Каким был человек-знамя движения «Херут», основатель ревизионистского сионизма и Еврейского батальона, имевший столько врагов и поклонников? Образ Жаботинского в результате всей его страстной и яркой жизни оказался настолько противоречивым и привлекательным, что дискуссия о перезахоронении его праха угрожала поколебать молодое государство.

 «Исключительная птица»

Как писали журналисты, Жаботинский всегда был «исключительной птицей в еврейско-сионистском пейзаже». Он никогда не боялся твердо и недвусмысленно выражать свои взгляды, даже когда знал, что это разозлит власти Британского мандата или сам он уйдет в знак протеста из сионистской организации в отставку.

Жаботинский в тюремной камере в Акко, арестованный британскими властями после палестинских беспорядков 1920 года. Фото: институт Жаботинского 

Хотя он положил жизнь на создание еврейских сил обороны – того, что считается основой еврейского государства, – этот скиталец умер на одной из своих бесконечных дорог. 

Что привело к длительной борьбе за окончательное место его захоронения. 

По постановлению правительства 

3 ноября 1935 года, почти за пять лет до своей смерти, в Париже Жаботинский составил завещание: «Я хочу, чтобы меня похоронили или кремировали мое тело там, где я встречу смерть. Мои кости (если меня похоронят за пределами Эрец Исраэль) нет нужды переносить туда, если только таковым не будет постановление правительства еврейского государства – ибо оно возникнет». 

Последняя воля Жаботинского, опубликованная в Израиле в газете «Маарив» 28 июля 1957 года 

Он предвидел развитие ишува и создание государства, наверняка предвидел и политическую драму, которая развернется после его смерти. Не ошибся и насчет себя лично, скрывая от семьи и соратников симптомы ишемии. В 1940 году в Нью-Йорке, где он был с очередной сионистской миссией, сердце его остановилось. 

В соответствии с завещанием его похоронили на Нью-Йоркском еврейском кладбище Монтефиори. 

Государство с легитимным правительством возникло через восемь лет. 

«Стране нужны живые евреи» 

Первый премьер-министр Израиля, гениальный политик Давид Бен-Гурион был человеком в футляре, полной противоположностью яркому, страстному, обаятельному авантюристу Жаботинскому. Долгая, бравшая корни еще в Одессе конфронтация с Жаботинским и ревизионистским движением привела его к желанию полностью стереть роль ревизионистов в деле сионизма. Официальным его девизом долго была фраза «Не только без «Херут», но и без МАКИ» (израильская компартия – Прим. авт.). 

Объектом его особого неприятия был Жаботинский. На собраниях Бен-Гурион даже называл противника «Владимир Гитлер», главу в одной из своих книг назвал «Жаботинский идет по стопам Гитлера». И когда в 1951 году на заседании кнессета депутат от «Мизрахи» Мордехай Нурок предложил перевезти в Израиль прах Жаботинского, Бен-Гурион заявил: «Стране нужны живые евреи, а не кости мертвецов». Запальчивый аргумент не помешал Бен-Гуриону разрешить перезахоронение в Израиле праха его соратников Нахума Соколова и Давида Вольфсона. 

Освещавший заседание журналист из Маарива озаглавил статью: «Возразил только один». 

Требование перезахоронения праха Жаботинского. Газета «Обозреватель», 28 ноября 1948 года 

Политическое движение «Херут» («Свобода») было основано в июне 1948 года членами «Эцель» с целью превратить подпольную боевую организацию в парламентскую партию. В течение 1950-х под руководством Менахема Бегина они открыли кампанию по перезахоронению Жаботинского. К ним присоединились представители еврейства США, беспартийные почитатели, министр иностранных дел Моше Шарет, даже президент Ицхак Бен-Цви. Бен-Гурион отвечал последнему: «Что добавят нам могилы иностранцев? Может, мы перевезем останки миллионов евреев, умерших за все то время, пока наш народ пребывал в изгнании, в том числе людей не менее значительных, чем те, что жили в нашем поколении? Мы ничего не должны мертвым евреям. Пусть остаются там, где они находятся – покуда миллионы евреев живут в странах диаспоры». 

Драматический плакат, выпущенный партией «Херут» в 1948 году. «Храбрый военный и тяжелый труд принесет нам награду» 

В 1952 году подключился давний секретарь Жаботинского профессор Биньомин Акцын, через два года министр внутренних дел Исраэль Роках. Ему Бен-Гурион ответил: «Человек рождается во прахе и возвращается во прах, так что пусть он лучше остается там, где умер». Помощнику Жаботинского Йозефу Шехтману Бен-Гурион написал, что после смерти человека остается лишь его работа. «Его кости – грязь и пепел и не имеют ничего общего с человеком». 

Плакат, выпущенный партией «Херут» в 1954 году 

В июне 1963 года Бен-Гурион подал в отставку, его место занял Леви Эшколь, примиривший два враждующих лагеря, тем более что к нему обратился Бегин. Спустя два дня Бегин получил положительный ответ. 

Израильский кабинет одобряет возвращение останков Жаботинского, как сообщается в «Страже» 19 марта 1964 года 

Гробы с останками Зеэва и Анны Жаботинских прилетели из Нью-Йорка через Париж, где прошла краткая церемония с участием премьер-министра Франции. В Израиле гробы были выставлены на площади Герберта Сэмюэля в Тель-Авиве. Из желавших проститься с великим лидером сионизма выстроилась огромная очередь.

На похоронах на горе Герцль 9 июня присутствовали Эшколь, руководитель аппарата Ицхак Рабин, вице-премьер Абба Эбан, главные раввины и, конечно, глава движения «Херут» Менахем Бегин, который передал лежавшую на гробу Жаботинского шпагу на хранение в институт Жаботинского в Тель-Авиве. 

Наконец, Жаботинский нашел покой в своем Эрец Исраэль. В 1964 году, через 24 года после смерти. Это стало не только торжеством движения «Херут», но и – после многих лет ожесточенного конфликта – моментом национального единства. 

Плакат с объявлением о возвращении праха Жаботинского на родину. Фото: из коллекции Эфемера, Национальная библиотека Израиля 

Эпилог 

Бен-Гурион из затворничества в кибуце Сде-Бокер продолжал бороться с умершим. «Активисты «Херута», – писал он в газете «Давар», – пытаются вместе с последними ревизионистами устроить всенародные похороны. Жаботинский скончался 24 года назад и очень немногие знают, каковы были истинный облик и поступки лидера, которого господин Бегин называет «наставником поколения»... Один из способов, которым «Херут» пытается усилить свое влияние, это – искажение истории. И, наверное, у этой партии нет иного выбора, поскольку с момента своего возникновения она не дала государству ничего, ни одной продуктивной мысли... И все эти искажения исходят от этого самого «наставника». 

«Сильна, как смерть, любовь», говорится в Песне Песней (8:6). Но ненависть сильнее.