В годы Второй мировой войны многие европейские евреи стремились бежать в Палестину или в Соединенные Штаты. Однако некоторые из них оказывались в более необычных местах, включая Боливию, где в 1938-1941 годах около 20 000 еврейских беженцев обрели безопасность. В их числе были родители Леи Шпитцер, почетного профессора истории, преподававшей в Дартмутском колледже в течение 40 лет. Она рассказала историю своей эмиграции Деборе Кац — корреспонденту американской еврейской газеты «Jewish Press».
«После того, как Австрия стала частью нацистской Германии в 1938 году, младшая сестра моей матери, Элла, бежала из Вены и нелегально перешла швейцарскую границу. Несколько месяцев спустя ее родители — мои бабушка и дедушка по материнской линии — тоже бежали в Швейцарию. Они были пойманы швейцарскими властями и оказались под угрозой депортации в контролируемую нацистами Австрию, что означало верную смерть». Элла узнала об этом и отчаянно пыталась им помочь. По счастливой случайности в этот драматический момент Элла получила письмо от человека, с которым у нее были романтические отношения в Вене, и который сумел эмигрировать в Боливию. Он приобрёл несколько боливийских въездных виз и предложил Элле использовать их для ее родителей и других близких родственников — но только при условии, что она тоже приедет в Боливию и выйдет за него замуж. Она решила вести себя как самоотверженная дочь. Фактически Элла продала себя ради иммиграционных виз, чтобы помочь моей семье добраться до Боливии. К сожалению, однако, она была крайне несчастна в этом браке, что в конечном итоге привело ее к самоубийству».
В конце 1930-х годов президент Боливии Герман Буш всеми силами искал пути оживления экономики своей страны. Маурицио (Мориц) Хохшильд, крупный бизнесмен еврейского происхождения и друг президента, убедил Буша в том, что еврейские беженцы могут в этом помочь. 23 августа 1939 года Буш был убит, но примерно 9000 еврейских беженцев прибыли в Боливию в 1939 году, а в следующем их примеру последовали еще 12 тысяч.
«Мои родители вместе с моими дедушкой и бабушкой на итальянском корабле под названием Virgilio отплыли из Генуи в Южную Америку. Во время путешествия дедушка Леопольд умер. Капитан корабля хотел похоронить его в море, но по еврейским законам это делать нельзя. Так что одному из пассажиров корабля удалось убедить капитана зайти в порт Каракаса, Венесуэла, чтобы предать там его тело земле».
Еврейские беженцы по пути в Боливию пришвартовались в Арике, Чили, а оттуда были доставлены поездом, известным под прозвищем «Express Judio» («Еврейский экспресс») в Ла-Пас, фактическую столицу Боливии, самую высокогорную из мировых столиц — примерно 4300 метров над уровнем моря. Большинство иммигрантов проживало в Ла-Пасе и Кочабамбе, а другие — в Оруро, Сукре, Потоси, Санта-Крусе и Тарихе.
«Прибыв на место, беженцы попытались приспособиться и построить свою жизнь самостоятельно. Одни работали в шахтерских городах, другие — в сельском хозяйстве. Многие пытались открыть предприятия — рестораны или небольшие розничные магазины. Мой отец довольно быстро нашел работу сантехника и электрика. Моя бабушка по материнской линии начала готовить для людей. Мой дед по материнской линии стал маляром».
Большинство еврейских беженцев были бизнесменами, в то время как примерно 25% работали по своим профессиям. Многие из них были заняты на горнодобывающих предприятиях Хохшильда. Это был один из трёх «оловянных баронов», ему обязаны выживанием 9000 евреев. Его иногда называют «боливийским Шиндлером». Хохшильд основал две организации для помощи беженцам: SOPRO (Общество защиты еврейских иммигрантов) и SOCOBO (Kолонизационное общество Боливии). Через них и при содействии «Джойнта» он оказывал различную поддержку беженцам, чтобы они могли встать на ноги: деньгами, одеждой, даже стоматологической помощью, а также консультациями по вопросам иммиграции и легализации.
«Школа, которую я посещала, была создана еврейской общиной и называлась El Colegio Boliviano Israelita (Боливийская еврейская школа). Она содержалась на средства, выделенные «Джойнтом». Мы изучали светские предметы, в том числе историю Боливии, а также еврейскую историю и иврит. В годы войны в школе с 1-го по 6-й класс училось несколько сот еврейских детей. А работали в основном беженцы вместе с несколькими местными учителями, которые преподавали нам боливийскую историю и испанскую литературу».
В какой-то момент правительство Боливии выразило недовольство в связи с тем, что многие еврейские беженцы, которые въехали в страну по сельскохозяйственным визам, вместо этого работали в торговле и промышленности. В начале 1940-х годов немцы и их местные сторонники развернули довольно интенсивную антисемитскую пропаганду против иммигрантов. Они говорили, что иммигранты приносят с собой болезни, и что они — охочие до денег воры. Газеты также использовали давно существующие антиеврейские христианские обвинения в адрес евреев — “убийц Христа”».
Стремясь противостоять распространению пропаганды, СОКОБО создал сельскохозяйственные колонии в отдаленных районах, чтобы переселить евреев подальше от городов. Хохшильд думал, что успех этих колоний приведет к тому, что большему числу евреев будет разрешено въехать в Боливию и повлиять на соседние страны, такие как Перу и Чили, чтобы те тоже принимали еврейских беженцев. Однако эти колонии в конечном счете оказались нежизнеспособны.
«Наша семья жила в Боливии с 1939 по 1950 год. При том, что мы жили вполне комфортно, Боливия была трудной страной для большинства беженцев — она была наименее европеизированной из латиноамериканских государств. Это в конечном итоге не позволило моим родителям приспособиться. Боливия предоставила им экономическую свободу, но никогда не принимала их ни в социальном, ни в политическом плане. Они всегда чувствовали себя чужаками. Я уехала в Соединенные Штаты с бабушкой в начале 1950 года, а родители присоединились к нам через восемь месяцев».
