Каков человек по природе своей – плох или хорош? Этот вопрос был предметом спора величайших мыслителей на протяжении многих веков.
По мнению философа Томаса Гоббса, человеческой природе присуща «вечная и беспрестанная жажда всё большей и большей власти, прекращающаяся лишь со смертью».
Мы – плохие, но законы, установленные государством и поддерживаемые полицией, ограничивают причиняемый нами вред.
Жан-Жак Руссо, напротив, полагал, что по природе своей человек хорош, а плохим его делают именно общественные установки.
Этот спор и сегодня актуален для последователей теории неодарвинизма. Одни утверждают, что естественный отбор и борьба за существование генетически превращают нас в ястребов, а не голубей.
Биолог-эволюционист Майкл Гайзлин считал, что «ударь альтруиста, и сразу увидишь оскорбленного лицемера». Для сравнения, в серии прекрасных работ о приматах, включая и его любимых карликовых шимпанзе, натуралист Франс де Валь находил у них способности к сопереживанию, эмпатии, заботе об окружающих и даже проявление альтруизма.
Скверная природа
Литератор-имажинист Томас Хьюм называл это фундаментальным разрывом между романтизмом и классицизмом.
Романтики считали, что человек по природе своей был хорошим, но его подавили плохие законы и обычаи, и, избавившись от них, мы дадим шанс бесконечным возможностям человека.
Классицисты придерживались противоположной точки зрения, что человек – зацикленное и ограниченное животное, природа которого абсолютно неизменна, и сделать его достойной личностью можно лишь с помощью традиций и четкой организационной структуры.
В соответствии с классическим еврейским комментарием Библии, именно эта тема стала предметом спора между ангелами, когда Всевышний творил человека. Ангелы, олицетворяющие качества доброты и милосердия, поддерживали сотворение человека, ибо «люди будут совершать добрые и праведные поступки». Ангелы, воплощающие в себе стремление к миру, были против, так как «с появлением человека начнутся ложь и войны».
Но в результате, как мы видим, человек всё же был сотворен. Видимо, Творец надеется, что со временем человек станет лучше и будет причинять этому миру всё меньше и меньше вреда. В общем и целом, за рядом исключений, человечество с течением времени стало менее жестоким. Доказательства этому весьма убедительно приводит ученый-когнитивист профессор Стивен Пинкер из Гарварда в своей книге «Лучшее в нас».
Человек совмещает в себе и хорошие, и плохие качества, а психология объясняет, почему это так. Мы рождены, чтобы конкурировать и сотрудничать друг с другом.
Жизнь – это конкурентная борьба за скудные ресурсы, поэтому мы ведем борьбу и убиваем. Вместе с тем, выжить мы способны только в коллективе.
Без навыков сотрудничества и доверия мы не смогли бы образовать группу и выжить. Слова Библии «Нехорошо человеку быть одному» указывают, в числе прочего, и на это. Поэтому мы агрессивны, но вместе с тем и альтруистичны: агрессивны по отношению к чужакам и альтруистичны с членами собственной группы.
Моральный универсум
Иудаизм предлагает взглянуть на эту дилемму с другой стороны. Вся история цивилизации от Сотворения мира до Великого потопа – история про то, как в созданный и работающий по определенным порядкам мир пришел человек, который породил хаос, «наполнил землю разбоем», что привело в результате к уничтожению сотворенного мира. Потоп вернул Землю к состоянию, в котором она пребывала изначально, когда «земля была пуста, и тьма была над пучиной, а дух Б-жий витал над водой». Затем Создатель начал всё сначала – Ной стал новым Адамом.
И Адам, и Ной были «сотворены по образу и подобию», но говорит об этом Тора совершенно разными словами. Про Адама сказано: «И сотворил Бог человека по Своему образу».
После же потопа Творец говорит: «Если кто-то прольет человеческую кровь, то его собственная кровь будет пролита другим человеком, ибо человек создан как образ Б-жий».
Разница бросается в глаза. Первая фраза буквально кричит нам: «По Его образу ты создан, владычествуй над миром!» Вторая же говорит о границах этой власти: мы способны убить, но нам нельзя на это идти. У нас есть сила, но нет права.
Еще одно ключевое различие: в истории про Сотворение мира в тексте Торы семь раз упоминается слово «хорошо», складывается впечатление, что Всевышний сотворил человека с верой в то, что по природе своей он всегда будет выбирать только хорошее.
А в истории про потоп семь раз упоминается слово «завет», то есть фактически вводится понятие законов: что можно делать, а чего – нельзя.
Законы, конечно, были и до этого, но они были связаны с физическими и природным явлениями, а не моралью. Законы науки – ведь тоже законы: оброненный предмет падает на землю. Но законы науки – это описания, в то время как законы морали – предписания.
Когда физическое явление не получает объяснения с научной точки зрения, то, значит, с этими законами что-то не так. Вот почему на смену универсуму Ньютона приходит универсум Эйнштейна. Эти законы могут изменяться по ходу развития интеллектуальной мысли и технологий. Если же человек нарушает моральный закон: убивает, насилует, грабит, – то проблемой становится не закон, а поступок. Сам моральный закон неизменен.
Важный момент, что законы науки относятся к явлениям, лишенным свободы воли, а законы морали подразумевают наличие этой свободы – и именно этот факт олицетворяет качественное отличие человека от других форм жизни. Таким образом, мир после потопа базируется не на концепции добра, а концепции закона. Цивилизация сменила свои ориентиры, и на смену тому, что древние греки называли физис (природа), пришел номос (закон).
Закон с неврологической подоплекой
Вообще, у всей этой концепции существует неврологическая подоплека. Все мысли и действия человека, равно как и осознание им последствий своих действий, контролируются префронтальной корой головного мозга.
Но она функционирует медленнее, чем мозжечковая миндалина, которую каббалисты называют «животная душа».
Эта миндалина, еще прежде чем мы успеваем осознать происходящее, выдает реакцию из разряда «бежать или бороться». Без нее человеческая цивилизация не смогла бы выжить.
Проблема заключается в том, что эти мгновенные реакции могут иметь деструктивные последствия. Довольно часто они заканчиваются злом и враждой – не только межвидовой по принципу «хищник и жертва», которая является неотъемлемой частью природы, но и внутривидовой беспричинной враждой, которая характеризует жизнь самых социальных животных – людей.
Речь идет не о том, что мы всегда несем с собой зло. Сопереживание и сочувствие присущи нам в той же степени, что страх и агрессия.
Но всё дело в том, что страх и агрессия могут подавить все остальные чувства.
Американский психолог и научный журналист Даниэль Гоулман называет это явление эмоциональным захватом – немедленной интенсивной эмоциональной реакцией на воспринимаемую угрозу или внезапное событие. Сильный инстинкт страха рождает жестокость.
«Эмоции заставляют нас выдавать немедленную реакцию, ведь ситуация очень критична, и без лишних раздумий предлагают нам немедленный план действий». Импульсивные действия зачастую деструктивны, потому что их не предваряют размышления о возможных последствиях.
Вот почему при переходе от Адама к Ною, после потопа, в Торе смещаются акценты с природных явлений на моральные и вводится понятие закона, который призван защитить нас от самих себя.
