Маленький домик в пражском гетто. Все огни погашены, но в домике из-за плотной шторы порою проблёскивает луч света. Седой согбенный человек быстро пишет, словно стряхивая с пера еврейские буквы иврита не замечая, что задевает локтем штору. Увидит стража — быть беде: велик страх пожара и не положено ночью жечь огни. Но составляемая в тайне летопись страданий его народа не может ждать.
Перо бежит по бумаге: «В начале года 5258 (1497) дошли до нас слухи про указ о насильственном обращении в земле Португальской. Всех, старых и малых, окрестили насильно и заставили жить средь чужих. Будь благословен Всевышний, и да упасёт Он нас от подобного зла!»
Эту летопись столетия спустя обнаружат в архивах Праги.
Но видно не всё знал еврейский летописец: до того, как обращать своих иудейских подданных в христианство, король Мануэль I, четыре года спустя после знаменитого эдикта Авраама христианнейших Величеств Фердинанда и Изабеллы, 5 декабря 1496 года, подписал свой указ: к октябрю будущего года все евреи должны покинуть королевство. Изгонялись также «новые христиане», бежавшие от испанской инквизиции, и все, кто исповедовал ислам!
А ведь лишь год назад, только став королём после ярого ненавистника еврейства Жуана II, дом Мануэль выпустил из застенков всех узников-иудеев. Еврейские финансисты и торговцы оживили экономику государства, едва не загубленную прежним монархом и его кликой.
Жуан всюду видел заговоры и казнил придворных без суда. Брата дома Мануэля он своими руками заколол кинжалом в приступе гнева.
Тихое благодатное время закончилось, как только перед Мануэлем I замаячила морковкой-приманкой возможность объединить королевства Испании (Кастилию и Арагон) и Португалию через заключение брака с инфантой Изабеллой, старшей дочерью христианнейших государей.
Инфанта Изабелла была вовсе не прочь под венец: уж слишком скоро и внезапно закончилось её замужество с сыном Жуана II. Но фанатичные проповедники убедили её, что безвременная кончина первого мужа вышла из-за того, что в Португалии еретикам живётся куда как вольготно.
И потому инфанта выставила условие: ноги её не будет в Португалии, пока там остаются еретики: мусульмане, новые христиане из Кастилии и, конечно же, евреи.
В сохранившемся брачном договоре такого пункта нет. Договаривались на словах: вы нам принцессу, мы организуем изгнание.
То, что из-за больных фантазий и честолюбивых планов монархи двух стран собирались разрушить жизни многих тысяч людей, их, монархов, совершенно не смущало.
На евреев дом Мануэль и вовсе смотрел, как на свою собственность: это ведь были его, королевские евреи! Он волен распоряжаться их имуществом и самой жизнью. Почему бы не покомандовать еврейскими душами? Да и кто требует уезжать — крестись, и все дела!
Однако люди стали собирать пожитки и готовится к очередному исходу — некоторые пережили изгнание уже не один раз!
Вот тут король забеспокоился: без евреев, без их связей, капитала, умения торговать и управлять, хозяйство его испытает сильнейшее потрясение.
Он перенёс крайний срок изгнания, потом ещё раз. Королевские проповедники и чиновники «малой инквизиции» зачастили в еврейские кварталы и поселения.
Тщетно. Обратились лишь самые боязливые и беспомощные.
Тогда были закрыты границы, а выезд евреям разрешили лишь через Лиссабон. Конечно, у них изымали всё сколько-нибудь ценное. А в качестве решающего аргумента в пользу новой веры пошли пытки. Решили обратить главного раввина евреев Португалии Шимона Майми — тогда и остальные, глядя на него, покорятся. Его и ещё восемь влиятельных евреев, включая Авраама Закуто, известного астронома и создателя точнейшей астролябии, закопали по шею в подвальной камере. Через три дня их подняли на свет Б-жий. Старик уже не дышал, он умер мучеником. Закуто, благодаря знаниям и приборам которого увенчалась успехом миссия Васко да Гамы, вынужден был бежать в Тунис.
В качестве последнего довода короля 19 марта 1497 года, в канун Песаха, у евреев стали отбирать детей в возрасте от 4 до 14 лет, чтобы воспитывать их в христианских семьях. Детей буквально отрывали от родителей. Кого-то при этом убили. Были родители, от гнева и отчаяния убившие своих отпрысков и наложившие руки на себя. Что ж, эта «христианнейшая» мера возымела действие: какие-то семейства решили креститься, кто-то, скрепя сердце, отдал детей.
Тем не менее в октябре 1497 около 20 тысяч евреев прибыли в Лиссабон, готовые покинуть землю, которую многие из них считали родиной.
Собравшихся согнали на дворцовую площадь.
«Буум»! Захлопнулись с громким грохотом врата. В сопровождении вооружённой стражи к евреям подступили священники: «Обратитесь, дети погибели»! Лишь немногие, потеряв мужество, согласились.
Остальные ждали, пока не истёк срок, назначенный для изгнания. Дворцовые ворота всё так же охраняли солдаты. Непокорным заявили: «Упрямые глупцы, вы утратите свободу! Все, кто не обратиться, станут рабами!»
Тут уж крещение приняло куда больше людей. Остальных священники и стражники обильно окатили святой водой и провозгласили «новыми христианами».
И эти «новые христиане» не замедлили с отъездом. Уезжали так обильно и поспешно что королевский эдикт от 1499 года запретил выпускать бывших евреев из страны, да было поздно.
Изгнанники устремились в страны Востока — в Стамбул, Магриб, Дамаск, унося с собою веру, традиции, уменья, язык... Пусть звучит ладино на богатых базарах, пусть купцы, читающие «Шма...» по Шёлковому пути везут падишахам, а не королям, дорогие ткани...
Радуйся, король! Ты выполнил, хотя бы и на словах, обещание! В Королевстве Португалия все сплошь христиане. Несть ни бусурмана, ни евреина. Жди невесту и трон Испании! Что же ты не рад, Мануэль Счастливчик?
P.S.
В царствование Мануэля I португальские мореплаватели обогнули Африку, нашли пути в Индию, в Америку, доплыли до Японии. Маленькая страна богатела, безжалостно грабя колонии и наживаясь на спекуляциях заморскими товарами — ведь долгое время у неё была монополия на торговлю с восточными государствами. Однако мало было обрести богатство. Нужно было уметь его правильно распределить и приумножить. А ограничить королевские «Я желаю» стало некому: советники вроде Ицхака Абрабанеля покинули страну. Все амбиции португальских королей оказались похоронены, и королевство 84 года спустя после изгнания надолго впало в зависимость от своей соседки — Испании.
