Татьяна Файн — педагог, доцент Института развития образования Еврейской автономной области, кандидат педагогических наук. Наша героиня также является региональным представителем Центра «Холокост» на территории Еврейской автономной области. Она осуществляет подготовку кадров по этой болезненной теме, реализует на базе института программы повышения квалификации по проблематике Холокоста для педагогических работников ЕАО, проводит конкурсы для школьников, а также научно-практические конференции и иные социально-педагогические и воспитательно-образовательные мероприятия, обеспечивает проведение ежегодной Декады памяти жертв Холокоста.
Чем сегодня живет Еврейская автономная область, в которой все еще властвует идиш, как там сберегают память о Холокосте, уезжают ли сегодня евреи с Дальнего Востока в поисках лучшей жизни за рубеж или остаются на родине. И почему сама Татьяна Файн никогда не покинет родной Биробиджан — обо всем этом в нашем разговоре.
- Как создавалась еврейская община Биробиджана, в каком году?
- Современная еврейская религиозная община «Фрейд» воссоздана в 1997 году. А вообще, еврейская община Биробиджана, города, которому скоро исполнится 85 лет, существовала всегда. Другое дело, что в годы борьбы с космополитизмом, сталинского геноцида и атеизма, она не могла полноценно работать. В 1949 году в Биробиджане была закрыта последняя еврейская школа, во дворе областной библиотеки сжигали еврейские книги, еврейский отдел в краеведческом музее также прекратил работу. На все еврейское было наложено табу. Из национальных атрибутов в области власти позволили оставить лишь газету «Биробиджанер Штерн», которая выходит до сих пор. Этот островок еврейской жизни на идише и русском — наш долгожитель. В возрождении еврейской жизни большую роль сыграл многолетний председатель общины «Фрейд» Лев Тойтман. К ренессансу еврейской жизни также причастен Российский еврейский конгресс. Наша современная община располагает всем необходимым: у нас действует синагога, в ней есть раввин, функционирует молодежная еврейская организация. Помимо еврейской общины «Фрейд» у нас работает община «Бейт-Тшува», которая находится на ул. Маяковского, в мемориальном историческом здании, и у них тоже есть свой круг прихожан. В столице ЕАО имеются две синагоги: одна большая и новая, другая — более старая, с историческим статусом. Родители могут определить свое чадо в еврейский детский садик. Для меня вообще очень важна история ЕАО — области, которая сначала была эдаким социальным проектом, а сейчас стала добрым, теплым, верным домом для многих евреев.
- Сколько евреев сегодня живет в ЕАО, развито ли у них еврейское самосознание?
- Специфика российской жизни наложила отпечаток и на самосознание евреев, проживающих в наших краях. Точное число евреев в ЕАО не смогу вам назвать, у меня нет таких данных. Помимо евреев, официально записанных таковыми, в нашей области также остается немного граждан, которые живут по еврейской традиции, по еврейским заповедям, обладают еврейским самосознанием, дают цдаку, но они записаны в документах неевреями или являются евреями по папе, по дедушкам-бабушкам. Когда в годы борьбы с религией, антисемитизма на государственном уровне, сталинских репрессий, старшему поколению было страшно оставаться в документах евреями, многие, чтобы спасти себя и своих детей, записывались другими национальностями. После 1991 года, уже в новой России, наши люди занялись восстановлением исторической правды и снова стали записываться евреями. В некоторых случаях подтверждение еврейских корней жителям ЕАО нужно для совершения алии, для эмиграции по еврейской линии.
- Правда, что евреи сегодня массово покидают ЕАО?
- Много евреев массово уезжало отсюда в период большой алии 90-х. Они покидали не только ЕАО, но и все страны бывшего СССР. Я стала очевидцем тех событий и могу утверждать, что наши евреи чаще всего покидали свою малую родину по экономическим причинам. Вспомним конец 80-х годов: пустые прилавки в как продовольственных, так и в промтоварных магазинах. Одновременно у нас велась энергичная работа еврейских общественных организаций, направленная на активизацию алии. Бывшие биробиджанцы сегодня разбросаны по всему миру, но большая их часть проживает в Израиле. Знаю, некоторые из них сильно тоскуют по ЕАО. Не все из них смогли легко встроиться в новую жизнь. Да, они как-то приспособились, немного выучили иврит. Многие из них, имея за плечами хорошее образование, выполняют в Израиле работу, которая не требует высокой квалификации. Лишь единицы наших бывших земляков более или менее высоко поднялись по карьерной лестнице и продвинулись в израильском обществе. Среди них есть и министры, и депутаты кнессета, и работники муниципалитетов. Но, повторюсь, таких — единицы. Когда наши евреи в 90-е годы уезжали, нам было очень грустно, мы провожали их с тяжелым сердцем. Кто-то сегодня вернулся назад. Нет смысла лукавить: и в наши дни миграция с Дальнего Востока вообще и из ЕАО остается на высоком уровне. Правда, сегодня больше едут в центральные регионы России, и еврейская тема к данной тенденции не имеет отношения. То, что евреи сегодня массово покидают нашу область — неправда. Тем более что регион — очень удобная территория для различных социально-педагогических, социально-культурных проектов, а еще она в свое время спасла от Холокоста немало евреев, дав им работу и крышу над головой.
- Есть ли у вас еврейские корни? Откуда вы родом? Как оказались в Биробиджане?
- Я дочка ветерана, родилась после войны. Помню, как дома мы пекли мацу. Мой прадед был кантором в одной из синагог на Западной Украине, мой дед являлся врачом-гомеопатом в Украине. Мой папа по паспорту являлся украинцем, но его все друзья были евреями. Родилась на Урале, от отца узнала про некоторые еврейские традиции, праздники. Свою принадлежность к еврейству никогда не скрывала. В советское время, получив педагогическое образование, работала учительницей простой сельской школы в Оренбурге, с сиротами нарабатывала стаж учителя в школе-интернате, в детском саду. После педагогического института закончила очную аспирантуру в МГПИ им. Ленина по кафедре общей педагогики. Изучала, как важно прежде всего развивать творческое начало в каждом учащемся.
После этого, в 1988 году, оказалась в Биробиджане, где живу уже 34-й год. Меня пригласили сюда тогдашний первый секретарь обкома Б.Л. Корсунский и будущий ректор будущего педагогического института. Они просили помочь с открытием в Биробиджане педвуза. Удивительно и ужасно несправедливо, но в 1988 году у нас в области еще не было ни одного вуза.
Вместе с коллегами начала готовить здесь открытие биробиджанского педагогического института, ныне — университета, который активно развивается, и я рада, что тоже приложила к этому руку. Правда, свою педагогическую направленность вуз сегодня несколько утратил, что не очень хорошо для области. Институт серьезно изменил облик города, а в Биробиджане появились настоящие студенты, увлекающиеся наукой. Этому поспособствовал, прежде всего, вуз. В 1990 году я ушла оттуда — не потому, что мне там не нравилось, а потому, что у меня не хватило нравственных, педагогических, душевных сил противостоять некоторым неправильным решениям его руководства. Переживала, что педагогическая составляющая учебного заведения может быть утрачена.
- Как сложилась ваша судьба дальше?
- В 1990 году стала заведующей еврейским областным филиалом Института национальных проблем образования. Это — еще один важный этап в моей профессиональной карьере. Открытие филиала было приурочено к 50-летию области. Раньше это сделать было невозможно из-за нехватки квалифицированных кадров. Мы со своим коллективом работали в нем до 2001 года. Потом филиал прекратил работу в связи с остановкой деятельности головного института в Москве, и я ушла в систему дополнительного профессионального образования (с 2001 по 2013 годы — руководитель регионального Института повышения квалификации педагогических работников). В 2013 году стала руководителем структурного подразделения в этом же Институте развития образования ЕАО.
- Как сегодня в вашем регионе обстоят дела с идишем? Насколько я знаю, он у вас по-прежнему в ходу, как в повседневной речи, так и на страницах газеты «Биробиджанер Штерн»…
- Совершенно верно. Когда-то я готовила методические пособия по возрождению в нашей области языка идиш, еврейской литературы, еврейской традиции. Хотя в семьях, разумеется, все это сохранялось. Но, повторюсь, официально в советские годы, кроме газеты «Биробиджанер штерн», ничего на идише не выходило. Нашим небольшим коллективом мы успели сделать в этом отношении достаточно много. Конечно, мне пришлось тяжело, я тогда почти не знала идиш. Но пособия мы все-таки готовили, кто-то из моих коллег хорошо знал этот язык. А я обладала знаниями основ педагогики, лингвистики, и вместе мы сумели разработать и выпустить книжки по изучению идиша для начальной школы, для старшеклассников и для средних профессиональных учебных заведений. Нами также была подготовлена и выпущена рабочая тетрадь по идишу. Я создала и издала словари «идиш–русский» для школьников с кириллической транслитерацией. Отмечу, что многие словари идиша уехали из ЕАО вместе с их обладателями на волне большой алии 90-х. Сегодня нам хотелось бы разместить наши разработки в сети, представить их в цифровом формате, в электронном виде. Наши учебники удобны тем, что снабжены русскоязычными пояснениями. Хотелось бы сохранить идиш для потомков и в дальнейшем выпускать методические пособия. Но в какой-то степени утрата языка, несомненно, произошла.
- Как в вашем крае сохраняется память о Холокосте?
- Начнем с того, что я являюсь региональным представителем российского Центра «Холокост», активно общаюсь с Ильей Альтманом, Аллой Гербер, Светланой Тиханкиной. Темой Холокоста начала заниматься самостоятельно, еще в 90-х годах. Шла путем самопознания, самообразования, много читала на эту тему. Отдельные просветительские проекты, посвященные Холокосту, начала реализовывать в области еще в 1988 году. Сегодня в ЕАО изучение Холокоста, сохранение памяти жертв Шоа, имеет постоянный, систематический, замкнутый цикл. Каждый год, с марта до конца ноября, мы объявляем конкурс творческих работ педагогов и учащихся по проблематике Холокоста, в конце ноября подводим итоги. Лучшие работы отправляем на международный конкурс Центра «Холокост», а с середины декабря начинаем работу по подготовке декады памяти жертв Холокоста. Мы начинали с недели Памяти, а вскоре все переросло в целую декаду.
В нашей работе нас поддерживают партнеры из сферы образования и культуры. Рекомендации Министерства просвещения об исключении Дня памяти жертв Холокоста из календаря образовательных событий мы предпочли проигнорировать. Полагаю, что хорошо было бы сделать 27 января днем памяти жертв Холокоста и днем памяти воинов-освободителей. Я также в 1994-1995 годах прошла обучение в Открытом университете Израиля по истории Холокоста. Представьте себе, интернета тогда еще, по сути, не было, домашние задания выполняла на бумаге и отправляла их в Иерусалим по почте, на проверку преподавателю, потом мне возвращались мои работы с рецензией. В конце концов, получила сертификат об окончании данного курса и вполне высокие баллы. Мое понимание трагедии Холокоста после этого изменилось, узнала много нового. Потом слушала в «Яд Вашем» виртуальные курсы «И памяти нет страшней» у Фредерика Драчинского, делала это для своего саморазвития, впоследствии побывала там на очной стажировке.
После 90-х годов у нас появилось много дополнительной литературы на эту тему. В 2014 году у меня уже имелась самостоятельная работа по проблематике Холокоста. Вторым координатором Центра «Холокост» в нашем регионе является депутат, директор биробиджанского лицея №23 Лилия Вольфовна Комиссаренко. Она знакомит с историей Холокоста учащихся и педагогов лицея, а моя задача — вести эту работу на уровне всей Еврейской автономной области. Конечно, я собрала немало единомышленников, все вместе мы боремся за сохранение памяти. К числу своих друзей-коллег-партнеров я также отношу музей «Аушвиц-Биркенау» в Польше, в онлайн-семинарах которого мне удалось принять участие. Подобные уроки, которые виртуально проводят мои коллеги из разных стран, особенно актуализировались в период пандемии. Буду продолжать свою активность в этом направлении, чтобы никогда больше не допустить Холокоста и какого-либо геноцида. Хотелось бы охватить уроками Холокоста весь Дальний Восток. Мы обращаемся уже к памяти детей войны, к опыту людей, чьи родители выжили в Холокосте. Такие граждане еще помнят разговоры своих мам и пап, способны нам что-то об этом рассказать.
Моя работа всегда была связана с образованием, просвещением, с учительством, с продвижением на общественном уровне различных инноваций, в том числе — и в сфере еврейского образования. Как доцент института, я пытаюсь в своих методичках рассказать, как важно использовать разные формы деятельности и многочисленные ресурсы при изучении Холокоста, для фиксации нашей памяти, ведь без сохранения памяти нет будущего.
- Тема Холокоста коснулась и вашей семьи, ваш еврейский супруг потерял в огне Катастрофы много родственников…
- Действительно, близкие моего мужа массово погибли в оккупации, в гетто Белоруссии. Все сведения о них мы отправили в «Яд Вашем», заполнив листы свидетельских показаний. Смогла это сделать, после посещения летней школы в «Яд Вашеме». Кстати, мой муж, Роман Бенционович Файн, — родился в Биробиджане, он исследователь, очень творческий человек, невероятный эрудит, награжден медалью Пушкина за свои литературные исследования.
- Ваши любимые места в Биробиджане? Задумывались ли сами когда-то об эмиграции, хотя бы на волне массового отъезда евреев в 90-е годы?
- Мои любимые места в городе — мой дом, семья, очень мощным местом силы для меня стал обелиск жертвам Холокоста при нашей общине. Всегда кланяюсь ему, когда прохожу мимо. Своей миссией вижу сохранение памяти жертв Холокоста через наши образовательные программы, через наши уроки. Люблю наш памятник Шолом-Алейхему. В столице ЕАО также можно найти немало мемориальных досок выдающимся евреям — первостроителям Биробиджана, жертвам сталинского геноцида, у нас есть доска японскому дипломату Тиунэ Сугихаре, Праведнику народов мира.
Никогда не перееду отсюда в другую страну, люблю свой город, тут живут мои близкие и друзья, тут — работа, без которой не представляю своей жизни…
