24 февраля исполнилось 120 лет со дня рождения крупной французско-еврейской писательницы, родом из Российской империи, Ирен Немировски.
К началу 2-ой Мировой войны она была уже известна своими книгами. С мужем-банкиром Мишелем Эпштейном, они приняли католичество и не слишком беспокоились за свою судьбу, несмотря на отказ в предоставлении им французского гражданства и на настойчивые советы друзей покинуть Францию. В 1940 г. она просит одинокую 56-летнюю ревностную католичку Жюли Дюмо, когда-то бывшую сиделкой у ее отца, поселиться с ними и ухаживать за детьми. Ирен продолжает писать, но под именем известной еврейки публиковать уже ничего невозможно. В октябре 1941 г. Ирен обращается к своим постоянным издателям, «Альбен Мишель», переводить гонорары ее «другу» Жюли, которая «настоящая арийка» и не вызовет подозрений. Жюли подписывает контракт под именем Жака Лабарра, упомянутого в «Отверженных» Гюго. Конечно, все это было сопряжено с большим риском.
Семейство Эпштейн-Немировски (1939)
В июле 1942 г. Ирен арестовали. Дочерям Ирен, Дениз и Элизабет (Бабе), соответственно, к тому времени было 13 и 5 лет. Ирен попросила старшую дочь сохранить чемодан с ее рукописями. Мишель еще был на свободе, и стал писать отчаянные письма, в попытках освободить Ирен, чиновникам и политикам, что они католики, к евреям отношения не имеют, и что в своих книгах Ирен никогда ничего хорошего про евреев не говорила. Но все было напрасно. В начале октября 1942 г. Мишель нотариально заверил передачу полной опеки над детьми Жюли Дюмо. Вскоре он был арестован. Немецкий офицер не стал забирать детей, показав Дениз фотографию своей пятилетней дочери, такой же блондинки, и дал им с Жюли Дюмо 48 часов, чтобы исчезнуть. Перед тем как его увели, Мишель попросил Дениз никогда не расставаться с чемоданом: «Там рукописи мамы».
Хрупкая Ирен умерла, не выдержав в Освенциме и нескольких недель. Мишель погиб в газовой камере через несколько месяцев.
В течение двух лет Жюли Дюмо, вплоть до освобождения, перевозила детей по всей Франции, пряча их от немцев и французской полиции в монастырях, католических приютах и домах французов. Робер Эсменар, директор «Альбен Мишель», организовал фонд помощи ее детям из гонораров и пожертвований.
По окончании войны «Альбен Мишель» устроил детей в пансион в Тулузе. На их содержание тратились деньги из фонда. Помощь выделило французское правительство. Через 10 лет Дениз впервые открыла чемодан, доверенный ей матерью, но не стала читать рукописи – по ее словам, они напоминали ей, что матери больше нет. Еще через 20 лет, когда у нее залило квартиру, Дениз решила поместить рукописи в другое место и стала их просматривать. В чемодане оказались тексты двух первых частей из пятичастного романа, который Ирен намеревалась написать о жизни во Франции во времена нацистской оккупации. Еще 20 лет Дениз с увеличительным стеклом расшифровывала рукописи, и потом передала французскому издателю. Опубликованный в начале 2000-х гг. роман под названием «Французская сюита» стал всемирно известным, переведен на множество языков, автора по таланту сравнивали с Толстым и Достоевским.
В романе, ужасно переведенном на русский язык, есть исключительно интересное приложение: переписка 1936-1945 гг. Там и отчаянные письма супругов, и письма об организации помощи детям, и послевоенные письма. Редактор «Альбен Мишель» Андре Сабатье пишет аббату Энглеберу: «И.Немировски оставила своих двух маленьких дочерей на попечение друга. Я видел женщину, которая заботилась о них. Она рассказала, что договорилась: девочек примут в пансион Сестер Сиона. Но в последний момент настоятельница изменила мнение, под предлогом, что у них мало места – к крайнему разочарованию и большим проблемам для мужественной женщины».
Марк Алданов, инициировавший в 1945 г. помощь американских эмигрантов детям Ирен, пишет из Нью-Йорка Роберу Эсменару: «…две дочери Ирен Немировски были спасены женщиной, которая когда-то была сиделкой у их деда. М-м Дюмо – женщина достойная всяческого доверия, но, к несчастью, не имеет никаких источников существования, и поэтому не может дать девочкам образования».
Дети, 1943 г
В приложении есть письма самой Жюли Дюмо 1944-45 г. Из них понятно, насколько ей было трудно. Она рассказывает доверенным лицам о трудностях, как ей приходится перевозить детей, обращается к Эсменару: «Благодарю Вас за ежемесячные выплаты… Семь месяцев назад мне пришлось принять меры, чтобы держать детей в изоляции и в разных местах. Надеюсь, что теперь этому кошмару пришел конец. Я поехала за детьми и вновь поместила их в пансион. Старшая уже в третьем классе, а Бабе в первом, обе счастливы оказаться на свободе», Она пишет Сабатье: «С конца февраля мне было очень тревожно за детей и пришлось их снова прятать… Они были рады увидеться со своими подругами и добрыми сестрами, которые так помогали мне в трудные периоды. Я надеюсь, что теперь больше ничего уже не будет грозить нам и мы спокойно дождемся возвращения наших изгнанников». Все до последнего момента верили, что Ирен и Мишель остались живы – об их судьбе никто не знал. Многие люди проявили заботу о детях, и после войны Жюли очень благодарит всех за заботу, сообщает в письмах, что бесконечно счастлива за детей, в первую очередь за Бабе, которой пора начинать учиться, рассказывает об их здоровье, о необходимости операции на гландах, о том, что Дениз теперь прекрасно себя чувствует и будет учиться в прекрасном пансионе, как о том мечтала ее мать.
Война закончилась. Дети выросли, Дениз опубликовала «Французскую сюиту», дала множество интервью. И не нашла даже нескольких слов благодарности женщине, которая спасла ее и сестру. С этого момента Жюли Дюмо исчезла из ее жизни. Дениз избегала говорить о ней, а, фактически, оказывалась это делать. Ни в одном ее интервью упоминаний о Жюли практически нет. Только однажды она заявила, что благодарна Жюли за то, что она спасла их с сестрой, но что после войны «она плохо себя вела». Что Дениз имела в виду, никто не знает. Напротив, Бабе сохранила теплые воспоминания о Жюли, но она была еще мала в те годы, и публичной персоной, в отличие от сестры, не стала. В причудливом зигзаге памяти, в 1992 г. она сказала издательнице, что хотела бы поговорить с Жюли.
А Жюли Дюмо после войны стала бонной в другой парижской семье, на несколько лет уехала в Америку, в 1954 г. вернулась во Францию и в 1956 г., в возрасте 71 года, умерла от рака в Бордо.
К 120-летию Ирен Немировски о писательнице много пишут, издают ее книги, написана только что ее очередная биография. И Жюли Дюмо почти всегда проходит еле заметным пунктиром, а то и мельком фигурирует, как спасавшая детей женщина, «имя которой неизвестно». Фотографий ее найти не удалось, в биографиях Ирен они не воспроизводятся…
Памяти Жюли Дюмо и тех оставшихся неизвестными священников, монахинь, издателей, французских семей и эмигрантов, сделавшим все возможное, чтобы выжили дети, написан этот текст.
