Новый сериал Netflix с молодой израильской актрисой Широй Хаас в роли Эсти Шапиро — психологически достоверная история прощания с ортодоксальной жизнью.
К середине первой серии «Неортодоксальной», нового четырехсерийного мини-сериала о побеге 19-летней девушки из бруклинской хасидской общины, мы впервые видим настоящие волосы главной героини. Эсти (сокращение от Эстер) Шапиро в исполнении эльфоподобной Ширы Хаас стоит на краю плещущегося Гросер-Ванзее, озера на юго-западе Берлина, города, в который она сбежала. День — солнечный, летний, вокруг — веселая молодежь в купальных костюмах. На контрасте с ними Эсти — в своей старомодной блузке, черной юбке длиной ниже колена и парике. Его полагалось носить после свадьбы в Вильямсбурге. Замужние хасидки должны покрывать свои волосы на людях, находиться на пляже с мужчинами им тоже запрещено. Когда Эсти наконец входит в воду — все еще одетая — она снимает парик, обнажая перед нашим взором обритую под ежик голову. Погружение героини в озеро воспринимаешь на двух уровнях. Это обряд очищения, как в микве, и освобождения от ужасов жизни, оставшейся в прошлом, пишет «Нью-Йоркер».
«Неортодоксальная» — это вольная экранизация бестселлера 2012 года — мемуаров Деборы Фельдман, покинувшей родную сатмарскую общину хасидов в Нью-Йорке и перебравшейся в Берлин (хотя в книге ее собственная история заканчивается в пригороде Нью-Йорка). Она хотела, чтобы община выглядела в фильме как можно более достоверно — для этого постоянно консультировала создателей. В их числе — Анна Венгер, написавшая сценарий для шпионского сериала «Германия ’83», и документалист Алекса Каролински. Удалось ли им это, не вполне ясно. Фрида Визель, когда-то принадлежавшая к сатмарской общине, в статье для еврейского издания Forward заявила, что хасидские женщины показаны лишенными чувства юмора «диснеевскими ведьмами-иностранками». Но сцены в «Неортодоксальной» происходят в Вильямсбурге (кстати, большинство диалогов ведется на идише) и убедительно и неспеша знакомят нас с традициями хасидов. Во флешбеках к свадебной церемонии Эсти мы видим, как группа мужчин в штраймлах (праздничная меховая шапка) ведет к алтарю жениха с закрытыми глазами; непрозрачную, скорее напоминающую платок, вуаль, которая скрывает от нас лицо невесты на протяжении всей церемонии. Позже мы видим слезы Эсти — золотистые волосы девушки сбривает ее тетя.
Наблюдая за молитвами Якова, мужа Эстер, за ее дедом во время пасхального седера, зритель начинает понимать, что поддерживает изнутри эту исторически преследуемую враждебным обществом группу евреев. Но вместе с тем, мы видим в мельчайших деталях, как контролируется и ограничивается жизнь главной героини. Практически единственная ее ценность в глазах других членов общины — в возможности дать потомство. Мы становимся свидетелем того, как кожу и ногти девушки проверяют на предмет отсутствия грязи — перед тем, как она окунется в микву, чтобы стать «чистой» для своего супруга. Тем временем врач диагностирует у нее определенные проблемы в части гинекологии. Их достаточно, чтобы любой контакт с супругом стал для Эсти болезненным. Свекровь же пытается сподвигнуть своего сына на подвиги в супружеской спальне. Наступившую после мучительной ночи беременность Эсти воспринимает как благословение и как… момент, после которого ее собственная судьба уже не принадлежит ей самой.
Сейчас Netflix транслирует несколько историй об ортодоксальном иудаизме и о тех, кто порвал с ним. В их числе черная израильская комедия «Штисель». Ее герой Акива Штисель влюбляется в молодую вдову с ребёнком. Это не вписывается в планы его отца, подыскивающего сыну подходящую невесту. Другой проект — «Один из нас» — документалка 2017 года о трех хасидах, покидающих свою общину. Из всего этого шоу-набора «Неортодоксальная» — самая «голливудская» история. Побег Эсти из Бруклина напоминает триллер с погоней в стиле «кошки-мышки», когда Яков и его брат Мойше начинают преследовать беглянку. Берлин в сериале — фантазия авторов на тему центра светской, богемной жизни. К концу сериала Эсти превращается в старлетку, а ее волосы неожиданно приобретают вид стильной стрижки пикси. Как штрих — красная помада. Удивительная игра Хаас позволяет пережить вместе с героиней ее внутреннюю боль и вместе с тем — боль общественную. Иногда она выглядит пугливой и хрупкой, как маленькая газель, выпущенная из вольера в городском зоопарке. Порой она чувственна и жизнерадостна, подхватывает свадебную песню или покачивается в такт музыке в берлинском клубе. Она плывет на спине по озеру Гросер-Ванзее — и мы понимаем, что для нее значит бояться и одновременно быть свободной.
