Инна Клоцман, о которой далее пойдет речь, кандидат медицинских наук, медик с 32-х летним стажем работы в России и 20-ти летним опытом практики в области курортологии и санаторно - курортного лечения в Израиле, организатор и главный врач санатория «ЭЛИНА», единственного в Израиле, основным направлением которого являются проблемы опорно – двигательного аппарата.

А вообще, это удивительное место можно называть не только санаторием, но целым клубом по интересам. Пациенты Инны, попадая в ее заботливые руки, словно погружаются в особый мир внимания, теплоты, доброй энергетики. Они общаются между собой, устраивают литературные поэтические вечера, посещают экскурсии по Святой Земле, поддерживают друг с другом приятельские отношения и самое главное, улучшают состояние своего здоровья. Сама наша героиня - родом  из Дагестана, а сегодня, она давно переехала  в еврейское государство.

Счастливая жена, мама, бабушка, замечательный опытнейший доктор для сотен людей, прошедших через нее, кажется, что Инна – абсолютно состоявшая женщина. И действительно, все так, как нам кажется. 

Но не в ее характере останавливаться на достигнутом. Как и всю свою жизнь, она продолжает копать, исследовать, искать, пытаясь найти первопричину у всего, не собираясь ни на один оборот сбавлять набранную за годы работы, скорость. О том, почему после переезда на Святую Землю она обратилась к альтернативной медицине и к санаторно – курортному лечению, с какими трудностями столкнулась после алии и по какой причине Инна Клоцман вообще покинула родную Махачкалу, как в далеком советском детстве чуть не погибла  от жуткой  скарлатины, в нашей беседе.

- Инна, расскажите, пожалуйста, о себе.

Я родилась в Грозном, 7 апреля 1939 года, в смешанной семье. Мама - Клоцман Ольга Владимировна, а папа – дагестанец, Магомедов  Хизри  Султанович. Встретились они в селении Маджалис, республики Дагестан, в 1937-м году, когда мама получила медицинское образование, войдя в первый выпуск  Дагестанского медицинского института, и  по распределению поехала работать в это селение. Папа в это время был там главным ветеринаром. Меня, через месяц после рождения, привезли в селение Маджалис, где я жила с родителями. Ольга Владимировна значилась главным врачом в местной больнице, и когда в 1944-м году, ее перевели на работу в Министерство здравоохранения Дагестана, мы переехали в Махачкалу. Папа работал тогда в Министерстве Сельского хозяйства, мама трудилась зам.министра здравоохранения по лечебной работе. А я продолжала расти, причем на природе, была эдаким чистым нетронутым цветком, благоухающем в садике местного лечебного заведения, где трудилась доктор Клоцман - старшая. А затем, дагестанский дедушка решил взяться за мое развитие и воспитание и начал показывать мне разные, интересные для ребенка, общественные места, отчего я начала болеть всеми возможными детскими заболеваниями. Самое тяжелое время наступило, когда мама уехала защищать  государственный годовой бюджет, а я заболела скарлатиной, меня положили в больницу, вместе с моей бабушкой, которая  была еще и моей нянечкой, а на дворе стоял 1945-й год. Отец дал маме телеграмму – «У нас все в порядке, но у Инны – скарлатина». Мама с диким трудом вырвалась из Москвы, и меня забрали домой. На утро следующего дня, у меня начался дифтеритический круп. Это была внутрибольничная инфекция, после чего, поняв, что дело – серьезное, собрался консилиум на самом высоком уровне, они заявили, что я могу умереть, но есть вероятность,  что выживу, если получу уколы определенной сыворотки. Так и поступили, мать дала на это дело согласие, после чего, я выздоровела. Потом были малярия, коклюш, ветрянки, я переболела всем, чем только можно. В 1947-м году, наконец, отправилась в школу. Первым  учебным заведением, которое посетила, стала  Вторая женская школа. Закончила я в ней восемь классов, и далее - началось объединение мужских и женских школ, таким образом, я попала в 13-ю школу города Махачкалы, которую закончила в 1956-м году. Каждый год, начиная с 4-го класса, мы сдавали экзамены, в выпускном у меня предстояло аж 10 испытаний! Шла на серебряную медаль, но не получилось. Потом поступила в Медицинский институт, на лечебный факультет.

- Последовали за мамой, по ее стопам?

Вообще, я не собиралась в медицину, неплохо рисовала, мне говорили, что у меня есть способности, у нас были хорошие преподаватели ИЗО, черчения, а в 9 классе решила, что буду заниматься созданием рисунков тканей и объявила о своем выборе дома, маме и папе, сообщив, что могу получить эту специальность лишь в Нижнем Новгороде, но родители твердо мне сказали – «Выбирай ВУЗ в Махачкале, ты никуда не поедешь, ты – единственный ребенок в семье!» Я послушалась и  выбрала Медицинский институт, заранее решив, что буду заниматься особо опасными инфекциями, ездить на всякие экспедиции по чуме, холере. Начала читать медицинскую литературу в этом направлении. Специальной приемной комиссии я твердо заявила, что хочу заниматься только особо опасными инфекциями, на что ученые, знавшие мою маму, лукаво переглянулись, не ведает мол девочка, что говорит.

- Что было дальше?

Я поступила, с удовольствием училась. Сказать, что сильно  пропадала за зубрежкой учебников – нельзя, занималась активной общественной работой, была комсомолкой, участвовала в художественной самодеятельности. На третьем курсе института пришла  на кафедру микробиологии и так сложились обстоятельства, что по иронии судьбы, у меня пропало всякое желание заниматься инфекциями и микробиологией. А это был третий курс, у нас начался такой предмет, как патологическая анатомия. Мне очень нравился климат на кафедре, те преподаватели, которые нас обучали, постепенно  стала посещать уроки по этой теме. Опять же, штудировала книги по данной проблематике, которые мне рекомендовал профессор, мой доклад был высоко оценен в Институте, а в Москве, на студенческой конференции, я  заняла на конкурсе второе место. Поэтому, своим направлением, в итоге, выбрала патологическую анатомию. Параллельно с этим, продолжала участвовать в общественной жизни института, играла в нашем Студенческом театре, участвовала в молодежных концертах, как конферансье. В 1961-м году, после окончания учебы, вышла замуж за Хубова Эдуарда Георгиевича, с которым мы учились в параллельных классах, который, к тому моменту, закончив Строительный Махачкалинский техникум, был вторым секретарем Горкома Комсомола. Учебу завершила с острым желанием заниматься патологической анатомией. Вскоре у меня родился первый сын, и я получила место на кафедре, где продолжила трудиться.

- Как же получилось так, что вы занялись еще и онкологией, о чем узнала, перечитывая вашу биографию в интернете?

Дело в том, что в то время у нас построилась Вторая городская больница, и я была назначена на должность патологоанатома. Но поработать не получилось, у лечебного учреждения были большие неприятности, и я оставалась на базе Республиканской клинической больницы, где шла моя подготовка. Это был 1963-й год, когда я пыталась получить более высокую квалификацию, и проходя общую специализацию на курсах в Москве, меня больше заинтересовало направление диагностики онкологии. В 1963-м году началось строительство Онкологического центра у нас в республике, у меня было твердое  убеждение, что я должна там работать. И вот, в 1969-м году был закончен и введен в работу Онкологический центр, а поскольку я уже проходила первую специализацию в подобном центре в Москве, то попыталась перейти на работу в этот новый местный объект. Это все шло с огромным трудом, моя старая больница возражала, не хотела меня отпускать. Тогда, я обратилась в Институт им.Герцена, чтобы они подтвердили мое направление в онкологии, которое я получила у них, и лишь после этого, начала работать в Онкологическом центре в Махачкале, где было наконец-то создано патологоанатомическое отделение.

- В Москву больше не ездили?

Конечно ездила! В 1973-м году - начала заниматься научной работой в Институте Герцена в Москве, взяв интересное направление – пограничные опухоли бронхиального дерева. На тот момент, в СССР было опубликовано в районе  восьми работ в этом направлении. Основную литературу собирала в Центральной медицинской библиотеке столицы, два раза в год приезжала в белокаменную. Это была очень интересная работа, мной было написано несколько статей по этому вопросу, а именно - по разновидностям опухолей, ведь именно от этого,  какое именно злокачественное образование выросло у пациента, зависит выбор его лечения. В 1976-м году, прошла первичную защиту в самом Институте Герцена и было вынесено решение, что я должна дополнить свои исследования новыми работами, для чего еще год должна  пробыть в Москве. Опять же, по сложившимся обстоятельствам, мне не удалось вырваться на год на такое обучение, а исследования в этом направлении я все же сделала, осталось их только подтвердить. В Институте Герцена - все это прошло достаточно успешно.

- Инна, то есть, звания и степени, вы в Москве не получили, все сорвалось. Однако, Вы все-таки - кандидат наук? Как так получилось?

Это все случилось потом, с учетом других опубликованных работ.  До 1986-го года, я продолжала работать в Онкологическом центре Махачкалы, заведовав патолого-анатомическим отделением. На тот момент, мы обслуживали всю республику. Затем вышел приказ об  объединении служб, то есть - о создании единой патологоанатомической службы, и дело дошло и до нас. Я категорически была с этим не согласна. Тем не менее, нас вывели из подчинения Онкологического центра, в 1983-м году. И я добилась направления на усовершенствование, которое проходила в Ереванском медицинском институте. После возвращения оттуда, через месяц, случайно узнала, что меня назначили начмедом в Онкологическом центре города Махачкалы, и в этой роли пробыла на посту 5 лет. Сказать честно, долго сопротивлялась данному назначению.

- Вы также читали  лекции в Медицинском институте, как вы все успевали?

Так складывались обстоятельства, что кафедра и мои бывшие учителя часто обращались ко мне, с просьбой помочь. И я абсолютно добровольно помогала, когда действительно не хватало преподавателей, передавая будущим поколениям весь свой опыт и знания. Сначала провела один семестр на лечебно –профилактическом факультете и второй раз, читала лекции будущим педиатрам. И вот, с ноября 1983-го года по 1988-й год я была начмедом, продолжая заниматься патологоанатомической работой, проводила свои срочные исследования, можно сказать, что с микроскопами не расставалась никогда. С 1988-го года меня, без согласования, назначили на должность начальника патолого – анатомической службы республики. В этой должности я также продолжала трудиться, не отрываясь от деятельности в Онкологическом  центре, где много занималась исследовательской работой. На этой должности работала до мая, 1993-го года.

- А как же вы все-таки попали в еврейское государство, что повлияло на ваше решение покинуть Дагестан?

Тогда мне как раз исполнилось 55 лет, закончилась моя работа, складывалось острое намерение уехать. Мои сыновья уже имели свои семьи, а я успела стать бабушкой, ну а ситуация в Дагестане стояла очень напряженная. Дело в том, что у нас числился приятель, который в 1973-м году уехал в Израиль, у него был брат, которому я помогала, как медик. И тот товарищ так и сказал мне - «Что ты тут сидишь?!» А мыслей об отъезде у меня никогда не было. И когда стали уезжать родные и близкие, а коллеги в белых халатах приходили прощаться, отправляясь на пмж - заграницу, мне стало совсем не по себе. Да и та ситуация, которая была у нас в начале 90-х, выглядела ужасающей. Разгул стрельбы, грабежей, бандитизма, элементарно сходить на рынок, без опасных приключений, было непросто. С работой ситуация также оставляла желать лучшего, причем, старшего сына, мне лично пришлось выручать деньгами. А младший тогда учился на стоматолога в мед.институте, у него с  супругой родился ребенок, и чтобы как-то материально его поддержать, он взял академический отпуск, и пошел работать ко мне водителем. А когда его академический отпуск закончился, он получил повестку в армию. Тогда я приняла железное решение – отправиться с родными  заграницу.

- Получается, жизненные, бытовые обстоятельства вынудили вас  покинуть родные пенаты?

Совершенно верно. Мои родители были к тому времени уже глубоко пожилыми людьми, папа был во время ВОВ контужен в позвоночник, мы как-то его поддерживали, но вскоре у него произошла полная атрофия мышц конечностей. Пришлось сильно напрячься, используя все свои возможные и невозможные связи, и в итоге, его мы тоже привезли в Израиль.

- Вы отправились на Святую Землю вслепую, ни разу не побывав там до этого? И как планировали начать новую жизнь? Работать по специальности, вовсе уйти из медицины, или вообще жить на одну пенсию?

- Я приехала в Израиль в 55-ть лет, до пенсии мне было еще далеко, и во мне росло огромное желание стать нужной своей исторической родине. Но до того, как переехать туда насовсем, я, в 1993-м году, по приглашению друзей, посетила эту страну – гостем, где уже обитало несколько моих знакомых. С их помощью. я нанесла визиты в целый ряд больниц Израиля в  разных городах. Наибольшее впечатление произвела на меня  больница «Сорока» в Беэр – Шеве, которую мне повезло увидеть благодаря землякам, где работал знаменитый профессор Закс, с работами которого я была хорошо знакома и "выросла" как врач. После нашего общения, проф. Закс  меня уже фактически брал на работу.

- С какими впечатлениями приехали в Россию, после этого пробного заплыва?

Вернувшись в Махачкалу, глубоко на подсознательном уровне я понимала, что работать по своей медицинской специальности – в Израиле не смогу, и вот почему. Это называется языковой барьер. Прекрасно понимала, что так, как я привыкла говорить со своими коллегами на русском языке, общаться на иврите на таком уровне, в 55 лет, уже не смогу. Родственники сомневались, смогу ли я найти себя в Израиле. Я ответила, что буду развивать там направление санаторно – курортного лечения, потому что это еще никем не занятая ниша. Этот разговор состоялся в 1993-м году, когда я запоем объясняла мужу, как я себе все это представляю. И вот, лед тронулся, мы, наконец, переехали на Святую Землю окончательно и бесповоротно. Сначала, мы расположились в Натании.

- Что было у вас на душе в тот момент?

Мне было очень непросто. Но я не имела права никому показывать свою слабость и переживания, ведь я привезла сюда огромное количество родни, а следовательно – несла за них колоссальную ответственность. Ведь все они были в какой-то растерянности, без языка. На новом месте я старалась осуществить задуманное, найти себя в новой отрасли, скажем так. Прошла курсы по массажу, по рефлексотерапии, по иглотерапии, по альтернативным медицинским направлениям. Потом, меня на некоторое время занесло в область психологии, но – ненадолго. Потому что моя идея о создании санатория никуда не делась, не ушла, мне надо было просто адаптироваться к ситуации, узнать суть жизни в Израиле. Работала в Институте психологии под руководством профессора Погребенского (тренинг по методу СОМДА), прошла курс обучения методикам Кранио-сакральной терапии под руководством Ефима Свирского.  Все это время я набирала дополнительные знания по своему направлению будущей работы, впитывая все, как губка. Затем, встретила двух  приятных компаньонов по моей тогдашней деятельности и предложила им создать Ор-Акиве маленький санаторий. Они с радостью согласились, и с  этого все и началось, люди меня очень поддержали.

- И что, вы открыли в Ор – Акиве санаторий?

Нет, до этого еще было далеко. Сначала это были жалкие попытки типа амбулаторных приемов, которые потом переросли в большее, к нам на консультации стали приезжать люди. Через мои руки также прошло большое количество гиперактивных детей, которым помогла методика краниально-сакральной терапии. В 1996-м году, нам удалось снять  место для санатория, куда по нашей рекламе приезжали отдыхающие, и мы проводили им разные процедуры. Однако, нам с  самого начала стало понятно, что отдельно массажи и грязевые аппликации, человеку с серьезными проблемами, вряд ли могут помочь за короткий срок. Поэтому, я интуитивно понимала, что это должен быть комплекс, и практика нам доказала, что это так, помимо всего прочего, для наших пациентов нужно было готовить правильную еду.

- И когда же это случилось? Когда полным ходом заработал ваш санаторий «Элина»?

В 2000-м году, нам удалось перейти с амбулаторных приемов на постоянное и длительное санаторно – курортное лечение, для чего мы стали снимать виллы, оформлять, как положено, жилые помещения. Сначала у нас, правда, все не очень хорошо получалось с питанием, но мы решили и эту проблему, сегодня, умудряемся успевать все, и лечить, и готовить правильные диетические блюда, и даже возить наших подопечных на экскурсии по стране, что они особенно любят!

 - Инна, вы были абсолютно  правы, говоря о том что нужен  именно комплексный подход, и вы все – таки добились своего! Но скажите честно, пожалуйста, полностью ли оправдывает санаторий  себя материально?

Самый первый раз, когда мы только сняли помещение, и у нас возникли материальные проблемы, то мы обратились в специальную организацию,  которая выделила нам на троих - по 3000 шекелей, как единовременную помощь, которую мы затем выплачивали в течение 5 лет. Это был один - единственный раз, когда мы приняли такую поддержку. В остальном, это все проходит очень трудно. Было сделано несколько попыток выйти на некие городские инстанции, но постоянно мы нигде не находили поддержки. Часто, деньгами помогали друзья. Однажды, мне задали вопрос в бухгалтерии, как мне удается – выживать, работать, быть на плаву? На что я откровенно ответила, что получаю российскую пенсию, дети - пособия без социальной надбавки, я эти средства тоже трачу на свой проект. В последнее время, переехав из Ор – Акивы в Хадеру, я выходила на разговоры с властями, на высоком уровне вела с ними беседы о том, что санаторно –курортное направление и его серьезное развитие, могут  дать Израилю огромную материальную прибыль и всемирный престиж!

- Инна, но нужно ли было все-таки вам создавать санаторий именно в Хадере? Ведь есть в еврейском государстве и обычные моря, и Мертвое море, натуральный  источник витаминов и здоровья, созданный самой природой…

Мертвое море – изумительно, я согласна, но туда не всем можно попадать, так как этот кладезь минералов и полезных микроэлементов, находится в самой низкой точке мира - там очень низкое давление! Хотя, конечно, там хорошо лечатся кожные заболевания. На севере Израиля нам можно великолепно развить кардиологическое направление. У нас есть источники, через которые есть шанс расширить гастроэнтерологическое  направление. Но пока, к сожалению, в моей стране, это никому не нужно. Но я, как видите, все это стойко принимаю и держусь, так как по природе я – достаточно сильный человек. Первый и пока что единственный санаторий в Израиле «Элина», имеет очень четкое направление, он помогает людям с разными болезнями опорно – двигательного аппарата.

- Получается, у вас сегодня налажено работает свой центр, имеются свои больные, люди знают вас, к вам приезжают не только жители Израиля. В санатории лечатся больные из России, Белоруссии, с Украины. Значит, работать все же есть смысл, и не все так грустно?

Работаю, потому что у меня есть острое желание помочь людям. То самое зерно, которое когда-то получила от родителей – помогать тем, кто рядом, кто нуждается в докторах, я пронесла через всю жизнь. Как-то, в прошлом интервью, у меня спросили, почему я выбрала для своего детища именно проблему опорно – двигательной системы? Потому что, это достаточно серьезная и важная для человека, проблема. Недугами, связанными с суставами, начинают страдать с детства, и без регулярной профилактики, постоянного наблюдения за подобными патологиями, можно получить больную нацию. Работая больше 20 лет в этом направлении, у меня сложилось четкое ощущение, что замечательная израильская медицина, работающая по американскому стилю, это – симптоматическое лечение. Русская школа, еще дореволюционная, всегда шла в своей работе от поисков причин боли, чтобы избавить человека от того или иного страдания. Надо искать первоисточник, чтобы получить правильный результат, а не выписывать пациенту очередную таблетку, чтобы не заморачиваться в поисках причин. Например, у некоторых людей болят колени. Причин этого – огромное количество. Семейный доктор на приеме пишет - артроз, артрит. Но это не так. Приведу пример. Накануне своей свадьбы, в 61-м году, я упала с лестницы. Ни на что не обратила внимания, встала и пошла. А через год стала обращать внимание, что раньше ходила очень быстро, а теперь, на месте ушиба, часто возникает боль. Пила обезболивающие, обследовалась. Мою проблему исследовал целый консилиум. Оказалось, дала о себе знать старая травма. А в 83-м году, поскользнулась на последней льдинке в Махачкале, сильно упала, благо - спасла шуба, но образовалась огромная гематома. И тогда, лишь костоправы спасли меня. Сейчас, я – сапожник без сапог, пусть я и медик, но сама к себе отношусь очень неправильно, из-за чего, часто возникают  проблемы.

- Какие у вас планы на ближайшее время?

Ищу, что еще, не открытого мною, может помочь больным, и моя исследовательская работа  продолжается. В «Элине» мы  применяем методы аппаратной и неаппаратной физиотерапии, сочетаем лимфодренаж с рефлексотерапией, и мы, работники санатория, стараемся все время совершенствовать и улучшать качество наших услуг, узнавать что-то новое,  дабы затем – применить свежие, полученные знания, умения и навыки, во благо наших пациентов.

-Какие качества для врача вы считаете самыми главными?

Профессионализм, доброту, честность и порядочность.

- Почему санаторий называется именно так, и можно ли сказать, что "Элина" - это клуб, сообщество, а не просто санаторий. Вы проводите музыкальные и литературные вечера, организовываете экскурсии по Израилю  - почему?

Название санатория - это аббревиатура двух имен. Инна - это мое имя, Эмилия - имя моей внучки, отсюда "Элина".  В отношении музыкальных, литературных вечеров, экскурсий по стране - это тоже часть лечения. Ведь нельзя помочь больному, мысли которого только о болезни. Позитивный настрой, хорошее настроение, живое доброе общение - также входят в комплекс лечения, вместе с лечебными процедурами и правильным питанием.

Большое вам спасибо и успехов в вашем нелегком, но таком  благородном деле!!!

Беседовала Яна Любарская