Эрудированный, открытый, борец за справедливость – таков популярный историк, журналист и телеведущий.
– Николай Карлович, вы, как историк, наверняка интересовались происхождением своей фамилии. Вроде бы она несложная, но тем не менее читателям интересно было бы узнать подробности...
– Слово «Сванидзе» расшифровывается достаточно просто. Корень «Сван» гласит, что род мой происходит из области Грузии под названием Сванетия. А окон чание отсылает к имеретинским корням. Вообще говоря, фамилия моя в Грузии достаточно распространенная. Окончание «дзе» означает некую принадлежность, как «ов» или «ин» у русских людей. В грузинских фамилиях существуют два основных окончания. О первом я упомянул, а второе – «швили» – означает «сын, парень, мальчик». То есть формирование фамилий в Грузии происходит так же, как и в русском языке.
– Что вы чувствуете, приезжая в Грузию?
– До неприличия редко бываю там — из-за острой нехватки времени, но зов крови, конечно, чувствую. Хотя в глубине души не очень-то в это верю, ведь во мне смешалось много кровей. Но каждая тем не менее зовет в свою сторону.
– Как воспринимаете грузинскую музыку? Трогает ли она, что называется, до глубины души?
– Грузинская музыка влияет на меня самым сильным образом, обожаю прекрасное грузинское многоголосье, несмотря на свое постыдное незнание грузинского языка — ведь в Грузии никогда не жил. И, к сожалению, приходится слушать эти чарующие песни, не понимая, о чем поется. Это стыдно для любого грузина. Честно сказать, меня вообще очень сильно трогает любая музыка. Лю- блю русские романсы, получаю от них огромное эстетическое удовольствие...
– А ваше любимое блюдо страны, прославившей цыпленка табака и харчо?
– Иногда пью вкуснейшее грузинское вино, да и национальную нашу кухню обожаю… И потому, кстати, ее сторонюсь, поскольку во время редких встреч с ней налетаю на эти аппетитные блюда с такой энергией, что потом приходится садиться на диету. Предпочитаю зелень, подливки, хачапури — но ими злоупотреблять не могу, так как склонен к полноте, а вся съеденная калорийная выпечка сразу же плохо отражается на организме. Именно по этой причине стараюсь обходить грузинские рестораны.
– В ваших жилах течет и еврейская кровь?..
– Действительно, у меня две бабушки-еврейки. Одну звали Циля Исааковна Лускина, родом она из Борисова, носила свою девичью фамилию всю жизнь. После Борисова ее большая семья жила в Луганске, где бабушкин папа работал сапожником. Лускины представляли собой обычную нищую местечковую ячейку общества, в которой родилось 11 славных детей. Сначала там шли подряд одни сестры, потом — одни братья, а Циля была самой старшей. Не по годам взрослый, организованный по характеру человек, она рано пошла работать, устроившись в шляпную мастерскую в Минске, затем переехала в Москву. Как было свойственно многим представителям еврейской молодежи того времени, участвовала в революции, полюбила эсера. В 1916 году Циля Исааковна отправилась к большевикам и стала членом РКП(б), трудилась в женотделе. Потом началась Гражданская война, ее партийная карьера пошла по восходящей, затем замужество, гибель супруга, моего деда, в холодные времена Сталина… Бабушка прожила очень долгую, безумно трудную, но тем не менее успешную жизнь, воспитав моего отца и меня. Прожив на этом свете 95 лет, успела застать мой приход на телевидение. Вторая моя еврейская бабушка, Полина Мироновна, в паспорте значилась Паулиной Меировной Горелик. Родом из Одессы, Полина была в молодости красавицей, любила театр, посещала все интересные спектакли, имела важную и нужную специальность учителя английского языка, преподавала его в Военной академии. При этом, блестяще зная английский, никогда не выезжала из страны. Вскоре она вышла замуж за моего второго деда, военного человека. Я хорошо его помню — когда он умер, мне было без малого 15 лет. Несмотря на свою еврейскую кровь, лично я не сталкивался с антисемитизмом никогда, вернее — до последнего времени. Сейчас в Интернете часто встречаются неприятные политические выпады в мой адрес, порой принимающие антисемитскую форму. Не исключаю, что не встречался ранее с пятым пунктом еще и потому, что ношу доставшуюся мне от отца грузинскую фамилию, оправдывающую мою неславянскую внешность. А бабушки в советских анкетах не фигурировали. В общем, в моем случае получилось очень интересно и выгодно для жизни в СССР. По всем еврейским законам я чистый еврей, а по советским правилам отец мой грузин, а мать — русская.
– Расскажете какой-то курьезный случай из вашей журналистской практики?
– Это было давно, в середине 1990-х, я вел на голубых экранах в прямом эфире свой 12-минутный проект «Подробности». Наверное, многие помнят эту популярнейшую ежедневную программу, которую выпускали в прайм-тайм, после передачи «Вести», на канале «Россия». А когда ты каждый день в прямом эфире, это становится обыденным, к такому состоянию привыкаешь и работаешь без всякой нервотрепки. Разве что для подобной работы необходимы очень хорошие нервы, иначе занятие это никому не порекомендую. Так вот, вспоминаю такой веселый случай. Мы бурно отметили день рождения дамы — нашего звукорежиссера, хорошо выпили. Перед началом прямого эфира я довольно долго разминал себе губы, корчил рожи. И вот прямой эфир уже начался, мне об этом вовсю кричат, а я не слышу, потому что нахожусь далеко не в том состоянии, в котором полагается вести передачи, продолжая забавно гримасничать и активно разминать свои губы. Говорят, народ в аппаратной падал от смеха. В какой-то момент я всё же услышал, что прямой эфир давно идет, и прекратил «развлекать» публику. Слава Б-гу, за это мне, как ведущему журналисту, ничего плохого не было, ведь за окном уже царила эра демократии! Только рейтинг передачи стал выше…
– Может, теперь каждый раз так рейтинг увеличивать?
– Ни в коем случае! (Смеется.)
Беседовала Яна Любарская
