«Вы должны твёрдо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино».
(Из беседы В.И. Ленина с Луначарским).
Всё началось более века назад, в мэрии Тель-Авива.
Меир Дизенгоф исподволь рассматривал приунывшего посетителя. Не похож на пустого прожектёра. Хотя и пришёл с идеей, опередившей время: запустить трамвай! Трамвай в Тель-Авиве, где и жителей пока что раз-два и обчёлся...
Только что мэр с карандашом и листом бумаги доказал: трамвай не рентабелен.
— Господин Абарбанель, послушайте, почему бы вам не приложить свои силы и средства в сфере культуры? Вы знаете, что такое синематограф? Да? Прекрасно! Вот и постройте нам первый в городе кинотеатр!
Моше Абарбанель, не так давно перебравшийся в Эрец Исраэль и искавший, чем бы заняться с пользой для обретённой на Святой Земле Родины, согласился
построить заведение культуры, зал которого будет предоставляться городу бесплатно, для проведения местных мероприятий.
Власти отвели под строительство участок в самом начале улицы Лилиенблюм. Но мэр Дизенгоф не просто так, по наитию, предложил это дело: на пустыре, где предстояло возвести стены кинозала, повадились разбивать свой лагерь кочевники-бедуины. Серьёзных бед от них не было. Однако мелкое воровство донимало жителей.
К делу привлекли одного из «отцов города» — Мордехая Вайсера. Он решал все бюрократические вопросы с турецкой администрацией. Строительство курировал Абарбанель. Пригласили немецкого архитектора Рихарда Майхеля, специалиста по возведению залов.
Проект обсуждали на заседании городского совета.
Партер — 600 мест. 200 сидений — «галёрка». Ещё 200 приставных стульев, которые легко убрать. Если же подсчитать и сидячие места, то получалось: зал сможет вместить больше половины населения Тель-Авива, которого на начало 1913 года числилось около 2000 человек! Это ещё без учёта шести лож с отдельными входами — по три с каждой стороны!
В городе не было электричества, и потребовалось запроектировать помещение для генератора. Кроме того, выяснив, что наиболее частой причиной пожаров в синематографах считается возгорание киноплёнки, Моше настоял на внесении в проект особой, невозгораемой комнаты для хранения и перемотки лент. В феврале 1914-ого Абарбанель лично отправился в Александрию, где давно процветал прокат фильмов, выбрал проектор французской фирмы «Ойнмихен», и лишь потом, выяснив характеристики, заказал генератор. Братья Штайн построили для зала специальный водяной насос, ставший основой системы пожаротушения. Вайсер обратился к своему соседу, механику Абе Нейману, который собрал генератор, подключил проектор.
Строительные работы шли ускоренным темпом. Казалось Моше Абарбанель со товарищи днюют и ночуют на площадке. Пока росли стены, из Австрии доставили мебель и оборудование: экран, занавес, и лебедку для поворота сцены.
Кинотеатр получил имя «Эден» («Рай»). Название предложил писатель Симха Бен-Цион (Гутман), отец ставшего знаменитым в Израиле художника, Нахума Гутмана.
Кинотеатр торжественно открыли 110 лет назад, 22 августа 1914 года.
Сло́ва на иврите, передающего понятие «кино», ещё не было. Элиэзер Бен-Иехуда, возрождавший иврит, как разговорный язык, ввёл «реиноа» - «движущееся изображение». Однако понятие не прижилось и исчезло из повседневной жизни с приходом звукового фильма. Молодой журналист газеты «ХаАрец» Иегуда Карни предложил слово «кольноа» («קולנוע») — «звук и движение». Оно-то и осталось.
Первый фильм, демонстрировавшийся в «Эдене» — итальянская драма по роману Эдварда Бульвер-Литтона «Последние дни Помпеи». На другой день давали ещё одну картину из древнеримской жизни — «Спартак».
В Тель-Авиве не было официального цензора, и все же сначала фильмы должны были получить одобрение городского совета. Лишь тогда картина предъявлялась общественности. Титры на иврите составлял Иерушалаим Сегаль, из труппы театра «Оэль». Титры зачитывались во время показа. Позже их научились добавлять в ленту.
Кинотеатр быстро стал популярным местом. Вечером к освещенному электрическим светом зданию стекались сотни людей. Они прогуливались рядом, беседовали о фильмах, рассматривали афиши. Афиши вначале были одноцветные, но потом типография стала поставлять красочные, яркие плакаты. Фильм крутили под музыку. Сначала был лишь один тапёр, но постепенно появился свой камерный оркестр из 5-и исполнителей. На виолончели играла одна из дочерей Абарбанеля. «Эден» пользовался заслуженной любовью среди как евреев, так и арабов. Сам Хасан Бек, оттоманский правитель округа Яффо, присутствовал со своей свитой на всех премьерах, получая бесплатные билеты. Впрочем, эти посещения не помешали Хасан Беку издать приказ о конфискации из кинотеатра мотора генератора «для нужд армии»: Османская Империя вступила в мировую войну на стороне Центральных держав и, под гром цимбал и пение фанфар, победным маршем шла к своей гибели, прихватив по пути самую ценную часть «Рая». Без мотора генератор стал мертвой железякой. А нет энергии, значит, «расходитесь, граждане, не интонируйте! Кина не будет»!
Выручил гений механика Неймана: Абе удалось собрать мотор, работавший на угле и дровах, а то отобрали бы и «стратегический запас керосина». Потом, в 1915-ом, Хасан Бек, в преддверии приближения британского флота, издал указ о светомаскировке. Погасли огни здания на улице Лилиенблюм — отключили световые гирлянды, так радовавшие жителей по вечерам. И всё же кинотеатр работал — не каждый день, с меньшим количеством сеансов. Не остановила Абарбанеля даже отсутствие возможности получать свежие ленты из-за военных действий и хаоса. Сочинялись новые титры к старым фильмам, меняя до неузнаваемости сюжет, и зрители вновь с волнением и нетерпением заполняли зал!
В 1918-ом заведение практически отобрала для нужд армии британская администрация. В кинотеатре развлекали военных Империи. Однако 1-ого января 1919 года ключи от здания всё же вернули Моше Абарбанелю.
В 20-ых неугомонный предприниматель расширил проект: на свободном участке появился ещё и летний театр, с тремя стенами и без крыши. Публика обожала летние сеансы под звёздным небом. В основном же здании шли спектакли местных театральных трупп.
«Эден» сохранял свою монополию на показ кино до 30-ых годов. Потом в разных районах Тель-Авива появилось около десятка кинотеатров, но ни один всё же не дотягивал по шику до детища Абарбанеля и Вайсера. Расцвет индустрии кинопроката пришёлся в Израиле на 50-60-ые годы. Телевидение ещё не успело проникнуть в каждое жилище. А потом окупать расходы на содержание большого зала стало всё труднее. Публика предпочитала места помоднее. И в середине 70-ых первый кинотеатр Тель-Авива тихо прикрыли. Банк «Леуми» выкупил здание. Долгое время там находился склад скучных бухгалтерских документов.
Что же будет с «Эденом» дальше? Трещины — на стенах, осыпается штукатурка... Вернётся ли на улицу Лилиенблюм общий праздник — в новом обличье?
P.S.
Лебёдку для поворота сцены так и не удалось запустить: с коварным механизмом не совладал даже опытный Аба Нейман.
Хасан Бек, посещая сеансы, по окончании фильма посылал адъютанта забрать всю выручку «на строительство мечети и благотворительность».
Внук Моше Абарбанеля, Одед, стал одним из первых пилотов Израиля. Он участвовал в операции «Вельвета» по доставке в Еврейское Государство самолётов из Чехословакии во время Войны за Независимость и, будучи пилотом «Эль-Аль», пережил угон самолёта в Алжир в 1968 году.
