Любой, кто любил Эми Уайнхаус, помнит, где он был, когда она умерла 10 лет назад. Я была в кафе с мамой на оживленной Чапел-стрит в лондонском Ислингтоне, когда внезапно зазвонил ее телефон. Она ахнула и посмотрела прямо на меня: «Эми Уайнхаус найдена мертвой».
Мало кто из нас может себе представить, какое влияние смерть Эми оказала на ее семью и близких. Хотя печаль ее поклонников явно несравнима с их горем, казалось, что большой свет погас. Мы были убиты горем и до сих пор живем с этим. Трудно поверить, что мы потеряли ее 10 лет назад.
Эми была на год старше меня, и я чувствовала к ней близость, как и многие еврейские женщины-миллениалы.
Она была из Саутгейта, недалеко от того места, где я выросла. Когда я смотрю на ее старые фотографии, мне кажется, что она могла быть моей школьной подругой. В этих фотографиях было что-то настолько трогательно знакомое: Эми в начальной школе с ее волнистыми черными волосами, собранными в пучки, с торчащими клочками повсюду, как у меня раньше (еврейские волосы, кажется, никогда не растут одинаковой длины); а позже — подросток 90-х, с ее растрепанными бровями, кольцами в носу, браслетами из бисера и неловкой улыбкой, которую я так много раз видела на лицах моих ближайших друзей.
И все же Эми была уникальна. Ее отношение, музыка и культовый образ — вот что отличало ее от современников. Незадолго до пика ее мировой популярности один из моих любимых клипов с ней был показан на субботнем утреннем шоу Popworld в 2004 году. Сидя в Nissan Micra с ведущим Саймоном Амстеллом, пара колесила по Лондону, агитируя за ее победу на премии Brit Awards на которую она была номинирована в том году. Два непослушных еврейских ребенка кричат из окна в мегафоны на ничего не подозревающих прохожих, нетерпеливый эстуарный акцент Амстелла на контрасте с кокни Эми, приглушенным прокуренным голосом, создали очаровательное представление. В конце концов, она проиграла Дайдо, но позже в 2007 году — все-таки получила награду.
Два года спустя альбом "Back to Black" потряс музыкальную индустрию. Его ретро-звучание, которое Эми удалось создать благодаря ее леденящему душу вокалу и текстам, которые можно сравнить с ударом под дых, не говоря уже о главном треке альбома («Мы попрощались просто на словах и я умерла сотню раз») явно не обошлось без влияния женских групп 60-х, таких как The Ronettes и Shangri-Las. Он стал одним из самых влиятельных и важных альбомов столетия и проложил путь для других артисток, таких как Адель, Флоренс Уэлч, Джесси Уэр и Лора Мвула, а также укрепил карьеру диджея и продюсера Марка Ронсона, продюсировавшего альбом и знаменитый кавер Эми на Valerie от Zutons. Но диск, который я люблю больше всего, — это ее первый альбом, Frank, записанный во время джазового периода в карьере. Несмотря на мрачную тематику таких треков, как What Is It About Men, тексты часто были дерзкими, мелодии запоминающимися и слегка обнадеживающими, в отличие от душераздирающего звучания Back to Black.
Внешний вид Эми также отличал ее от других и заставлял многих молодых еврейских женщин чувствовать себя замеченными. В видео для Rehab она красовалась в массивных золотых серьгах, детской розовой помаде и подводке для глаз до самой линии волос, ее выпрямленные черные волосы уложены в небрежные кудри (позже они превратятся в ее фирменный беспорядочный улей). Эми была олицетворением еврейского гламура северного Лондона и мира, далекого от сочных, сливочно-тонких английских роз, которые эта страна обычно экспортирует. Она часто носила массивный золотой маген-давид, который контрастировал с ее многочисленными татуировками — табу в нашей культуре, но для Эми это было неотъемлемой частью того, кем она была. Еврейство и художественное самовыражение Эми никогда не противоречили друг другу. Она одинаково гордилась и тем, и другим.
На днях я посетила ее памятник в Кэмдене. В то время, когда быть евреем в Великобритании особенно тревожно, она возвышается гордо, как львица, ее маген-давид красуется на шее. Эми Уайнхаус была не трагической жертвой, а иконой как музыкального мира, так и еврейской общины. Сегодня я поставлю Rehab на максимальную громкость в память о ней. И нанесу подводку для глаз. Мы любим тебя, Эми.
Jewish Chronicle, перевод Нелли Рувиновой
