Подробности жизни этой незаурядной фигуры красочно представлены американским публицистом Эдди Портным в его книжке о жизни американского идишеязычного социума рубежа 19-20 вв.
Нафтали Герц Имбер родился в хасидской семье в галицийском Злочеве, и уже с раннего детства его жизнь не подчинялась привычно заданному местечковому ходу. До семи лет он был парализованным и глухонемым, но вдруг чудесным образом исцелился и прославился на всю округу как блестящий талмудист и каббалист. Родителей, правда, смущало его пристрастие к стихосложению (впрочем, во всякой хасидской семье светская поэзия представлялась угрозой будущему великого еврейского мудреца). Но, на свою удачу, в подростковом возрасте Нафтали сочинил поэму в честь годовщины присоединения Буковины к Австро-Венгрии, получив награду от императора Франца-Иосифа и став неприкасаемым для родительских репрессий.
Тогда же, подростком, он покинул родное местечко и отправился в Палестину, где опубликовал первый сборник стихов. Чтобы заработать на жизнь, там он поступил на службу к христианскому милленаристу (милленаризм — вера в грядущую фундаментальную трансформацию общества, после которой «все изменится») сэру Лоуренсу Олифанту, который, в обещании ускорить всемирный апокалипсис и приблизить Второе пришествие, собрался поселить мировое еврейство в Северной Палестине. Параллельно Имбер переводил на иврит английскую классику и Омара Хайяма. По слухам, Имбер спал с женой Олифанта, но, что более важно, оказался под влиянием его мистических прозрений. Покинув Палестину, Имбер вернулся в Европу и обосновался на несколько лет в Англии, где учил ивриту писателя Израэля Зангвилла, послужив прототипом для карикатурных персонажей его романов «Дети гетто» и «Король шнореров», потом на некоторое время уехал в Индию, а затем перебрался в Соединенные Штаты, где и собирался начать карьеру профессионального мистика.
В Америке Имбер много путешествовал, все больше погружался в оккультизм и крепко пил, не прекращая при этом в местной прессе писать на самые разные еврейские темы. Оказавшись в Бостоне, он женился на обратившейся в иудаизм местной аристократке Аманде Кэйт Дэвидсон, которую Зангвилл охарактеризовал как «чокнутую американскую христианку». Пара ездила по стране, читая лекции по каббале и оккультизму, встречалась с другими мистиками, которых Имбер называл «понтярщиками», и ведя вполне богемную жизнь.
Некоторое время Имбер успешно продолжал карьеру мистика. Он появлялся перед слушателями облаченным в белое одеяние, называл себя «Махатмой Моисеем» и производил сильное впечатление. Ему везло: некоторые его пророчества громко сбывались: так, в 1896 г. он предупредил американцев, чтобы те держались подальше от Парижа, где произойдет страшная катастрофа. И в самом деле через шесть месяцев на парижском благотворительном базаре огонь быстро распространился от разбившейся кинолампы, уничтожив несколько кварталов и став причиной смерти более ста человек. Это событие укрепило репутацию Имбера как ясновидца. Потом он предсказал, что в течение 50 лет в Палестине возникнет еврейское государство, что за счет солнечной энергии будут обогреваться дома и ездить транспорт. Как сильно пьющему, ему была близка и тема виноделия: Имбер предсказал, что калифорнийские вина будут признаны лучшими в мире.
Конечно, некоторые пророчества его не сбылись. Так, он предсказал, что в 2010 г. в Америке разразится гражданская война: ультралиберальный Канзас отпадет от США, объединится с Иллинойсом и Миссури, и восточные штаты будут воевать с западными. Однако он благополучно относил большинство эпохальных событий на поздние времена, (война должна была начаться в 2010 г.), и проверить пророчества слушателям возможным не представлялось.
Пьянство давало себя знать: он все чаще пребывал в возбужденно-болезненном состоянии, которое на идише называется «шпилькес». Имбер бросил молодую жену и исчез, снова всплыв в Лос-Анжелесе, где его арестовала полиция за антиобщественное поведение в ночлежке: поругавшись с другим ее постояльцем, оседлавшим его и пытавшимся насильно обрезать его длинные волосы, Имбер всю ночь бегал по коридорам, громко угрожая вырвать тому сердце. Так он и предстал перед судьей: с подбитым глазом, объясняя, что его гневная реакция была ответом на антисемитские выходки. Но судью его объяснения не тронули, и Имбер заплатил штраф в 20 долларов.
Оказавшись в Нью-Йорке, он уже имел репутацию талантливого поэта, публициста и поэта, а также беспробудного алкоголика. Он шатался по питейным заведениям и периодически устраивал скандалы. Полиции пришлось вмешаться, когда Имбер сорвал собрание еврейских ученых во главе со знаменитым раввином Соломоном Шехтером. Имбер возмутился по поводу какого-то ученого вопроса, связанного с орфографией, стал угрожать присутствующим, вследствие чего им пришлось вызвать копов.
Конечно, талант не пропьешь, и известный судья-филантроп Майер Сульцбергер назначил Имберу ежемесячную стипендию в 30 долларов. Но быстро стало ясно, что деньги доверять Имберу нельзя, и меценат назначил ему опекуна: главного библиотекаря Нью-Йоркской публичной библиотеки Абрахама Фрейдуса, известного тем, что он обожал посещать похороны разных знаменитостей, и, по слухам, даже пропустил похороны собственной матери, чтобы попасть на погребение какого-то известного писателя. Фрейдус страдал эндокринным расстройством, вследствие чего глаза у него были выпучены и он страдал сильным ожирением, за что получил прозвище «гиппопотам». Но за Имбером он следил внимательно, выдавал ему доллар в день на расходы. Этот доллар Фрейдус засовывал в заказанные Имбером книжки. В библиотеке, видимо, тот проводил очень много времени, поскольку в его американском паспорте в качестве домашнего адреса указана Нью-Йоркская публичная библиотека.
Но бесконечное пьянство и беспорядочный образ жизни давали себя знать. Умирая без гроша в кармане, 54-летний Имбер завещал своим врагам ревматизм, идишским литераторам — сломанное перо.
Однако все эти увлекательные сюжеты из жизни Нафтали Герца Имбера сдвинулись в еврейской памяти на задний план или в никуда, уступив место памяти о Поэте. На его похороны в 1909 г. пришло около 10 тыс. чел.
Но главное, в 1877 г., по дороге в Румынию, он написал стихотворение «Тикватейну» («Наша надежда»). В Палестине он стихотворение слегка переработал, назвав просто «Атиква» («Надежда»). Положенное на музыку, оно стало гимном сионистов, а потом и государства Израиль.
Известно, что Имбер бывал на нескольких сионистских конгрессах, Но одном из них его, в стельку пьяного, вывела охрана. Он так и слонялся вокруг до конца заседания, пока не запели «Атикву». И заметил: «Они могут выбросить меня вон, но песню мою им все же приходится петь».
Взволнованно вставая при торжественных звуках израильского гимна, неплохо помнить о имеющем к нему некоторое отношение мистике, поэте и пьянице.
