Евреи составляют ничтожное меньшинство в 130-миллионном населении Мексики: 60 000 человек, согласно последней национальной переписи. Число тех, кто тесно связан с еврейской общиной, сосредоточенной в пригородах Мехико, оценивается примерно в 45 000 человек.
На первый взгляд, это небольшое число делает удивительным тот факт, что еврейка Клаудия Шейнбаум победила на недавних президентских выборах с историческим перевесом, набрав вдвое больше голосов, чем ее ближайший соперник. Она станет первой женщиной-президентом Мексики и одним из немногих лиц еврейского происхождения, когда-либо возглавлявших национальное государство, за исключением Израиля.
Однако мексиканские евреи говорят, что ее религиозная принадлежность (как и ее пол) для них и других избирателей не имеет никакого значения. Именно левая политика Шейнбаум определяет отношение к ней. Среди евреев, как и среди других избирателей, за нее голосовали прогрессисты, а политические консерваторы — нет.
«Никто не голосовал за Клаудию из-за ее происхождения», — говорит Тесси Шлоссер, директор Мексиканского еврейского центра документации и исследований в Мехико.
Вот взгляд на долгую и порой удивительную историю мексиканских евреев и на то, почему многие из них не любят Шейнбаум в стране, где антисемитизм не имеет корней, и только в последние годы разрастается.
500 лет истории
Первые евреи прибыли в Мексику вместе с испанскими завоевателями в начале 16 века, вскоре после того, как все евреи Испании должны были креститься или покинуть страну. По словам Шлоссера, недавно в Хулиантле, на юго-западе Мексики, была обнаружена миква XVI века.
Луис де Карвахаль, еврейского происхождения, был конкистадором и губернатором провинции на северо-востоке Мексики. Когда в 1571 году инквизиция добралась до Нового Света, сестра, племянник и другие близкие Карвахаля были подвергнуты пыткам и сожжены на костре. Карвахаль умер в тюрьме, обвиненный в порабощении коренного населения и в сокрытии тайной приверженности к иудаизму.
Сегодня в некоторых католических семьях существуют традиции сидеть шиву и зажигать субботние свечи, что позволяет предположить, что они происходят от криптоевреев, также известных как conversos, продолжавших тайно исповедовать иудаизм. По словам Шлоссера и других экспертов, упорные попытки приобщить их к современной еврейской общине в 20 в. не увенчались успехом.
Иммиграция в XX веке
Большинство мексиканских евреев ведут свою родословную от недавних предков, прибывших в начале XX века, спасаясь от погромов или хаоса, связанного с Русской революцией, Первой мировой войной и распадом Османской империи. Некоторые из них были ашкеназами из Восточной Европы, но самая большая группа прибыла из сирийского Алеппо, говорит Шлоссер. Другие сефарды приехали из Дамаска, Испании, Италии, Турции и Болгарии. В 30-40-х годах прибыло около двух тысяч беженцев от Гитлера.
Сефардские евреи открыли синагогу в 1918 году в центре Мехико синагогу под названием «Маунт Синай». Неподалеку литваки открыли в 1941 году синагогу под названием «Нидхей Исраэль». В районе также были кошерные пекарни, мясные лавки, редакции газет на идиш и театр. Но по мере того как евреи поднимались по социально-экономической лестнице, они переезжали в такие пригороды, как Кондеса, Поланко, Чапультепек, Санта-Фе и Текомачалько.
Ашкеназская синагога теперь является культурным центром и туристическим объектом. А некогда оживленный еврейский квартал почти заброшен, говорит Карлос Санчес, который водит туда экскурсии. «Остались только воспоминания о том, где находилась мацепекарня. У нас нет ни одного дома, где на двери висела бы мезуза», — говорит он.
Тем не менее, община сохраняет свою численность и не сокращается. Эксперты отмечают низкий уровень межнациональных браков, 90% мексиканских евреев отдают своих детей в еврейские школы — отчасти потому, что считают государственные школы слабыми, а многие частные школы — католические.
Илан Ставанс, профессор еврейской и латиноамериканской культуры в Амхерст-колледже в Массачусетсе, настолько связан со своим мексиканским воспитанием, что в соавторстве с Маргарет Бойл написал готовящуюся к изданию кулинарную книгу «Sabor Judio», в которой представлены такие рецепты, как гефилте фиш с сальсой. В 1960-70-х годах Ставанс посещал светскую дневную школу в Мехико с преподаванием на идише: «Мне 63 года, и мои двоюродные братья моего возраста в США не знали идиш, а мое поколение в Мексике знало».
Шейнбаум: еврейка, но чужак в еврейской общине
Бабушка и дедушка Шейнбаум по отцовской линии приехали из Литвы в 1920-х годах. Ее дедушка и бабушка по материнской линии и, согласно расследованию Forward, ее мать были выходцами из Болгарии, прибывшими в Мексику в 1946 году.
Но в отличие от евреев, которые держались поближе к своим землякам, родители Шейнбаум растили ее в районе, известном интеллектуалами, художниками, учеными и левыми политиками, рядом с UNAM, Национальным автономным университетом Мехико. По словам Шлоссера, Шейнбаум и ее братья и сестры участвовали в мероприятиях в большом еврейском спортивном центре, похожем на еврейский общинный центр в Америке, но в остальном они были оторваны от этой большой еврейской общины.
Сабина Берман, мексиканская журналистка и драматург, отмечает, что «существует также еврейская левая традиция, и именно к ней принадлежит Шейнбаум».
Берман отдает должное Шейнбаум за то, что она не изменила свое имя. «Я помню, как во время первого интервью с ней журналист сказал: “Ваша мать — еврейка”, и она ответила: “Оба мои родителя — евреи”», — вспоминает Берман. Затем они спросили: "Вы религиозны?", и она ответила: "Я атеистка". Удивительно, что в Мексике это хорошо воспринимается; я думала, что эта страна очень католическая, но в политическом плане они очень зрелые. Я очень удивлена тем, как мексиканцы отреагировали на ее еврейство; я горжусь этим».
Клаудия Бодек, социолог, ныне вышедшая на пенсию и преподающая в UNAM, также является мексиканской еврейкой, выросшей за пределами устоявшейся еврейской общины. В детстве она и Шейнбаум ходили в одну и ту же школу, основанную испанскими эмигрантами, бежавшими от Франко.
«В еврейской общине здесь не только единый образ мышления, — говорит Бодек. — Есть очень богатые люди, очень традиционные, даже ортодоксальные. Конечно, они не будут голосовать за нее. Возможно, они будут бояться, что она станет марионеткой левых. Но многие другие видят в ней очень умного человека, очень хорошо образованного, и их политические критерии склоняются влево. Мы возлагаем на нее большие надежды. Она унаследовала сложную ситуацию и, надеюсь, сможет справиться с различными силами, военными, картелями, со всем, что происходит. Мы бы хотели, чтобы в Мексике все наладилось».
Для некоторых проблема заключается в партии
На другой стороне находятся такие люди, как Диана Мосс, которая работает в сфере стратегических коммуникаций и сейчас живет в окрестностях Вашингтона, округ Колумбия: «Я получила так много сообщений от людей, которые говорили: "Как мексиканская еврейка, вау, первая женщина, избранная президентом, и она еврейка, поздравляю!". А я отвечаю: "Нет, нет, совершенно нет". Я имею в виду, что горжусь тем, что у нас в стране есть первая женщина-президент. Но меня беспокоит партия, к которой она принадлежит, и которая теперь обладает полной властью. Несколько институтов ослаблены и могут быть ослаблены еще больше. Ее религиозная принадлежность не имеет значения».
Помимо прочего, Мосс сказала, что некоторые представители еврейской общины, где малый бизнес является самым распространенным занятием, считают партию Шейнбаум, «Морена», препятствующей развитию частного предпринимательства.
Согласно мексиканским законам, президент должен быть уроженцем Мексики и хотя бы один из его родителей тоже родился в этой стране. Шейнбаум и ее отец родились в Мексике; она говорила, что ее мать тоже, но новое исследование Forward показало, что ее мать родилась в Болгарии. Знала ли Шейнбаум о месте рождения своей матери, неизвестно; это откровение не изменит ее права на участие в выборах и не изменит отношения к ней большинства евреев — но оно, возможно, подогреет ее врагов.
«Для евреев она не является частью еврейской общины, но для людей на периферии она — еврейка, — говорит Фелипе Гудман, раввин консервативной синагоги в Лас-Вегасе, уроженец Мехико. — Поэтому, когда что-то пойдет не так, как надо, как вы думаете, кого они будут винить? Вся гармония, которая была у нас все эти годы, сейчас находится под угрозой. Бывший президент Мексики Висенте Фокс, когда Шейнбаум вела предвыборную кампанию, назвал ее “болгарской еврейкой". Он бывший президент. Представьте себе, что сделают массы».
Сестра Сабины Берман, писательница Фей Берман, живущая в Нью-Йорке, говорит, что мексиканские евреи отчасти справляются с экономической нестабильностью: «Есть сектор, который стал сверхбогатым, и сектор, у которого дела идут очень плохо». Она сказала, что «я бы удивилась, если бы среди моих родственников и друзей за Клаудию проголосовало больше одного-двух». Она добавила, что существует «преувеличенный страх, что Мексика станет похожа на Кубу или Венесуэлу».
75-летняя Лилиан Либерман, кинорежиссер, живущая в Мехико, разделяет это опасение, подозревая, что партия Шейнбаума будет стремиться построить крайне левый режим. «Мы боимся диктатуры», — сказала она.
Они любят Мексику, но уехали
Спросите мексиканских евреев, почему они уезжают, и они приведут в пример экономику, насилие, связанное с наркотиками, и даже экологические проблемы: повышение температуры и загрязнение окружающей среды. «Нет ни одной ашкеназской семьи в Мексике, у которой не было бы ни одного ребенка или кузена, живущего за ее пределами», — говорит Гудман, раввин из Лас-Вегаса. Но эмиграция не уничтожила его любовь к родной стране: «Уехать было нелегко. Моя семья действительно прекрасно жила в Мексике. Это страна, которая была прекрасна для еврейской общины».
По словам Мосс, ее родители, «хотя и огорчились», что она и ее муж уезжают, «поддержали нас, потому что считали, что мы стремимся к лучшему качеству жизни. Большинство моих друзей, с которыми я ходила в еврейскую школу, теперь живут здесь, в разных штатах».
И все же она по многим вещам скучает: «В США все гораздо более индивидуалистично. В Мексике, например, вы никогда не ели в одиночестве. Вы всегда с кем-то, и общество очень хорошо помогает друг другу».
И хотя сначала она отдала своих детей в еврейскую школу здесь, она перевела их из этой школы, потому что она была более религиозной, чем та, которую она посещала в Мексике: «Я никогда не встречала никого соблюдающего кошер, пока не переехала в Штаты. В школу мы могли приносить сэндвичи с ветчиной и сыром! Она была абсолютно светской. Мы изучали традиции, язык, но это не имело ничего общего с молитвой».
«Мы производим много шума»
Будучи крошечным меньшинством, евреи играют в Мексике огромную роль. «Это очень заметная община, — говорит Мосс. — Все в Мексике думают, что она больше, чем есть на самом деле. Мы производим много шума».
Моника Уникель, которой принадлежит заслуга в восстановлении старой ашкеназской синагоги, ставшей культурным центром, известным как Историческая синагога Хусто Сьерра 71, согласна с этим: «Это очень маленькая община, но если спросить любого человека на улице, сколько здесь евреев, он скажет, что миллион. Евреи есть в политике, в СМИ, в театре, в танцах; они пишут книги, выступают в новостях. У нас так много школ, ресторанов, кладбищ, синагог».
Уникель обучает и руководит командой гидов, которые проводят экскурсии для многочисленных посетителей синагоги — евреев и неевреев, мексиканцев и иностранцев, молодых и пожилых. Но с 7 октября ей пришлось усилить охрану и сократить программы. Хотя в синагоге не было случаев физического насилия, беспокойство все же присутствует: «Мы по-прежнему принимаем людей, но с закрытыми дверями. Мероприятия и конференции исчезли. По крайней мере, у нас по-прежнему много посетителей, так что мы чувствуем себя живыми».
