Михаил Наумович Спектор – школьный преподаватель химии, почётный работник образования, бывший несовершеннолетний узник фашистского концлагеря, Почетный гражданин г. Москвы, района Кузьминки. Он родился в 1929-м году, в селе Комаргород Томашпольского района Винницкой области в еврейской семье Наума Ефимовича и Иды Иосифовны Спектор. В семье родилось четверо детей: Фира, Михаил, Алёша и самая младшая сестрёнка — Женя. В настоящее время, ветеран ведёт активную патриотическую работу с молодежью и осуществляет взаимодействие с ветеранскими организациями. Наш герой рассказал мне, как его семья попала в гетто, в каких чудовищных условиях им приходилось выживать, как после освобождения он ушел ребенком на фронт и как после войны работал педагогом с детьми, выбрав самую мирную и нужную профессию на земле. Благодаря его повествованию, осознаешь, насколько важно помнить и говорить об этих жутких событиях. Пройдя через все страшные испытания, он остался светлым и добрым человеком, радуясь каждому дню.
В фашистском аду ему помогли выжить вся его семья и искренняя вера в Б-га.
26 ияра, в уникальную дату еврейского календаря, предложенную и воплощенную в жизнь меценатом, Президентом международного благотворительного фонда СТМЭГИ Германом Захарьяевым, в торжественной обстановке, Михаил Наумович выступал перед собравшимися в молельном зале Московской хоральной синагоги, и его трогательный, душераздирающий рассказ тогда поразил всех до слез. После чего, мы встретились с ним отдельно, для записи этой беседы.
- Михаил Наумович, как вы попали в гетто?
- В гетто я попал в 1941-м году, вместе с мамой, с младшими братом и с маленькой сестрёнкой Женечкой, которой исполнилось всего два месяца. До образования гетто все соседи очень переживали из-за войны. Из нашей семьи на фронт ушло шесть человек, со стороны отца - трое: отец, брат, и добровольно ушла на фронт сестра. Со стороны матери тоже три человека ушли — два брата и зять. Шесть человек отправилось биться с врагом, но вернулись только двое. Со слов дедушки, он говорил бабушке (это то, что я слышал, будучи ребенком), что немцы — культурная нация и они не могут уничтожать простых, мирных людей, не верил, что они могут причинить ему какой-то вред. Но после того, как эти звери пришли в наши края и у нас расстреляли всех пожилых мужчин, а вся наша молодежь ринулась на фронт, стало ясно, что это – настоящие нелюди и нас не ждет ничего хорошего.
Вокруг нашего поселка располагались колхозы и совхоз, и злодеи, под видом того, что надо вырыть котлован силосования корма для скота ((Силосование (заквашивание) — способ консервирования зеленого корма, при котором растительная масса сохраняется во влажном состоянии в ямах, траншеях или специальных сооружениях — силосных башнях* - Прим. автора)), погнали туда всех возрастных еврейских мужчин, еврейских женщин, детей. Вместе с ними отправился наш нееврейский сосед и его сын. Я не знаю, сколько ему было — 14 или 15 лет, он пошел с отцом, а потом рассказал, что там произошло. Мужчины вырыли яму. Обречённых окружили. Среди них, повторюсь, были и женщины с детьми. Соседский мальчик убежал оттуда, прибежал назад, в наш поселок и рассказал, что никто из этой группы евреев уже не вернется, всех расстреляли.
В Комаргороде в тот день стоял настоящий ужас и крик. Через пару дней к бабушке пришла женщина-украинка, они, видимо, были знакомы до войны. Та самая гостья жила неподалеку от того рва, слышала предсмертные крики убитых и видела, как земля над жертвами Холокоста еще долго шевелилась. Она посоветовала бабушке скорее уносить ноги. А куда нам было бежать, когда все вокруг занято врагом?! К счастью, в тот день, когда уничтожили эту группу, мой дедушка с ними не пошел, а только велел нам собираться и уходить в соседний посёлок. Мы туда убежали всей семьей, но нас там арестовали и продержали в заключении сутки. На второй день там производился расстрел, и нас выпустили. Они рассчитывали, что мы попадём туда же. Но мама и другие старшие знали какие-то дополнительные обходные пути, дороги, и мы сбежали назад, в Комаргород.
Комаргород в справочнике Весь Юго-Западный край, 1913 г.
- Что было дальше?
- Когда мы пришли назад, дверь в наш домик оказалась открыта, и все внутри было разворовано. Но на тот момент, никто об этом и не думал. В эту ночь дедушка прибежал домой, откуда — я не знаю. Но его заметили и позвали. Он успел зайти в дом. Потом я услышал крик и он выскочил через окно, а я не разобрался, в чем дело, так как это было ночью. Мне показалось, что потом по дедушке стреляли. Хорошо, что я за ним не побежал. Но дедушка все же удрал от них, а я выскочил нацистам навстречу. Один из них меня ударил. В тот период я сразу резко повзрослел. Война сразу делает из тебя взрослого. В конце концов, я думаю, куда я бегу от семьи? Увидел, что всех моих близких выводят из квартиры. Тогда я вернулся и встал рядом с мамой.
- Очень страшные воспоминания…
- И вот, стоит мама, у нее на руках — двухмесячная сестра Женечка. Братику где-то годика три. И я встал рядом. Они принялись спрашивать нас, где партизаны?! И на ломаном русском языке угрожали всех нас расстрелять. Мама кричала в ответ, что у нас никого нет. Они не поверили и выстрелили вверх. Начался крик, потому что маму легко ранили в руку, и малышка, моя сестра, упала вниз, мамины руки больше не могли её держать. В это время пришла соседка-украинка с пособниками нацистов, видимо начальство какое-то, я не помню, кто они там по званию были, но она уверила этих злодеев, что партизан здесь нет, только одни женщины и старики. И, таким образом, она нас фактически спасла. После этого, всех нас поместили за колючую проволоку, в местное гетто, куда согнали евреев со всего нашего городка. В каждом домике поместили максимальное количество узников, сколько могло в него влезть. Так началась наша голодная, холодная, нечеловеческая жизнь в заключении, полная всяческих страданий, ужасов и лишений…
Комаргород
А была когда-то оживленная улица...
Местечковая застройка сохранилась фрагментами
- Известно, что от голодной смерти вас спасли местные жители.
- Конечно, не все украинцы и представители иных, окружавших нас этносов, оказались негативно настроены по отношению к евреям, среди них были и наши друзья. Рядом оказались и такие украинцы, которые нас спасали, они приходили к нам в гетто, со стороны проволоки — оставляли картофель, крупу и так далее, потому что никто нас не кормил. В гетто все спали на полу, разрешили лишь принести листья из леса и постелить, вместо постели, вот это запомнилось. Когда сегодня в фильмах показывают жизнь гетто или концлагеря — все это правда, так и было на самом деле.
В заключении мы пережили всё — избиения, убийства, голод, холод, лишения и всяческие унижения. Молодых людей от нас забрали в совхоз, под конвоем их вели на работу и с работы, правда, им там давали какую-то похлебку, а остальные оставались в гетто. В том числе, и моя мама с детьми. С каким-то малейшим пропитанием, как я сказал ранее, нам помогали украинцы. Они также кидали маме через забор клубки ниток, и мама, ночами им что-то вязала, в знак благодарности. Соседи же передавали за это — какую-то ничтожную толику продуктов. Я был ребенком, в гетто меня часто били, мне не раз крепко попадало. Помню, как мама, не имея грудного молока, очень переживала и постоянно причитала из-за того, что её дети голодны: «Мне всего 30 лет, за что я должна умереть, за что мы должны быть убиты, какой-такой грех мы совершили?!»
- Вы сохранили в памяти долгожданный момент вашего освобождения?
- Когда нас освободили, мы, дети, были очень голодные, холодные, в чудовищном, обессиленном состоянии и облепили машину красноармейцев- освободителей. Старший сказал повару: «Дай им по чуть-чуть поесть, а то они – голодные, умрут...» Я подошел к ним и солгал, что идти мне некуда. Они велели садиться к ним в автомобиль. Так, ненадолго, я стал «сыном полка» и попал с этими солдатами на фронт, к связистам, вместе с ними воевал. Они меня охраняли. Я сидел на телефоне, тогда же проводная связь была. Там я находился до тех пор, пока не убило нашего командира, а меня контузило, как и еще одного солдата, потом нас засыпало, и меня отправили в больницу.
М.Н. Спектор в молодости
- Ничего себе…
- В госпитале мне дали таблетки и отправили домой. Сердобольная медсестра обратилась ко мне: «Мальчик, ты откуда сам? Иди домой, к маме, а то они наверняка плачут, ищут тебя. Мы как-нибудь без тебя довоюем…» Я вернулся домой, мама действительно, много плакала, когда меня потеряла и невероятно радовалась моему возвращению. Она уже не надеялась меня вновь увидеть. После этого я отправился работать в колхоз. Наш папа, близкие со стороны мамы и отца, отправившиеся на фронт, так и не вернулись с войны. Впоследствии, я выучился и на все оставшиеся годы стал учителем химии. Обожаю свою работу и детей-школьников, воспитал ни одно поколение благодарных учеников, оставшись в их памяти строгим, но чутким, справедливым наставником.
В Комаргороде хорошо сохранилось здание синагоги. После войны это была контора колхоза, и евреи втайне продолжали здесь молиться
- Михаил Наумович, какими словами вы хотели бы завершить наш разговор?
- Не так давно мы праздновали все День Победы. Это – величайшая дата для всего нашего народа. А для евреев — это вдвойне хороший, светлый и особенный праздник, потому что благодаря Красной Армии мы сегодня сидим и разговариваем с вами, общаемся. Вы понимаете, что начинают распространяться слушки о том, что победителями Великой Отечественной войны были вовсе не Красная Армия, а американцы. Но наше поколение, естественно, обмануть нельзя. Ведь мы прекрасно помним, когда был открыт второй фронт. Это произошло в 1944-м году, в июле. Вступили в бой американцы, англичане и французы. А к этому времени уже полностью был освобожден Советский Союз. Это — Россия, Украина, Белоруссия и Прибалтика, и больше половины Европы. И наша российская молодежь должна знать, как всё это было на самом деле. Также, некоторые отрицатели преступным образом продолжают и в наши дни утверждать, что Холокоста не было.
- И, к сожалению, еще не все эти отрицатели несут за свои слова заслуженное, справедливое наказание…
- Да, верно. Мы тогда были детьми, когда это все происходило, а сегодня мы — живые свидетели того, что Холокост был, что евреев убивали только за то, что они евреи. Мы живы и спасены, благодаря отважному подвигу нашей Красной Армии, в которой воевали все народы бывшего Советского Союза, все национальности, а их было больше двухсот. И среди них всех, конечно, с врагом сражалось и много евреев. В подразделениях служили евреи-солдаты, а также командиры высокого ранга, генералы (Драгунский, Крейзер). По статистике, число героев Советского Союза, среди евреев, занимает пятое место. На первом месте — русские, на втором — украинцы, на — третьем татары, на четвертом — белорусы, а на пятом — наши люди. Согласитесь, это о чём-то говорит! Миру известны и мои собратья, которые повторили подвиг Александра Матросова, конкретно это сделал Иосиф Романович Бумагин — командир пулемётного взвода 396-го стрелкового полка 135-й стрелковой дивизии 6-й армии 1-го Украинского фронта, Герой Советского Союза (1945), лейтенант. Слава Богу, на этом свете живём мы, бывшие узники гетто и концлагерей, заставшие войну в детском возрасте, способные рассказать, как все происходило на самом деле, научив будущие поколения сохранять историческую правду, не допуская никакого её искажения…
М.Н. Спектор
С внучкой Лизой
С женой Ириной
Дополнение автора статьи: «По информации сайта «Мой Штетл» myshtetl.org, в 1941 г., перед нацистской оккупацией в местечке проживало около 400 евреев. В период оккупации (июль 1941 - март 1944 гг.) Комаргород оказался в румынской оккупационной зоне (Транснистрии). Практически все евреи, не подлежавшие мобилизации, оставались в местечке. Сначала в Комаргород вошли немецкие воинские части, через три недели — румынские. 9 августа 1941 г., румынские оккупанты расстреляли семерых мужчин, глав еврейских семей, а также семью бессарабских евреев. После этого расстрела, первого в районе, многие комаргородские евреи бежали из местечка, главным образом в Томашполь, а когда и там начались расстрелы, возвратились домой. В центре Комаргорода создали гетто и согнали туда всех евреев из местечка и близлежащих сёл. Огороженное колючей проволокой гетто, существовало с 15 октября 1941 г. по 10 марта 1944 г., ограждение проходило по центральной улице (ныне — улица Победы). Имущество, оставленное в опустевших еврейских домах, было тут же разграблено местными жителями. Однако, находились украинцы, помогавшие своим соседям-евреям, они оставляли у ограды гетто еду, прятали евреев, оказавшихся вне гетто во время облавы. После освобождения Комаргорода, 16 марта 1944 г., в селе возобновилась еврейская общинная жизнь».
По данным Энциклопедии «Холокост на территории СССР» (2009 г.), выпущенной Центром «Холокост», также известно, что большинство местных евреев не смогло эвакуироваться к началу войны. И что с продовольствием заключенным гетто помогали местные жители, некоторые также приглашали подростков для работ по дому и кормили их. Способные «вкалывать» на сельскохозяйственном поприще заключенные-евреи жили по месту своей работы, в подсобных помещениях и лишь раз в месяц возвращались в гетто, чтобы помыться и поменять одежду. В гетто же постоянно пребывали только дети и старики, нетрудоспособные.
