Игорь Котлер — авторитетный исследователь, кандидат исторических наук, выпускник Университета Калифорнии, многие годы сотрудничавший с фондом Спилберга «Пережившие Шоа» и «Музеем еврейского наследия» в Нью-Йорке, руководитель программ Центра изучения геноцида и прав человека Университета Ратгерса (CША), президент американского Музея прав человека, свободы и толерантности (MHRFT), научный сотрудник Международного научно-образовательного Центра истории Холокоста и геноцидов РГГУ. Он часто приезжает с лекциями о Холокосте в Россию. На его выступлениях вы не услышите банального сухого перечисления исторических дат или печальных событий, связанных с уничтожением евреев нацистским режимом. Наш герой давно выработал свою эффективную линию и методику преподавания Холокоста, бьющую точно в цель, которой он обязательно придерживается. Обо всем этом, а также о двух жизнях Котлера, наполненных, словно острый приключенческий роман, самыми разнообразными событиями, вы узнаете из этого разговора.
- Игорь, расскажите про ваш музей и набросайте, так сказать, штрихи к своему портрету. Каковы основные цели и задачи вашего музейного проекта?
- Я уже давно живу в Америке и возглавляю собственный «Музей прав человека, свободы и толерантности». Мы основали это учреждение 12 лет назад вместе с друзьями из бывшего Союза, которые выехали в 80-е годы. Все они, кроме одного, долго находились в отказе, а один из нас приехал чуть позже, уже в выездные времена. Идея музея была следующая: Холокост — очень важное явление, но в контексте мировой истории существуют разные трагедии, и нам всем очень важно знать прежние беды и ошибки человечества. Я всегда был уверен, что первично о Холокосте должны знать не евреи, и после этого пришел к выводу, что нужно говорить о разных трагедиях. Первое, о чем мы говорили в нашем музее, касалось уничтожения ассирийцев в Ираке в 1933 году. Сегодня музей немного расширился, но это по-прежнему довольно скромное учреждение. Мы активно работаем, у нас проходят выставки, например недавно демонстрировали экспозицию от российского Центра «Холокост», посвященную освобождению Аушвица «Холокост: уничтожение, сопротивление, спасение». У нас имеются и образовательные, издательские программы, вскоре начинаем новый проект для подростков, учеников колледжей и университетов, стараемся развиваться, восстанавливаться после пандемии. Отмечу, наш музей — нейтральная территория, свободная от политики. Стараюсь не принимать ничью политическую сторону. В США есть и крайне правые и крайне левые силы, как и в любом обществе у нас происходит сильная политизация. Но музей имеет образовательные цели и задачи, а проект носит исключительно исторический характер. Стараемся расширить горизонт зрения наших посетителей, показать им, что может произойти с группами людей из-за их расы, национальности и т.д., объясняем, как те или иные этносы бежали от преследований, стремясь найти свое спасание в США, и как они построили свою жизнь дальше, как вписались в американское общество. Музей рассчитан на то, чтобы его гости поняли общую концепцию прав человека и то, как, из чего она формировалась. Наше заведение предназначено и для молодежи, и для более зрелых посетителей.
- Где, как, при каких обстоятельствах прошло становление и развитие вашей личности?
- У кошек, кажется, семь жизней, а у меня – две (смеется*). Первая моя жизнь — с рождения до выезда, вторая — началась уже в США. Я родился в Ленинграде, куда мама поехала меня рожать, а в полгода она отвезла меня на Север. Отец служил на Северном флоте, и мы жили в небольшом городке Североморске. Потом отец демобилизовался, и мы вернулись в Ленинград, где я как раз вырос и сформировался. Всю жизнь мечтал стать историком, но в СССР из-за пятого пункта не мог поступить на исторический факультет Ленинградского государственного университета, и мне пришлось выбрать Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта, что впоследствии совершенно не пригодилось, это были потерянные, «выброшенные на помойку», годы. Потом я долгое время находился в отказе, активно участвовал в еврейском отказном движении. Занимался еврейской историей вместе с известным ныне общественным деятелем Михаилом Членовым, с покойным Рашидом Каплановым и с другими.
- Значит, в юности вам пришлось столкнуться с притеснениями по пятому пункту?
- Да, в школе и далее встречался с антисемитизмом, но не в Североморске, а, скорее, уже в Ленинграде, в 314-й школе, в которой как раз сейчас находится еврейское учебное заведение. Вот там в советское время царил жуткий, просто фантастический антисемитизм, что оказалось для меня ударом после спокойного Североморска. В дальнейшем сменил ряд школ в Городе на Неве, и негативного отношения к евреям среди своих одноклассников не чувствовал, в отличие от враждебно настроенного ко мне учительского состава. Став старше, в полной мере ощутил на себе уже государственный, а не бытовой антисемитизм.
- Мечту поступить в Ленинградский государственный университет вы так и не «похоронили»?
- Нет, «не похоронил», продолжал надеяться. Несмотря на временные трудности, моя душа по-прежнему рвалась к гуманитарному знанию, но у меня совершенно не стесняясь не взяли документы даже на заочное отделение исторического факультета ЛГУ. В приемной комиссии так напрямую и сказали: «Вы никогда не будете студентом нашего университета».
Но когда началась Перестройка, в стенах данного вуза был объявлен набор на получение второго образования для людей с уже имеющимся высшим образованием. Это позволило мне окончить психологический факультет в том же ЛГУ, куда я был зачислен от учреждения, защитил там диплом. В 1987 году выехал в Америку, где началась моя вторая жизнь.
- В России вы известны как американский русскоязычный исследователь Холокоста. Как в вашу жизнь пришла эта страшная тема?
- Еврейская история интересовала меня примерно с юношеского возраста. Холокост считался в СССР практически табуированной темой, и я не занимался ей специально, не считая того, что в 1985 году совершил поездку по России, Белоруссии и Литве. Там обнаружил места массового уничтожения евреев. По дороге мне попадались небольшие местечки, где также зверствовали нацисты. Мы заезжали в Могилев, Минск, Каунас, Витебск. И вот там я столкнулся с реальными следами Холокоста. Не секрет, что на советских памятниках писали: «Мирным советским гражданам, уничтоженным фашистами». При этом местное население этих сел, городов, деревень, местечек, было прекрасно осведомлено, что нацисты расстреливали здесь именно евреев, то есть тема Холокоста являлась в те годы открыто-закрытой. Но советские граждане в тот момент и в самом деле толком ничего не знали о Холокосте.
Вскоре со мной связался крупный британский историк Мартин Гилберт, который дважды посетил меня в Ленинграде. Между нами началась переписка. Он работал над большой книгой «Холокост» и попросил меня помочь ему с материалами о лагере «Малый Тростянец», располагавшимся под Минском. Это место массовой гибели евреев в период войны было еще малоизвестным. И я отправился в Минск, в Музей Великой Отечественной войны, где нашел требуемые документы, связанные с данным лагерем. Затем передал материалы Гилберту, и он разместил их в своей книге, поблагодарил меня. Так в мою жизнь пришла тема Холокоста. Помню, как однажды с единомышленниками мы собрались на еврейском кладбище, в честь Дня памяти жертв Холокоста. После приезда в США, тема Холокоста стала моей основной профессией, но не могу сказать — любимой темой, это направление невозможно полюбить. Продолжаю активно трудиться в этой области и поныне.
- Как развивались события, когда вы уже находились в США?
- Когда я эмигрировал за океан, Мартин Гилберт помог мне получить годовую научную работу в Еврейском институте религии, где я занимался темой, не связанной с Холокостом. Потом я переехал в Лос-Анджелес, где изучал еврейскую историю в местном университете. А дальше, в 1993 году, режиссер Стивен Спилберг выпустил свой легендарный фильм «Список Шиндлера», получивший «Оскара». И на часть денег, которые маэстро получил после выхода этой киноленты, Спилберг основал фонд «Пережившие Шоа», собирающий видеодокументы по Холокосту. В 1996 году я был принят туда на работу в качестве историка. Мы начали делать видеоинтервью с пережившими Холокост и другими категориями людей, которых определенным образом преследовали при нацизме, а также с освободителями и спасителями, собрав в итоге коллекцию из 52 тысяч интервью, огромный массив на 32 языках. В 2001 году проект завершился, штат фонда сильно сократили, а я сменил должность, став старшим историком Музея еврейского наследия — живого памятника Холокосту в Нью-Йорке, где работал до 2008 года.
- Что вас на сегодняшний день связывает с Россией?
- В России моим большим другом и партнером в этой области является Илья Альтман, сопредседатель Центра «Холокост», профессор РГГУ, ведущий специалист по истории Холокоста в России. Он глубоко занимается историей Холокоста на территории СССР, раскрыл уникальные документы об уничтожении евреев, в том числе в Пушкине под Ленинградом, чего даже я не знал. Сегодня я являюсь научным сотрудником Международного научно-образовательного Центра истории Холокоста и геноцидов РГГУ, руководимого Ильей Альтманом. Современные технологии позволяют мне виртуально присутствовать в российских аудиториях и проводить со студентами семинары, читать лекции. Вместе с Ильей Альтманом мы также занимаемся переводом российской энциклопедии «Холокост на территории СССР», изданной Центром «Холокост», на английский язык. На ее страницах собрано большое количество русскоязычных материалов, недоступных на английском языке, что очень поможет англоязычному читателю. Эта уникальная энциклопедия представляет большую ценность. Так вот, сегодня создаем её электронную версию, а затем не исключаем и ее бумажный вариант, на английском. Благодаря нашему постоянному контакту Илья Альтман и пригласил меня к себе в Центр.
- Погиб ли кто-то в вашей семье от рук нацистов?
- Что самое любопытное, в моей семье от рук нацистов никто не пострадал, дальние родственники погибли, а близкие — нет. Семья моего отца уже до войны жила в Ленинграде. Дедушка с бабушкой по папе во время сражений с немцами, находились в эвакуации, а мой отец, их сын, в эти дни получал знания в военном училище, затем мужественно оборонял Ленинград, и далее попал на 4-й Украинский фронт. Семья моей матери перед войной жила в Курске, куда приехала из небольшого белорусского местечка. Дед, мамин отец, не хотел бежать перед приходом гитлеровцев. В Первую мировую войну он находился в плену у немцев, и, как и многие евреи, погибшие впоследствии во время оккупации, утверждал, что немцы культурный народ, что их язык похож на идиш, и что они хорошо относятся к евреям, якобы вреда им не причинят. На что моя бабушка, мамина мама, очень мудрая женщина сказала: «У нас четверо маленьких детей, и ради них мы должны бежать». За три дня до оккупации Курска, они бежали, и таким образом спаслись.
- Вы недавно проводили лекции по Холокосту в России…
- Да, я был в Москве и Санкт-Петербурге в ноябре 2021 года, меня пригласили на семинар «Защитим будущее», который проводил Российский еврейский конгресс с участием российских журналистов, политологов, правозащитников. Я организовал также в Санкт-Петербурге отдельный семинар для журналистов и ученых.
- Игорь, a что нового сегодня можно рассказать россиянам о Холокосте? Разве не все еще нам в этой области известно?
- Объясню. У меня в Санкт-Петербурге проходило несколько сессий. Первая лекция была посвящена происхождению еврейского народа, потом я рассказывал об истории евреев в СССР, о зарождении и происхождении антисемитизма, и многие мои слушатели не знали об этом. Потом я вел речь о восхождении Холокоста, о его отражении в философии, теологии и в какой-то степени — в науке. Передо мной не стояла задача монотонного перечисления всех этих трагических событий, ведь все это сегодня можно найти в интернете: идите и смотрите, читайте книжки, делайте закладки.
Использую в преподавании иной подход, стремясь объяснить своим слушателям главные аспекты, почему и как произошел Холокост, даю людям теоретические теория, а не объясняю чисто практически вещи, как, кого и где расстреляли или отравили газом. Стараюсь донести до своей аудитории основы того, как современное развитое демократическое государство скатилось до уничтожения людей с применением науки. Ведь для массового убийства евреев тогда разработали целый научно-инженерный механизм, над ним работало всё государство. При этом я не рассчитывал, что мои слушатели из российской глубинки будут хорошо осведомлены в вопросах Шоа. Передо мной стояла задача объяснить им эти вещи и свой тезис, о котором сообщал выше: Холокост — не еврейское событие, и оно как раз важно не для евреев. И нам всем непременно следует разобраться, как европейцы могли начать тотальное уничтожение целой группы себе подобных. Естественно, специфику евреев и их образа жизни также объяснил своим питерским слушателям, как и то, почему нацисты выбрали для уничтожения именно евреев.
- Как вам удалось пройти столько испытаний, притеснений и добиться того, о чем мечтали? Сказочная, оптимистичная история, она может служить достойным примером для других…
- Вы сейчас сами ответили на свой вопрос: я старался добиться того, чего хотел — и добился этого. А с детства, как сказал ранее, мечтал стать этнографом, потом историком и работать в этой области. В США прилетел с ограниченным знанием английского и начал осваивать его методом погружения. Через 10 месяцев более-менее освоил язык. Слушал лекции на профессиональном английском, понимая лишь наполовину, но у меня был огромный стимул его выучить. Потом преподавал историю и трудился в сфере науки, доведя свое знание языка до желаемого профессионального уровня. Акцент у меня есть, но в Америке на это никто не обращает внимания. Пробиться и выстоять мне помогло огромное желание, идущее еще из детства, именно оно и стало моим главным стимулом и стержнем.
- Вы несколько раз произнесли, что тема Холокоста больше важна для неевреев, чем для евреев. На чем основано данное утверждение, ведь прежде всего, ни в коем случае не хочу никого обидеть, это — огромная боль и национальная трагедия именно евреев. Конечно, многие неевреи, среди них мои коллеги, друзья, которые эффективно, смело, профессионально долгое время работают с этой темой, а те же немцы нам сочувствуют и искренне, как хочется верить, искупают вину перед жертвами Холокоста деньгами… Но все же…
- У меня дома на полке нашла свое место огромная книга «Еврейская история», на 850 страниц, но только шесть листов из нее посвящено Холокосту. И я понял автора, почему он уделил нашей огромной еврейской трагедии столь небольшое место в своем историческом труде: «Холокост — это не еврейская история, это то, что с нами сделали!» — уверен он. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
- Да, ответили. Как найти ваш музей в Америке? Напишите пожалуйста его адрес, контакты.
- Мой музей находится по адресу: 425 Essex St., Millburn, NJ 07041, USA. http://www.museumhrft.org/ https://www.facebook.com/MuseumOfHumanRightsFreedomAndToleranceMhrft/ , tel. +1-310-993-5283.
