Школьный учитель Горохов из Екатеринослава помог в начале ХХ века заложить основы новой израильской песенной традиции с «восточным акцентом». Сам он называл их «песни йеменского происхождения».
В начале прошлого века в Палестине русские и идишские песни с новыми ивритскими текстами назвали «песнями Земли Израиля» («Ширей Эрец Исраэль»). Общественные песнопения («шира бэ-цибур») под гитару, аккордеон, кларнет и балалайку стали, возможно, основным повседневным культурным мероприятием в жизни кибуцев.
Но с начала 1920-х годов композиторы, даже приехавшие из России и Европы, стали сознательно отходить от славянского и клезмерского влияния, которые, по их мнению, не годились для нового национального характера. «Характер клезмера удручающе сентиментален», — напишет позже, в 1943 году, музыкальный критик и композитор Менаше Равина.
Начал создаваться музыкальный стиль, вобравший в себя местные музыкальные традиции, радикально отличавшийся от стиля восточноевропейской диаспоры и часто использовавший арабские музыкальные инструменты — тар, дарбуку, саз.
Пример этого стиля — совершенно восточная на наш слух «Шдемати» — «Моя нива» (שדמתי), написанная в 1927 году. Ее композитор при рождении имел фамилию Горохов; его русское имя история не сохранила.
В сборнике его песен, опубликованном в 2007 году Ассоциацией наследия еврейской песни, есть фотокопия рукописной автобиографии: «Я родился в 1894 году в России и переехал в Израиль в 1906 году, взяв имя Едидья Адмон. В 1913 году окончил учительскую семинарию. Солировал в хоре Идельсона. Преподавал в Яффо в школе для мальчиков; с началом Первой мировой войны переехал с семьей в Египет, где пошел в британскую армию и служил до конца войны, потом стал певцом в Иерусалимской ассоциации музыкантов».
Кстати, пионер изучения еврейской музыки Авраам Цви Идельсон известен тем, что музыка «Хава нагилы», ошибочно называемой народной, – это его обработка нигуна садигурских хасидов.
«В 1923 году я поехал в Соединенные Штаты, – пишет дальше Адмон, — где в один прекрасный день прочитал объявление радиостанции о конкурсе певцов. Сидел там в очереди и слушал, как другие прекрасно поют подготовленные мной известные англоязычные песни. В отчаянии я вышел на улицу. Вдруг мне пришло в голову использовать мелодии, которые я придумывал на дружеских вечеринках. Я ушел и послал на радио телеграмму: «Пою бедуинскую музыку. Вам интересно?» Ответ был: «Немедленно приходите». Назавтра я вернулся, вошел без очереди, спел одну мелодию без слов, попросил меня подождать, вышел и позвонил на это радио с просьбой услышать певца из арабской кофейни. Результатом стал контракт на шесть выступлений в неделю. Через некоторое время на другой радиостанции я пел уже в сопровождении оркестра, но так как я свободно импровизировал песни, проблема была в нотной записи. Приходилось записывать на фонограф и расшифровывать свои импровизации. Через три года я, окрыленный успехом, вернулся в Израиль и сразу же написал несколько песен для г-на Голинкина».
Надо заметить, что Мордехай, он же Марк, Голинкин — первый оперный дирижер Израиля; в пользу его оперного проекта Шаляпин дал в Петрограде благотворительный концерт, где спел «Атикву».
Среди этих песен была и «Шдемати», «песня песен» Едидьи Адмона, написанная на слова Ицхака Шинхара.
Шинхар (Шёнберг) родился в 1902 году в украинском Волочиске и переехал в Израиль в 1921 году. Работал там на стройках, перевозил на верблюдах песок и гравий, но одновременно писал пьесы, прозу для взрослых и детей и стал одним из создателей ивритской поэзии, основанной на традиционных источниках. Стихи в песне «Шдемати» — радость сельского труда, восторг пахаря.
Моя нива...
На рассвете я сеял ее в слезах
И звучала молитва.
Моя нива...
Роса легла и сияет под светом луны
Перед жатвой пшеницы.
Легким шагом легкий серп
Взлетит на колосья.
Моя нива...
Золото растворено и разлито по земле.
Это – хлеб на корню.
(Перевод Игоря Якубовича)
Адмон пишет дальше: «В 1929 году я отправился в Париж. Мне удалось встретиться с великой Жюльетт Надей Буланже (композитор, дирижер, пианистка. – Прим. авт.). Она изучила принесенный мной материал и приняла меня в свою знаменитую школу Ecole Normale de Vries. По ее рекомендации я записал с женой Эстер Адмон две песни в сопровождении оркестра Парижской национальной оперы. Одной из них была «Шдемати».
Это была первая в истории израильских песен запись за рубежом.
В 1974 году Едидья Адмон получил Премию Израиля за труд всей жизни: вклад в музыку и культуру на Земле Израиля. Он умер весной 1982 года. Его именем названы улицы в Беэр-Шеве и Тель-Авиве.
За прошедшие годы «Шдемати» в самых разных обработках исполняли десятки виднейших израильских певцов, среди которых Илька (Гилель) Раве, ансамбль «Дудаим», Шошана Дамари, Ханна Ахарони, Давид д’Ор, Даниэль Замир, Барри Сахаров, Айя Азриелант, супруги Эстер и Аби Офарим.
И совсем недавно «Шдемати» прозвучала и в Москве в исполнении автора этих строк с сопровождением артистки Госоркестра России имени Е.Ф. Светланова Юлии Кабаковой, перестроившей свою виолончель под древний арабский музыкальный инструмент уд, предшественник лютни и гитары.
