Мальчик стоял у дивана и с восторгом рассматривал висевшее на стене чудо — скрипку! Инструмент был старенький, пошарпанный, но солнечный луч окутал его неземным сиянием. Детская ручонка потянулась к грифу, провела пальцем по струнам...
В тот день мальчик со скрипкой не расставался и даже спать без неё не хотел. Скрипку уложили рядом, с краешку.
Мальчика звали Леонид Коган.
Он родился 100 лет назад, 14 ноября 1924 года в Днепропетровске, в семье служащего фотоателье.
Борис Семёнович, отец Лёни, сам когда-то учился играть, но большого музыканта из него не вышло. Скрипка перешла к сыну, у которого оказался абсолютный слух. Трёхлетним карапузом он поправлял сестру, когда та брала неверную ноту на пианино. Заниматься Леонид начал лет в шесть. На этом, можно сказать, закончилось его детство.
Упражнения. Гаммы, гаммы, будь они неладны! А во дворе столько всего происходит: ребята гоняют в футбол, играют в войну, в гараже чинят машины... Лёня почти возненавидел скрипку. Он прятался в шкафу или под столом, чтобы увильнуть от занятий. Однако родители находили мальчишку и спокойно, без окриков и шлепков, водворяли на место — к пюпитру.
— Особенно раздражало то, что я не мог извлекать звуки, которые хотел. Были мгновения, когда ещё чуть-чуть, и скрипка полетела бы в окно! — делился пережитым годы спустя мастер смычка, — Но пришёл день, в который всё изменилось: мне удалось сыграть правильно. Как же я гордился собой!
Его первым учителем стал воспитанник Петербургской консерватории и замечательный педагог Филипп Ямпольский. А первым внимательным и чутким слушателем — мама. Софья Львовна не пропускала ни одного Лёниного занятия и так радовалась чисто прозвучавшим пассажам, что, вопреки всем ошибкам и трудностям, её сын обретал веру в себя и продолжал трудиться.
Ко дню своего рождения юный музыкант блестяще сыграл «Жаворонка» Глинки. Партии фортепьяно и виолончели исполняли взрослые. Полный успех!
Место гамм заняли этюды, гавоты, менуэты и вариации. Мальчик знакомился с композиторами прошлого: Вольфарт, Донт, Люлли, Госсек — всех и не перечесть.
Огромное впечатление на Лёню произвёл оркестр и искусство оперы. В 1933 году ему посчастливилось попасть на выступление уже признанного мастера Давида Ойстраха.
— Меня потрясло звучание вариаций Тартини-Крейслера, — вспоминал тот день Коган, — Программу завершал 24-й каприс Паганини! Как играл Ойстрах! Я долго не мог опомниться!
1934 год принёс с собой в жизнь мальчика огромное горе, от которой меркла большая радость. Внезапно умер отец Лёни, который должен был сопровождать юного таланта в столицу: Московская консерватория собирала Особую группу одарённых детей. Так в 10 лет Леонид один отправился держать экзамен.
Комиссию возглавлял знаменитый пианист Гольденвейзер.
— Он сел к роялю, подозвал меня и сказал: «Будешь называть все ноты», — поведал Леонид Борисович, — Легко! За сим экзамен и закончился!
Когана взял в свой класс Абрам Ильич Ямпольский.
— Меня сразу привлекла его редкая доброта, мягкость в общении и внутреннее благородство, — вспоминал маэстро Ямпольского Леонид, — я обожал наблюдать, как он работает с учениками! Было так интересно следить за ходом его мысли, погружаясь в глубины музыки, которые он открывал для своих подопечных!
Началась новая жизнь Лёни: общежитие консерватории, уроки, уроки, уроки... Весь день полон музыки. А педагог, хотя и добр, но требователен и непреклонен:
— Каждодневная работа будущего исполнителя начинается в самом юном возрасте, когда мышцы и суставы гибки, когда сильны непосредственность переживаний и свежесть восприятия!
Ямпольский учил мальчика извлекать льющийся, насыщенный звук на оттачивании старинной итальянской классики.
— Мой «рабочий день» длился 11 часов. Возиться с игрушками было некогда, — делился в интервью знаменитый скрипач, — Поэтому, если выпадает случай добраться до игрушек, особенно заводных, то теперь меня не оторвать!
Первый раз он вышел на сцену в Малом Зале и виртуозно исполнил «Фолию» Корелли.
В 1935 году в Москву при поддержке государства наконец переехали мама, бабушка и сестра. Теперь Лёня был с родными!
Ученики Особой группы часто посещали концерты выдающихся скрипачей. Леонид слушал Тибо, Сигети, Цимбалиста и, конечно же, Яшу Хейфица!
— Я слушал все его концерты! — вспоминал Коган, — Мне было лишь 9-ть лет, но каждая нота навсегда врезалась в память!
После концертов — обсуждение с профессором Ямпольским: особенности техники, звучания, фразировки исполнителя. Это были именно обсуждения, а не лекции: маэстро учил ребят думать самостоятельно.
В 1936 году Коган и его однокашники перешли в Центральную музыкальную школу при консерватории.
Ученикам стали доверять выступления.
— На сцену робко вышел бледный, худенький мальчик со скрипкой-половинкой, — рассказывал тогдашний аспирант консерватории, — Но его игра повергла в смятение всех, особенно скрипачей. Как это было ярко, талантливо, зрело!
Когда перед аудиторией музыкантов, где находились и знаменитости мирового класса, Леонид исполнил «Полонез» Вьетана, Арам Хачатурян не сдержал чувств и воскликнул на весь зал:
— Этот парень прославит Родину!
В предвоенные годы Коган впервые приступил к изучению наследия Паганини. В библиотеке консерватории он отыскал забытые ноты: оригинал скрипичной партии Первого концерта. При такой трактовке вся тяжесть ведения мелодической и гармонической линий ложится на солиста.
Исполнение концерта вызвало настоящий фурор!
Тогда же были записаны его первые пластинки: «Этюд в форме вальса» Сен-Санса и вариации на тему оперы Россини «Моисей».
С началом войны музыкальную школу в полном составе эвакуировали в Пензу. Ребят разместили в местном художественном училище, и они музицировали в окружении картин и скульптур, на лестницах, в подсобках. Концерты в консерваторских залах сменились выступлениями в госпиталях перед ранеными.
— Я играл прямо в палатах, в белом, не по росту халате, — вспоминал Коган, — Играл без сопровождения, стараясь восполнить отсутствие рояля звучанием, глубиной, тембром. Как бойцы слушали!
Все ученики сходились во мнении, что время в эвакуации было одним из самых продуктивных в смысле роста мастерства, и что особенно отличился Леонид:
— Лёню без скрипки тогда и не видел никто. Он вечно что-то учил, пробовал...
В эти годы юный скрипач по случаю знакомится с Тихоном Хренниковым:
— Много часов провели мы вместе, — вспоминал композитор, — Ездили на гастроли, беседовали. Меня покорила его игра и талант!
В 1943 году Коган становится студентом консерватории, а в 1944 едет в недавно избавленный от блокады Ленинград. В большом холодном зале в честь выстоявшего Города на Неве играл оркестр ленинградской филармонии. Солировал Леонид Коган.
В 1945 году Лёня участвует во всесоюзном конкурсе скрипачей. И вдруг — неудача: не попал в число лауреатов! Выяснилось, что многих (но не всех!) в жюри напугал его «виртуозный уклон» и выбор для программы музыки Паганини.
«Видно, плохо сыграл. Надо больше заниматься!» — такой вывод сделал музыкант. В 1947 году на международном конкурсе в Праге он завоевал сразу две высшие награды: как скрипач и как исполнитель скрипичной сонаты Хачатуряна! Прага стала первой ступенью к всемирной славе музыканта. Газеты восторженно писали:
— Не смотря на молодость, Коган уже сейчас — выдающийся виртуоз, с природной лёгкостью владеющий игрой на скрипке!
Потом был сольный концерт в консерватории, окончание учёбы с золотой медалью, аспирантура... Ушатом холодной воды звучала критика, что, дескать, «некоторым молодым дарованиям надо больше внимания уделять серьёзной и, в первую очередь, советской музыке! Не стоит насыщать программу романтизмом»!
Коган добавил в свой репертуар произведения Баха, Бетховена, Хачатуряна, Мясковского, однако романтизму не изменил. В 1949 году он подготовил выступление, во время которого сыграл все 24 каприса Паганини!
В 1951 году, на последнем туре международного конкурса имени королевы Елизаветы в Брюсселе, после исполнения Леонидом концерта Паганини публика, забыв о правилах и приличиях, аплодировала стоя и скандировала: «Grand Prix! Главный приз»!
Так, под гром оваций, вступил Леонид Борисович во взрослую музыкальную жизнь. Слава и успех не вскружили ему голову. Он много трудился и много выступал. Коган объездил с концертами всю большую Страну Советов и весь мир. Ему рукоплескали залы СССР, Европы, Америки и Австралии. С 1952 года Леонид преподавал в Московской консерватории. Он женился на скрипачке, своей давней подруге, сестре замечательного пианиста Эмиля Гилельса, Елизавете. Одно время у них был семейный дуэт. Их дети, Павел и Нина, продолжили династию музыкантов. Павел тоже избрал скрипку, и дуэт преобразовался в трио!
Леонида Борисовича не стало 17 декабря 1982 года: сердечный приступ во время железнодорожной поездки из Москвы на концерт в Ярославль, где он должен был выступать со своим сыном.
В последний год жизни музыкант исполнял произведения для картины режиссёра Леонида Менакера «Никколо Паганини». В начале фильма мэр Генуи, родного города маэстро, торжественно извлекает из хранилища принадлежавшую ему скрипку Гварнери, и бережно вручает инструмент «советскому Паганини» — Леониду Борисовичу Когану.
Мальчик тянется ручонкой к скрипке...
Руки Мастера берут скрипку...
Так замыкается круг жизни, исполненной музыки.
P.S.
В распоряжении Леонида Когана было две замечательные скрипки Гварнери дель Джезу: изготовленные в 1726 и в 1733 году соответственно.
Скрипка Паганини, которую Генуя доверила музыканту, носила собственное имя: «Il Cannone Guarnerius», «Пушка Гварнери».
Леонид Борисович кроме музыки интересовался техникой и механизмами. Как-то он выручил старшего товарища: в миг починил вставшие часы. Товарищем был композитор Тихон Хренников. С этого началась многолетняя дружба двух выдающихся людей.
Идея исполнить все 24 каприса Паганини в одном концерте родилась из шутливого спора с супругой.
