Пропитанные болью, страхом и ужасом воспоминания Фаины Лифшиц-Чаусер (1920 г. Могилев – 2013 г. Израиль) о начале войны и эвакуации прислала в Российский Центр «Холокост» ее внучка, Наталья Гуревич, проживающая сегодня в г. Хайфа.
О том, что уже более 30-ти лет идет поиск фронтовых писем и воспоминаний тех, кто пережил эвакуацию, Наталья узнала 9 мая 2024-го года из выступления заведующего Архивом НПЦ «Холокост» Леонида Терушкина на Радио КАН РЭКА (Израиль). Предлагаем ознакомиться с этими воспоминаниями нашим читателям.
***
22 июня 1941 года муж Фаины - Семён Ефимович Гуревич находился на работе, но вскоре ему принесли повестку из военкомата. С Е.Гуревич был призван в Красную Армию. Существует версия, что он попал в плен при обороне Могилева, бежал, скрывался у соседей, но потом его предательски выдали немцам, и те закопали его живым. Его супруга так никогда и не узнала точно, как погиб Семен Гуревич. Родственники берегли столь впечатлительную личность, маму, от таких страшных, чудовищных подробностей, расправы над её любимым мужем.
В июне 1941 года Фаина была в декретном отпуске, ожидая пополнения семейства, но уже воспитывая сына Зямочку, которому, к моменту нападения Германии на СССР исполнилось 2 годика: «26 июня меня и родных забрали в деревню Копани, в сорока километрах от Могилёва. Думали переждать бомбёжку. 28 июня у меня начались схватки, мне вызвали скорую из районной больницы. Меня хотели туда отвезти, но я отказалась и рожала в доме, где было полно людей. Меня только огородили от других простыней. Если бы поехала в больницу, меня бы уже не было в живых, в эту ночь её здание разбомбили, и все погибли. 30 июня за нами приехал товарищ моего мужа, кучер Чернявский. Он должен был отвезти нас обратно, в Могилев. И я села на подводу с двумя детьми, двух лет и двух дней».
Фаина вспоминает, что в те дни ей очень помогали ее близкие, ее мама, папа, сестра и 14-летний братик. Пожилой отец к тому времени уже серьезно болел: «Когда кучер ненадолго, следуя в Могилев, привёз нас к себе в деревню, соседи сильно ругали его, «что придут немцы, и он получит от них...». Такое вот повсюду царило настроение. По дороге нас бомбили, подводы то и дело останавливались. Люди бежали в лес, а я не имела возможности спрятаться, оставаясь с малышами на подводе».
Наконец, добравшись домой, женщина сначала отправилась в свою районную поликлинику, а потом - на пивзавод, где работала до декрета бухгалтером, получила выплаты и договорилась, чтобы при эвакуации ее близких и ее саму с детьми отвезли бы на вокзал: «Это – счастье, что поликлиника и завод находились недалеко от моего дома в Могилеве и рядом друг с другом. В первые дни начала войны мы не были уверены в правильности нашего решения – уезжать. Думали - выкопать яму во дворе и прятаться, но помню, что выразила свои опасения. Сказала, что в этой яме ребёнок может плакать, и фашисты услышат. Настолько я была расстроена, что ничего не соображала, но это – точно счастье, что мы уехали! Второго июля за нами приехали подводы и повезли нас на вокзал. Ехать надо было через мост. По нему мы двигались пешком, а подводы шли самостоятельно. Приехали на вокзал второго июля сорок первого года, я постелила своё пальто и лежала с маленьким ребёнком. Где на тот момент находились мой старший мальчик и мои родные - не помню. Ждали вагоны несколько дней, очень боялись, что нас не заберут. Людей было огромное количество. Но четвёртого июля появился состав товарного поезда, и нас всех вывезли, последним рейсом. Спасибо государству, что позаботилось о нас. Многие переживали, что им делать, но так и не решились покинуть родные края, погибнув в оккупации мучительной смертью».
Такая же трагическая судьба постигла и родственников женщины. Семья матери Фаины проживала в Ивенце, возле Воложина, в сорока километрах от Минска, и все они были убиты, потому что родились евреями: «Погибли мамины отец и мать, ее сестра с четырьмя детьми и ещё одна сестра мужа, которую немцы расстреляли, как пришли. Позже, мы навещали памятник жертвам Холокоста в Ивенце, на том месте были уничтожены все местные евреи».
Сев в поезд с беженцами, Фаина с родителями, своей младшей сестрой Галиной и младшим братом Анатолием, с двумя своими маленькими детьми ехали две недели, двигаясь в сторону Урала. Сестра и брат молодой мамы помогали ей, как могли, бегали на станциях за водой, стирали малышам пелёнки, доставали пищу. Но однажды оба отстали от поезда. Фаина и ее родители сходили с ума, они очень переживали за Галину и Анатолия, но, к счастью, отставшие молодые люди вскоре их догнали: «Через несколько станций, на Урале, нас поместили в клубе. Народа - много, но с такими малютками были только мы. Нам посоветовали ехать в Ташкент, так как у нас не имелось тёплой одежды и обуви, и, конечно, не было денег, чтобы их купить».
Приближалась холодная зима, а наши герои так и оставались без теплой обуви и одежды, приобрести её им по-прежнему было не на что и негде. По этой причине, в конце октября 1941 года, они все же решили добираться до Ташкента. До этого, близкие Фаины, включая очень слабого отца, трудились в колхозе и смогли что-то заработать, накопив небольшую сумму. Решение ехать в более теплые края они не хотели откладывать: «Нас завезли на станцию Кинель, это — не доезжая Куйбышева, и там, на станции, нас направили в деревню Утёвского района, кажется, деревня Запрудовка. Приняли нас очень хорошо, поселили в семью, хозяйка была Любаша, очень добрая. Подвесила люльку к потолку, и мой маленький имел, где спать. Все пошли работать, но я и мама — оставались дома, с детьми. Помню, брат приходил и говорил, что мальчишки обсуждают, что «немцы скоро будут здесь, и нам настанет капут».
Сестра Галя и брат Толик работали в колхозе, заработали немного. Отец был слаб, но тоже трудился в колхозе бухгалтером, мы собрали, что заработали и решились ехать. Когда мы уезжали, Любаша, хозяйка, нас проводила и просила - «Берегите Зямочку!» Мы уехали, завезли нас на станцию Каган, возле Бухары и поместили в клуб. В Бухару не пускали. А там – сильно простыл Зямочка, ему становилось все хуже и хуже, и его направили в больницу, с ним поехала моя мама, его бабушка. А мы направились в кишлак. Не помню, сколько времени мой старший сын пролежал в больнице, где у него обнаружили дифтерит. Бабушку к нему долго не пускали, она кричала, молила медиков, чтобы ее внука спасли. Но чуда не случилось, вскоре, мой мальчик начал задыхаться».
Неопытный местный врач решился сделать сыну Фаины операцию, чтобы помочь заболевшему. Но к сожалению, Зяма умер в больнице, во время операции. Из-за отсутствия необходимых лекарств, в той же больнице, скончалось от дифтерита еще несколько эвакуированных детишек.
«После этого несчастья, мы смогли попасть в Бухару. Первое время нам пришлось там очень тяжело. Я устроилась работать старшим бухгалтером швейной фабрики, а сестра Галя - помощником механика, по ночам подрабатывая еще на фабрике. Мы тогда жили в доме без окон, только — дверь, в доме постоянно было темно. Сестра мне очень помогала. Она даже когда ходила в столовую на фабрике, то получив суп, жидкость съедала, а макароны брала в баночку и давала ребёнку. Также, если давали творог, она не ела, несла ему. Мы все очень любили Гришеньку и берегли, как могли».
Младший брат Фаины, Анатолий, устроился в Бухаре на эвакуированном из Харькова велозаводе учеником токаря, впоследствии - работал токарем. Когда освободили Харьков, завод уехал и забрал с собой рабочих. А в свои 20 лет юноша отправился в Израиль и создал там семью, у них с супругой родилось трое детей. Сестра Галя, после освобождения Могилёва, вернулась домой, в Белоруссию, вышла замуж. Когда ее супруга Лёву распределили в Башкирию, в Стерлитамак, она поехала вместе с ним и всю оставшуюся жизнь прожила в этом городе, до пенсии являясь заведующей в детском саду.
Отец Фаины умер в апреле 1942-го года, от истощения. А наша героиня, вместе с мамой и сыночком Гришей вернулась в Могилёв в 1945 году. Сначала им пришлось поселиться в весьма неуютной квартире без окон, а потом, от фабрики, куда молодая мама устроилась по своей основной специальности - бухгалтером, семье дали комнату в общежитии. Все последующие годы она прожила в Могилеве, где трудилась главным бухгалтером, а ее сын Григорий, получивший профессию инженера, вскоре переехал в Минск, где жил до репатриации.
В 1991-м году Фаина и ее сын с семьёй - переехали из Белоруссии в Израиль.
Несмотря на поступавшие красавице Фаине предложения руки и сердца, она очень долго не выходила замуж во второй раз, так как боялась, что её Гриша не уживется с отчимом. А когда ее сын вырос и ушел в армию, женщина смогла снова создать семью, с весьма достойным человеком, Ильей Ильичом Чаусером, вдовцом.
Автор благодарит Наталью Гуревич, внучку Фаины Лифшиц-Чаусер за огромную помощь в подготовке данной публикации.
Комментарий Леонида Тёрушкина, Заведующего Архивом Центра «Холокост»: «На сайте «Память народа» имеются очень краткие сведения о Семене Ефимовиче Гуревиче — «С.Е.Гуревич, 1914 г.р., призванный 22 июня 1941 г., служил в 173-м авиаполку. Пропал без вести в декабре 1943 г.» Хочется еще раз поблагодарить Радио КАН РЭКА, его ведущую и редактора Татьяну Барскую. К нам уже поступил ряд откликов и довольно много интересных материалов, после нашей беседы 9-го мая».
