Лидер еврейской общины Калининграда Виктор Шапиро недавно сообщил на портале STMEGI.com, что в возрасте 94 лет скончался Яков Романович Суховольский, ветеран Великой Отечественной войны, участник восстания в Глубокском гетто. После беседы с представителями московского Центра «Холокост», которые регулярно с ним общались, мне удалось узнать, что до своего ухода ветеран успел сделать очень много добрых и важных дел, пожертвовал на строительство крупнейшей калининградской синагоги солидную сумму из собственных сбережений. Его неожиданный уход стал печальным событием для всех его родных, знакомых, коллег, друзей…
«…Больно. Очень больно. Многие скажут: 94 года — хорошо пожил. Но его годы — это огромный опыт, здравый смысл и память. Он был свидетелем страшных событий и переживал из-за того, как много дается им «интерпретаций», попросту — вранья. Глубоко уважал Илью Александровича Альтмана: ему верил. Дорожил подаренной книгой «Энциклопедия Холокоста». Там — правда. Они встречались в Калининграде не раз — не только на официальных мероприятиях, но и в дома у Якова Романовича и Анны Рафаиловны. Долго беседовали за накрытым столом. Дом Суховольских был очень гостеприимным, а хозяйка умела все приготовить наилучшим образом. Верная жена, судьба которой в юности тоже была обожжена Холокостом. Когда я слушала их рассказы, перед моими глазами вставала настоящая история, без идеологических правок. История жизни людей», — начинает наш разговор о ветеране Светлана Горбачева, региональный представитель Центра «Холокост» в Калининграде.
До своей кончины Яков Романович, прошедший во время Великой Отечественной войны все ужасы гетто, проживал в Калининграде, где передал миллион рублей на строительство Новой синагоги на улице Октябрьской. Ее возвращение на прежнее историческое место стало для него огромной радостью. Напомним, что прежний еврейский молельный дом нацисты разрушили в знаменитую «Хрустальную ночь» 9 ноября 1938 года: «Человек должен стараться помочь бедным и больным людям. Сколько сейчас объявлений о том, что надо спасти ребенка. Стараюсь всегда убедить окружающих, что надо делиться. Тем более, если речь идет о таких важных делах», — говорил Суховольский.
Отрадно, что в новом молельном доме для евреев появились библиотека, благотворительная кошерная столовая, музей с выставкой о евреях — участниках штурма Кёнигсберга и о еврейских праведниках, школа и детский сад. Новую синагогу заложили там же, где находилась прежняя. Фасад, купол и основные помещения объекта приближены к его историческому облику.
Но вернемся к линии жизни нашего героя. Яков Суховольский родился в 1927 году в польском городе Бяла-Подляска, и ему с юности пришлось на личном опыте познать все ужасы Глубокского гетто (современная Витебская область), которое в августе 1943 года было полностью уничтожено нацистами.
Глубокое — небольшой город в Витебской области. В 1929 году в нем проживало 2 844 еврея, накануне войны — около трех тыс. (⅔ всего населения). После нападения Германии немногие евреи смогли эвакуироваться. Глубокое было оккупировано вермахтом 2-го июля 1941 года. На этот момент там находилось свыше пяти тысяч евреев, в том числе беженцы из Литвы, Западной Белоруссии, Латвии и других мест. В первые недели оккупации военный комендант издал распоряжение, обязывающее всех евреев носить белые повязки, затем их вытеснили два жёлтых круга диаметром 8–10 см на груди и спине, которые потом заменили на две жёлтые звёзды Давида. Первые казни евреев (коммунистов, комсомольцев и советских работников, всего 39 человек) прошли в августе 1941 года. Немецкие войска систематически грабили евреев, с первых же дней их (мужчин, женщин и даже детей) забирали на принудительные работы. Был избран юденрат из 12 человек, его возглавил Гершон Ледерман. Приоритетные задачи, которые решал юденрат: обеспечение населения продовольствием, топливом, организация медицинского обслуживания, вопросы жилья, санитарного контроля, обеспечение работой через создание рабочих мест, для чего было в короткий срок организовано и задействовано около 30 новых фабрик, мастерских по ремонту оборудования и т.д. Была создана еврейская служба порядка, которую возглавил бывший предприниматель Юда Блант. В состав еврейской полиции входили коренные глубочане, выходцы из состоятельных семей, она насчитывала около 20 человек. Полицейские, носившие особые повязки, оружия не имели. По приказу оккупантов, юденрат составил списки евреев. Отдельно учитывались те, кто состоял в смешанных браках. Впоследствии был составлен список евреев-специалистов.
Гебитскомиссар, представлявший в местечке карательный орган, издал ряд приказов, ущемлявших права евреев. Норма выдачи хлеба составила 50% от нормы остального населения, вводился запрет на передвижение, приказывалось провести перепись всех евреев в сёлах. В октябре 1941 года всем евреям приказали в течение получаса перебраться в гетто, при этом запрещалось брать с собой ценные вещи и требовалось разрешение магистрата на перевоз старой мебели. Узникам приказали построить забор, опоясанный проволокой, для входа и выхода были предназначены одни ворота. Окончательно оборудование гетто и переселение в него евреев из городов и местечек было завершено в ноябре. Всего в гетто оказалось около 5,8 тысяч узников.
Комендантом там стал некто Е. Ветвицкий, до войны работавший в цирке. Жизнь в гетто была исключительно трудной, узники подвергались постоянным издевательствам. За невыполнение приказов практиковалось наказание плеткой: 80–125 ударов; вырывание волос; избиение палками по голове. На одного работающего (при условии выполнения нормы) выдавалось 330 гр. некачественного хлеба в сутки, 80 гр. испорченного мяса и 50 гр. крупы на неделю. Вышеупомянутый Гершон Ледерман предложил властям разрешить юденрату самостоятельно направлять евреев на выполнение нужных нацистам работ, стал создавать ранее отсутствовавшие в Глубоком производства, наладил связь с представителями гражданской администрации, готовой за взятки делать послабления узникам. Несмотря на нечеловеческие условия, в гетто была создана система санитарного контроля, благодаря чему удалось не допустить эпидемий. На узников накладывались постоянные контрибуции: изымались одежда, посуда, ювелирные украшения, золотые монеты. По приказу гебитскомиссара, евреи обязаны были в течение одного дня сдать все ценные вещи: золото, серебро, деньги, кольца, бриллианты, подсвечники, рюмки, часы, дорогие сервизы и т.п., а также бумажные деньги в любой валюте. Через несколько дней пришёл новый приказ, в котором евреям предписывалось сдать меха, дублёнки, шубы, костюмы, и т.п., а также все ткани в отрезах. В первый год оккупации расстрелы проводились в декабре 1941-го (40 жертв, включая женщин и детей) и в марте 1942-го, когда в пригородном лесу Борок было казнено 110 узников. Вскоре оккупанты разделили гетто на две части. В одной остались ремесленники и специалисты с семьями. В другую силами еврейской полиции переселили не способных к физическому труду «бесполезных евреев» — старых и слабых, калек и убогих, около 700 человек. Юденрату приказали срочно собрать и доставить как можно больше золота, украшений, одежды, обуви, денег. 2-го июня 1942 года гебитскомиссар Глубокого передал в Германскую кредитную кассу в Риге ящик с золотыми изделиями весом 4 кг 267 гр. и условной надписью «Fisch» («Рыба»). Через месяц было передано ещё 3610 золотых червонцев, 20 золотых рублей царской чеканки, 210 золотых долларовых монет общим весом 3,446 кг. Однако расстрелы продолжались.
В ночь с 18 на 19-е июня второе гетто оцепила полиция. Евреев выгнали из домов и вывезли в лес Борок для уничтожения. После этого прошла селекция в первом гетто, сопровождавшаяся зверским избиением прикладами, палками и кирпичами. Её немцы осуществляли на футбольном поле, после чего, партиями для расстрелов, обреченных отправляли в лес Борок. Потом здесь же казнили узников из «внутреннего гетто». Перед расстрелом жертв заставляли петь и скакать. Всего в июне в Глубоком было уничтожено свыше 2,2 тысяч евреев (по другим данным, 19.06 было расстреляно 2,5 тысяч узников). В этой операции, проводившейся под предлогом борьбы с партизанами, были задействованы подразделения охранной полиции, жандармерии и войска вермахта. Часть узников спаслась в укрытиях на чердаках, в подвалах, в сараях, под полами, в ямах и т.п. Вскоре в Глубокое свезли более 1,6 тысячи евреев из 42 окрестных населённых пунктов. Летом 1942 года здесь оказались многие беженцы, спасшиеся при ликвидации их родных общин. Гетто, насчитывающее около 3,8 тысяч узников, было сохранено оккупантами в течение 14 месяцев, в связи с нуждами вермахта. Труд узников не оплачивался, рабочим выдавали продуктовые карточки. Так как все синагоги остались вне гетто, евреи молились миньянами в домах с участием хазанов. Верующие люди по возможности в субботы и праздники тоже принимали участие в молитвах. Школ в гетто не было, некоторые родители до акции 20-го июня 1942 года обучали детей дома, в некоторых случаях — небольшими группами. Была организована двухэтажная больница со стационаром и поликлиникой, где работали четыре врача и несколько медсестёр. При больнице была открыта кухня-столовая для беженцев.
Весной 1942 года в гетто была создана группа сопротивления. Массовая экзекуция подтолкнула узников к более решительным действиям. Наряду с активизацией строительства «схронов» (убежищ), стали формироваться новые группы, имевшие оружие, купленное у окрестных жителей. Отсутствие единого руководства эти группы разобщило: одни решили защищаться дома, другие предпочли уйти к партизанам. Подпольщики установили связь с партизанами, которых снабжали оружием, одеждой и медикаментами. Узники воровали все это с немецких складов или покупали у немцев и полицаев. Рувим Иохельман и Рувим Якельсон выносили оружие со склада жандармерии, передавали его в партизанский отряд «Мститель». Якельсон делал это в течение шести месяцев. В итоге они были арестованы и расстреляны после зверских пыток. Зять Моше Беркона покупал винтовки, гранаты, пистолеты и передавал их партизанам, сопротивлялся при аресте, ранил полицая и скрылся. Но каратели взяли в заложники его родных, и он вернулся, был замучен на допросах. Известны случаи индивидуального сопротивления. Осенью 1942 года узник Клейнер напал на немца, стоявшего на посту, выбил автомат, выбрался за проволоку и ушёл к партизанам. Бома Генехович убил немца, застрелившего его отца, участвовал в поимке и повешении «немецкой фурии Иды Одицкой», издевавшейся над узниками, затем бежал к партизанам.
Одними из первых летом 1942 года ушли с оружием в отряд им. Ворошилова Авнер Фегельман, Исаак Блат, Борис Шапиро. В сентябре 1942-го в отряд «Мститель» бежала группа из 17 человек, которая ранее передала партизанам оружие. Через несколько месяцев ушло ещё 18 человек. В ответ через два дня гестаповцы окружили дом с семьями двух партизан и убили 14 человек. Председатель юденрата Ледерман дал своим сыновьям, Иерухиму и Мотке, деньги для покупки оружия с целью оказать сопротивление при ликвидации гетто, однако они тайно от отца ушли в партизаны.
Ледерман приказал им вернуться, так как под угрозой оказалась судьба гетто. Несмотря на выполнение этого требования, в конце февраля 1943 года, гестапо, арестовав всю семью Ледермана, казнила Гершона и его жену, а также одного из сыновей (второму удалось бежать). Председателем юденрата стал З. Рубашкин, впоследствии погибший во время восстания в гетто. Всего в партизанских отрядах сражалось более 60 глубокских евреев. Среди героев-партизан был 24-летний Яков Фридман, бежавший из плена и добравшийся до родного Глубокого. Из гетто он ушёл в отряд «Народные мстители», по заданию командования осуществлял связь с гетто.
20 августа 1943 года, в 4 часа дня, в юденрат пришёл немецкий офицер и сообщил, что узников отправляют на работы в Люблин, на сборы отводилось два часа. Евреи решили сопротивляться. Подпольщики заминировали основные здания гетто, к 5 утра следующего дня раздали оружие. Восстание началось по специальному сигналу: взрыв гранаты и крики: «Ура, вперёд!». Узники подожгли мастерские и войлочную фабрику, уничтожили пулемётные гнёзда, в нескольких местах прорвали ограждение, части евреев удалось бежать. Сопротивление в течение дня шло в одном из бункеров, где сражались подпольщики. По данным партизан, было убито и ранено до 100 гитлеровцев. Руководитель восстания Мотке Ледерман лично убил четырех немцев. Для подавления восстания немцы применили артиллерию и танки, а 20-го августа — авиацию. Людей выгоняли из «схронов» автоматным огнём, гранатами и газом, гетто поджигали с низколетящих самолётов, сбрасывавших зажигательные бомбы и одновременно поливая спасающихся от пожара узников пулемётным огнём. Каратели уничтожили всех обнаруженных узников, около ста человек, многих из которых сожгли заживо. Раненого Мотке Ледермана зверски казнили. В уничтожении принимали участие находившиеся в подчинении фельдкомендатуры № 600 воинские подразделения, использовавшие бронемашины и авиацию. На территории Белоруссии лишь гетто в Минске просуществовало дольше, чем в Глубоком. Город Глубокое был освобождён 3-го июля 1944-го года, в его очистке от нацистов участвовали и евреи-партизаны. К сожалению, уцелело лишь несколько десятков бывших заключенных гетто.
В 1979 году монумент в память общины Глубокого был установлен на кладбище в израильском Холоне. На местах расстрелов в самом белорусском городе в 90-е годы возведено три памятника: два в лесу Борок и один — на ул.Чкалова (быв. Легионовой).
Герою нашей статьи, 16-летнему Якову Суховольскому, вместе с немногими евреями тогда удалось спастись. Он потерял всех своих близких, остался один, и его трагическое прошлое оставалось с ним до конца его дней. Яков состоял в подпольной группе сопротивления нацистам и примкнул к еврейскому партизанскому отряду, после служил в Красной армии. Своей главной задачей евреи-партизаны считали месть. Суховольский сумел, по его словам, «поймать и прикончить» начальника полиции Дисны Мосальского.
Спустя несколько лет после окончания войны Якова, оставшегося без семьи, разыскала тетя и позвала к себе на Урал, где тот получил востребованную профессию. В 1957 году наш герой обосновался в Калининграде, трудился в местном трамвайно-троллейбусном управлении: «Я восстанавливал трамвай, почти полсотни лет отработал в управлении. Сейчас, к сожалению, трамвай уничтожен в Калининграде. Обидно! Когда мы его восстанавливали, в первые годы не хватало рельсов. Ездили в Советск, где трамвай уже не работал, забирали рельсы, перевозили в Калининград», — сетовал ветеран.
Он очень гордился своей работой, огорчался, когда в начале 2000-х стали разбирать трамвайные пути, уничтожать трамвайную сеть, а еще не раз признавался, как много для него значит Калининград.
В 1990 году, вместе с супругой, Анной Рафаиловной Итман, тоже пережившей гетто, Суховольский стал активным участником первого калининградского общества еврейской истории и культуры. Вместе они немало сделали для сохранения памяти о Катастрофе европейского еврейства, выступали на общинных мемориальных мероприятиях, перед школьниками и студентами. Яков Романович зафиксировал свои воспоминания, его интервью было записано для мемориального кинопроекта Стивена Спилберга о Холокосте, фрагмент из него был использован режиссером Павлом Чухраем в документальном фильме «Дети из Бездны». Также он заботился о сохранении языка предков: читал на идише книги, газеты, призывал еврейскую молодежь не забывать «маме лошн».
«Общаться с Яковом Романовичем было всегда очень интересно. К счастью, мне с ним удалось провести несколько встреч, когда я с коллегами посещал Калининград, — говорит Леонид Терушкин, историк, заведующий архивом НПЦ «Холокост». — Помню, он действительно переживал за будущее идиша, за его сохранение, сетовал, что не осталось никого, с кем можно поговорить на этом языке, ведь довоенная культура идишкайта практически исчезла вместе с его поколением. И здесь ему можно было только посочувствовать…»
Московский архивист также подчеркнул, как увлекательно Яков Романович рассказывал о своей юности, о том, что происходило в белорусском местечке Глубокое в 1943 году, как работал над своими воспоминаниями о войне. А еще поддерживал контакт с немногими дожившими до наших дней выходцами из Глубокого, которые теперь оказались в разных странах: «Суховольский всячески сохранял свидетельства о Холокосте, о еврейском штетле, о специфике жизни там, обо всем, что ныне безвозвратно утрачено, вместе с гибелью местного еврейского населения. Он был одним из последних хранителей памяти».
«К мысли о том, что Якова Романовича нет, еще предстоит привыкнуть. Семнадцать лет дружбы позволяют мне сказать о нем прощальные слова. Он был человеком цельным. Жил так, как должен жить человек порядочный. Идеалистом не был, все понимал, но сокрушался от того, что мир устроен неправильно. Одна из тем наших разговоров: «Почему представителям разных религиозных конфессий не сесть за стол переговоров? Бог един. Можно ведь договориться? Не будет войн». Война — его вечная боль. Ему удалось избежать страшной участи узников гетто Глубокое в Белоруссии: сгоревших, расстрелянных. Но винил себя всю жизнь за погибших отца с матерью, ведь он ушел к партизанам, а они погибли. Такой груз он нес с пятнадцати лет. Я видела слезы, когда он о них рассказывал. Годы взросления прошли в партизанском отряде, потом — в действующей армии. И после войны — страшное осознание полного одиночества. Армия одела, обула, но вокруг не осталось ни одного близкого, родного. А семья была большая. — сокрушается жительница Калининграда Светлана Горбачева — Яков Романович всю жизнь оставался Воином за правду, за справедливость. Светлая ему память!»
За подготовку материала автор благодарит сотрудников московского Центра «Холокост»: Илью Альтмана, Леонида Терушкина, Светлану Горбачеву, регионального представителя Центра «Холокост» в Калининграде.
В статье использованы фрагменты из издания: Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Гл. ред. И. А. Альтман. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН): Научно-просветительный Центр «Холокост», 2009. — 1143 с.
