Венского еврея Максимилиана Рауля Стайнера называют голливудским «отцом музыки к фильмам» – сейчас понятно, что именно он сыграл главную роль в ее рождении.
Уже никто не помнит, как появилась традиция игры на пианино, сопровождавшей немое кино. Наверное, чтобы заглушить звук проектора и усилить драматизм. В больших кинотеатрах для этого нанимались оркестры. Как правило, исполнители собирали собственные «партитуры» из фрагментов знакомых классических и популярных мелодий, помеченных в соответствии с моментами «фильмы».
До звуковой эры было технически невозможно добавлять к показу фильмов фоновую музыку без физического присутствия оркестра или тапера.
Эра звукового кино породила музыку для титров, лишь иногда сопровождавшую действие. Стайнер писал в мемуарах, что общим мнением «киношников» того времени было, что музыка к фильмам — неизбежное зло, замедлявшее и удорожавшее производство.
Все изменилось в 1932 году. Великий Дэвид Селзник (кстати, сын киевского еврея Лазаря Железника), глава производства в RKO Pictures – одной из «Большой пятерки» студий голливудского «Золотого века», попросил заведовавшего музыкальным отделом студии Макса Стайнера написать музыку для титров «Симфонии шести миллионов» Грегори Ла Кавы – фильме о восхождении еврейского врача скромных корней к вершине профессии. Стайнер сочинил короткий отрезок; Селзнику этот отрезок так понравился, что он заказал сквозную музыкальную тему фильма: «Пусть вся картина сопровождается симфоническим подчеркиванием драматических сцен». Уже год спустя продюсеры «Кинг-Конга», опасаясь, что примитивные спецэффекты оттолкнут зрителей, поручили Стайнеру «подчеркнуть» незатейливую интригу.
Феноменальный успех Кинг-Конга и стиль Стайнера – богатая, смело переработанная смесь Листа, Чайковского и Вагнера – изменили американскую киномузыку. Стайнер использовал особую технику, создавая партитуры из коротких мелодичных фрагментов – «лейтмотивов», связанных с конкретными персонажами и драматическими темами фильма. Классик киномузыки Джерральд Кинг «Джерри» Голдсмит в 1993 году подытожил: «методы, разработанные Стайнером для «Кинг-Конга» – в основном те же самые методы, которые мы используем сегодня».
Максимилиан, единственный сын Марии-Жозефины (Мирьям) и Габора Стайнеров, родился в 1888 году в Австро-Венгрии, в богатой еврейской семье. Его назвали в честь деда, руководителя Венского театра, который, по легенде, и убедил Иоганна Штрауса писать оперетты. Отец был импресарио и режиссером Венского театра, строителем знаменитого колеса обозрения Wiener Riesenrad. Мать танцевала в постановках деда.
Уже в 12 лет в отцовском театре мальчик дирижировал опереттой «Нью-Йоркская красавица» и получил похвалу автора Густава Крекера.
В 14 лет родители отправили Макса в классы при Венском технологическом университете. Но он не интересовался точными науками и в 1904 году поступил в Императорскую музыкальную академию, четырехлетний курс которой благодаря обучению у Густава Малера закончил за год с золотой медалью.
К сочинению оперетт Макса побудил Франц Легар, который тоже был дирижером у Габора Стайнера. Первую, «Прекрасная гречанка», написанную Максом в 15 лет, отец счел слабой и ставить отказался, но конкурирующий импрессарио ее взял, и она с успехом прошла в течение трех лет в разных городах – кстати, и в Москве тоже. Это дало Стайнеру смелость перебраться в Лондон, где он восемь лет дирижировал мюзиклами в крупнейших театрах. Но в начале Первой мировой войны он был интернирован как иностранец, его счета оказались арестованы. Дружба с герцогом Вестминстерским помогла ему выехать в Америку.
Он сошел с корабля, имея в кармане 32 доллара, и начал с редактирования партитур в компании Harms Music Publishing. Вскоре он уже вовсю работал на Бродвее – аранжировщиком, дирижером, музыкальным директором, поставив в том числе мюзикл Гершвина Lady, be good («Леди, будьте лучше») с Фредом и Адель Астерами.
В 27 лет, в 1915 году, он стал еще и музыкальным директором в Fox Film. Там он предложил основателю студии Уильяму Фоксу написать музыку для немого, но очень «слезовышибательного» фильма The Bondman («Раб», 1916). Тот согласился, и они собрали оркестр из 110 человек, чтобы сопровождать показы. Фильм имел успех во многом благодаря музыке.
В 1927 году Стайнер спродюсировал и поставил на Бродвее «Рио-Риту» с музыкой Гарри Тирни, который порекомендовал Стайнера продюсеру RKO Уильяму Лебарону. В 1929 году Стайнер перебрался в Голливуд.
Тем не менее он не стал широко известен за пределами Голливуда. Единственными композиторами того времени, которых критика воспринимали всерьез, были Эрих Корнгольд и Миклош Рожа, которые ранее писали для концертных залов и оперных театров. Стайнер, напротив, считался низкопробным композитором бродвейского толка, и критики, если уж замечали его, не были к нему добры: «Техничная музыка распространилась, как химический туман, наполняя ум как мягкий наркотик. Но это был эффект контекста фильма; сами работы аморфны и не имеют большого значения», – писала New York Daily News.
Только в 1973 году, когда RCA начал выпускать серию музыкальных фильмов, в которых работу Стайнера было уж совсем невозможно не заметить, он, наконец, начал получать заслуженное внимание. Четыре года спустя партитура Джона Уильямса к «Звездным войнам» вызвала общее возрождение интереса к симфонической музыке в кино, что продолжается и по сей день. «Бэтмен» Тима Бертона» (1989, музыка Дэнни Эльфмана) и «Темный рыцарь» (2008, музыка Ханса Циммера и Джеймса Ньютона Ховарда) несут безошибочную печать Стайнера, которого Эльфман назвал «крестным отцом всех нас».
Поэтому удивительно, что полное его жизнеописание вышло только недавно. Книга Стивена Смита «Макс Стайнер: «Эпическая жизнь композитора, оказавшего самое большое влияние в Голливуде» – это тщательно выстроенный и легко читаемый материал, достойный внимания журналистов и продюсеров документальных фильмов.
