охвачена жестокой войной. В этой ужасающей ситуации я создал нелегальную сеть по оказанию медицинской помощи моим соотечественникам. Постепенно гуманитарная помощь стала моей второй профессией.

Когда моя подпольная деятельность была раскрыта, мне пришлось бежать из страны, но я продолжал помогать своему народу. Ко мне обратились люди из нескольких израильских НПО, которые слышали о моей работе и хотели помочь своим сирийским соседям. Я не мог поверить, что евреи предлагают помощь людям, которые были их заклятыми врагами на протяжении десятилетий. Это заставило меня пересмотреть свои ранние предрассудки, и я впервые в жизни начал сотрудничать с евреями.

Мое любопытство заставило меня вспомнить давнюю историю о семи моих одноклассниках, и я начал делиться с друзьями воспоминаниями о нашей сирийской еврейской общине. Я был удивлен, узнав, что 850 тысяч евреев были вынуждены покинуть арабские страны, и что Израиль учредил особый день в память об этом, который отмечается 30 ноября.

У меня был разговор о моих новых открытиях с моим другом из Алеппо, и он посмотрел на меня и сказал: «Ну, они ушли по собственной воле. Они даже не попрощались».

Я не перебивал его, и он продолжал: «Мой лучший друг был евреем. Он жил в квартире над нами, и мы проводили вместе каждый день. Мы играли, бегали и смеялись, а потом однажды он не пришел. Я постучал в его дверь, но он не ответил. Я хотел, чтобы он вышел и поиграл со мной, но он так и не появился. Он бросил меня и даже не попрощался».

Я почувствовал, что его голос дрожит. Несмотря на то что прошли годы, он все еще чувствовал печаль и в то же время гнев, когда к нему приходило это детское воспоминание. Сирийцам было опасно спрашивать о судьбах пропавших близких. Если же речь шла о евреях, это было опасно вдвойне.

Я рассказал ему то, что узнал: что его друг не бросил его; что его соседи должны были уехать, никому не сказав, потому что их тайно вывезли из страны, и в противном случае их арестовали бы и посадили в тюрьму, где они, вероятно, умерли бы.

То, что произошло в Сирии за последние 10 лет, заставило меня и многих моих соотечественников осознать, с каким ужасным выбором столкнулись евреи в нашей стране: чувствовать себя чужим на своей Родине; не чувствовать себя в безопасности в своем собственном доме; бояться, что в любой момент кто-то может прийти и посадить вас в тюрьму только из-за вашей религии.

За последние 10 лет шесть миллионов сирийцев были вынуждены покинуть свою страну и стать беженцами. Я один из них. Но если мы хотим когда-нибудь восстановить нашу страну и обрести стабильность на Ближнем Востоке, мы должны признать огромную несправедливость, которая произошла с сирийцами, включая тех из них, кто оставался верен закону Моисея.

Times of Israel, перевод Ильи Амигуда